сегодня так занесло один из путей к городу К., что приехала адская машина, переваривающая снег, и подавилась. а мы могли бы остановить ее и растопить эту дорогу своими шагами. но ты не ищешь легких путей, поэтому спишь у себя дома,  я всего лишь еду в электричке, которую подали на соседний путь.

из всего невнятного и томящего, зревшего всю осень под Толстого, под клязьминскими дубами, под 150/90 в шатающих вагонах, с неожиданной, пронзительной ясностью проклюнулась истина. Оказалось, она была скрыта ни одной тысячью километров и цепью гор, но всегда была со мной. так и будет теперь.

дощь-дощь, вереницы зонтов тянутся к согревающим огням подъездов. а мой зонт изнутри похож на конвульсивного паучка, у которого коленки гнуться во все стороны. а снаружи - на дряблый, перезрелый гриб. люди отчего-то любят говорить, как плохо им живется. любят - потому что они с улыбками произносят: "ужас, кошмар какой, сколько работы", или "как все ( Read more... )

и их можно даже не держать в руках, не видеть, не вдыхать, не топтать. просто чувствовать, как они - отяжелевшие от росы, или может ответственности за ту радость, которую несут в себе - появляются отовсюду. бутоны, соцветия, россыпи лепестков. Они венчают головные уборы прохожих, увивают бульварные ограды. Распускаются и висят сияющими гирляндами ( Read more... )