Ретроспектива про Ульяновский центр микроэлектроники УЦМ
В Ульяновске периодически любят рассуждать о том, что было бы, если бы ульяновский центр микроэлектроники не развалился в начале девяностых. Мол, это был суперперспективный проект, и из города могла бы произойти советская силиконовая долина.
Ага, конечно! Вот что говорит бывший директор УЦМ в 87-92 годах, А. Г. Рыжевский:
<...>
Партия сказала мне своё «надо» довольно резко. Заявлено было так: либо я еду в Ульяновск, либо меня рекомендуют на должность второго секретаря обкома партии в Бухару. А уж этот вариант меня не вдохновлял совсем.
Идея Центра микроэлектроники с самого начала тоже меня не вдохновляла. Он был слишком многоплановый. В нём были достаточно перспективные направления, но были и достаточно «дохлые», которые, на мой взгляд, вообще не должны были развиваться. Но поскольку в постановлении ЦК записано было всё в комплексе, я обязан был всё это выполнять.
Понятно было, что в этом Центре всегда будет развиваться направление, связанное с датчиками. Потому что это своего рода искусство, которое зависит от головы разработчика, от его интуиции и т. д. Вместе с тем там предусматривалось направление, связанное с цифровыми микросхемами. А это направление полностью определяется технологическими возможностями оборудования. (А наше оборудование и близко не могло конкурировать с зарубежным - японским, германским, американским.) Вот это направление явно было обречено на поражение. Но я против этого не мог ничего уже сделать.
В то время мы жили в одной стране, а на самом деле их было две. Одна страна - это оборонная промышленность и всё, что с ней связано. (И оттуда практически ничего не ушло в гражданские отрасли.) И была гражданская промышленность, которая работала на отбросах того, что оставалось в нашей стране. Всё основное - ресурсы, деньги, люди - уходило в «оборонку» и само себя съедало.
Ульяновский центр микроэлектроники должен был восполнить этот пробел и поставлять для гражданских министерств то, что они не могли получать в электронной (читай: оборонной) промышленности. Те цифровые микросхемы, которые мы должны были начать производить, по идее, надо было получать из «оборонки». По качеству они уступали тем же американским, но производство их было налажено, и ничего не надо было изобретать. (Соотношение качества было такое: американцы делали, предположим, 100 микросхем, и из них 70 получалось годных, а мы делали тысячу, и из них годных получалось 3.) Такой ценой достигался паритет, он действительно был. А так как ценообразование фактически было волевое, то это никого особенно не волновало.
Центр микроэлектроники должен был появиться, и в тех условиях имел право на существование. но спустя несколько лет, когда начали открываться границы, стало очевидным, что Центр себя изживает. За исключением направления датчиков и заказных микросхем.
Зап. 28.1.2002 г. Ист: «Антология жизни 1980-1990 гг.», Демочкин Г. А.
Ага, конечно! Вот что говорит бывший директор УЦМ в 87-92 годах, А. Г. Рыжевский:
<...>
Партия сказала мне своё «надо» довольно резко. Заявлено было так: либо я еду в Ульяновск, либо меня рекомендуют на должность второго секретаря обкома партии в Бухару. А уж этот вариант меня не вдохновлял совсем.
Идея Центра микроэлектроники с самого начала тоже меня не вдохновляла. Он был слишком многоплановый. В нём были достаточно перспективные направления, но были и достаточно «дохлые», которые, на мой взгляд, вообще не должны были развиваться. Но поскольку в постановлении ЦК записано было всё в комплексе, я обязан был всё это выполнять.
Понятно было, что в этом Центре всегда будет развиваться направление, связанное с датчиками. Потому что это своего рода искусство, которое зависит от головы разработчика, от его интуиции и т. д. Вместе с тем там предусматривалось направление, связанное с цифровыми микросхемами. А это направление полностью определяется технологическими возможностями оборудования. (А наше оборудование и близко не могло конкурировать с зарубежным - японским, германским, американским.) Вот это направление явно было обречено на поражение. Но я против этого не мог ничего уже сделать.
В то время мы жили в одной стране, а на самом деле их было две. Одна страна - это оборонная промышленность и всё, что с ней связано. (И оттуда практически ничего не ушло в гражданские отрасли.) И была гражданская промышленность, которая работала на отбросах того, что оставалось в нашей стране. Всё основное - ресурсы, деньги, люди - уходило в «оборонку» и само себя съедало.
Ульяновский центр микроэлектроники должен был восполнить этот пробел и поставлять для гражданских министерств то, что они не могли получать в электронной (читай: оборонной) промышленности. Те цифровые микросхемы, которые мы должны были начать производить, по идее, надо было получать из «оборонки». По качеству они уступали тем же американским, но производство их было налажено, и ничего не надо было изобретать. (Соотношение качества было такое: американцы делали, предположим, 100 микросхем, и из них 70 получалось годных, а мы делали тысячу, и из них годных получалось 3.) Такой ценой достигался паритет, он действительно был. А так как ценообразование фактически было волевое, то это никого особенно не волновало.
Центр микроэлектроники должен был появиться, и в тех условиях имел право на существование. но спустя несколько лет, когда начали открываться границы, стало очевидным, что Центр себя изживает. За исключением направления датчиков и заказных микросхем.
Зап. 28.1.2002 г. Ист: «Антология жизни 1980-1990 гг.», Демочкин Г. А.