Если бы женщины имели член, а мужчины - вагину
Вспоминая Глорию Стайнем
Мне дико надоела крепко засевшая в головах ассоциация пенетрации с властью и бредовая идея о том, что власть мужчинам дает член сам по себе как возможность совершить насильственный половой акт. В кристально-чистом виде она содержится в идеологии квиров, а точнее трансов ФТМ: отвращение к своим половым органам как к источнику опасности, зависть к мужским (Фроооойд, неужели ты в чем-то прав…).
Давайте представим, что половые органы мужчин и женщин устроены несколько иначе. Что у женщин некое подобие пениса, похожее на яйцеклад у самок насекомых (рожают они через него же), у мужчин нет члена и сперма собирается в клоаке в нижней части таза. У мужчин есть вагина, половые губы и клитор. Во время секса женщина проникает своим половым органом в клоаку мужчины и втягивает сперму, как пылесосом. И у женщин бывает эрекция, само собой, и отвечают за нее яички. Все остальное абсолютно так же, как оно есть: гормональный фон, разница в мышечной массе и половой активности мужчин и женщин, риск нежеланных беременностей.
Имели бы женщины в этом случае власть? Да черта с два.
Насиловать мужчин они физически имели бы возможность, но на практике такое случалось бы крайне редко: при попытке пенетрации насильница рисковала бы как минимум нехило схлопотать по щам. Мужчины не особо боялись бы женского изнасилования и даже в случае, если бы оно имело место, не особо переживали бы по этому поводу. Культура сексуального угнетения была бы построена не на проникновении, а на приятии, «поглощении», «присвоении», у мужчин не было бы ничего такого, что можно против твоей воли втянуть в некое отверстие, следовательно, бояться им было бы нечего, и крайне редкие акты изнасилований мужчин женщинами воспринимались бы как нарушение личных границ, но не более травмирующее, чем подглядывания в туалете (противно, но не смертельно). Кроме того, редкость этого явления сделала бы невозможной коллективизацию травмы и превращение пенетрации в средство устрашения.
Насиловали бы мужчины женщин? Да, насиловали бы. Вся-то и разница, что на квартирниках и вписках женщинам подмешивали бы, кроме наркотиков, еще и стимуляторы эрекции. Но в этом в большинстве случаев даже не было бы нужды, потому что из-за страха перед унижением, побоями и убийством у женщин под действием стокгольмского синдрома происходила бы адаптивная эрекция практически по первому требованию.
Слат-шейминг и виктим-блейминг при изнасиловании был бы еще более масштабным: встал - значит, хотела, а хотела - значит, шлюха. Доказать факт изнасилования или домогательства можно было бы, только если имело место использование стимуляторов либо эрекция бы не произошла и женщину бы за это избили. А если ей приставили нож к горлу и у нее под воздействием СС встал, значит она просто любит жесткий секс.
С властью ассоциировался бы тот, в кого проникают. Считалось бы, что коль скоро половые органы женщины внеположны ее телу, то они на самом теле принадлежат не телу женщины, а телу мужчины, то есть их место в вагине: только там они, такие уязвимые, чувствительные и несовершенные, могут быть защищены. «Глядите, как мудро задумано природой!» - восклицали бы дураки. Мужчины делились бы сальными впечатлениями о том, как приятно мять своей крепкой вагиной ее нежный писюнчик, а идентифицированные с мужчинами женщины в момент полового акта ощущали бы свой член на месте, а самих себя - в безопасности.
Акт проникновения в коллективном бессознательном был бы тождествен акту приема пищи, женщины еще сильнее и прочнее ассоциировались бы с едой, чем сейчас. Сексуальные метафоры были бы немного иными: вместо «вдул», «вставил» и «засадил» говорили бы «похавал», а вот «поимел» и «дала» остались бы без всякого изменения, только с «даванием», предоставлением, предложением, обслуживанием ассоциировалось бы проникновение, а с обладанием - барская лень и пассивность обслуживаемого мужчины. Считалось бы, что мужчина в постели и шевелиться не обязан - всю ответственность за успешность полового акта несет женщина. Не было бы языковых метафор, описывающих пенетрацию как волевой акт: никаких «засадила» - только «пипиську выложила». Кстати, скорее всего, пенис назывался бы словом женского рода.
Иными были бы некоторые слат-шейминговые метафоры: вместо «подстилки» говорили бы что-то вроде «белка, которая по всем дуплам полазила», причем ни в чем не повинная белка из-за этого считалась бы грязным животным. Обгрызенный поломанный карандаш, огрызок от яблока, огарок свечи, маленький обмылок от куска мыла, ржавый ключ служили бы материалом для мерзких сальных мужских шуточек, зато никаких ассоциаций с норами и дуплами и в помине бы не было.
Пенис ассоциировался бы с пестиком, а мужчина - с пчелой, которая собирает с него нектар. Соответственно, женские целибат и супружеская верность сравнивалась бы с медоточивым пестиком, нетронутым либо предназначенным только для одной «пчелки».
Продолговатые предметы, даже очень похожие на пенис, не вызывали бы особых эмоций, зато при виде любого отверстия подростки и особо озабоченные взрослые краснели бы и хихикали. Упомянутый Фрейд писал бы о вагинических символах и зависти женщин к вагине.
Вагина была бы святая святых, альфой и омегой всей культуры. Небо мифопоэтически отождествлялось бы с огромным влагалищем, а земля представлялась бы как пенис внутри него. С подросткового возраста мальчики совали бы в вагину руки и что ни попадя, изучали бы каждый миллиметр внутри себя, соревновались бы, кто запихнет туда предмет большего размера. Были бы распространены специальные тренажеры для накачивания интимных мышц. Считалось бы, что настоящий пацан должен, как легендарные гейши, уметь расколоть влагалищем орех. От вагинальной короны требовалось бы избавиться как можно раньше, причем претерпеваемая юношей боль выставлялась бы как подвиг, акт мужества и шаг во взрослую жизнь. Возможно, первый сексуальный опыт сопровождался бы торжественным обрядом.
Сидели бы мужчины точно так же, как сейчас, широко раздвинув ноги и демонстрируя промежность, которая может любую бабу «пожрать». Женщины же, напротив, старались бы максимально спрятать свой пенис между ног, защитить его. Большие половые губы и крупный клитор считались бы престижными во все времена, применительно же к женщинам мода колебалась бы от огромного члена до крошечного. Фаллопластика была бы самой востребованной областью косметической хирургии. Возможно, мужчины были бы более равнодушны к женской груди, ибо их фетишем был бы член.
Кружевные чехольчики на член были бы не стебным скабрезным сувениром, а настоящим женским бельем. Равно как и обтягивающие брюки с пришитым чехлом для члена, причем такой низкой посадки, что виден почти весь лобок.
Глянцевые журналы давали бы миллионы советов о том, как стимулировать собственную эрекцию и как дольше не кончать. Каждая девочка с малолетства знала бы, как устроен центр мужского удовольствия - клитор. Причинить мужчине боль при пенетрации считалось бы преступлением. Девушки-подростки тренировали бы навыки куннилингуса, рисуя на бумаге языком вместо кисточки.
Мужчины же были бы, как уже было сказано, пассивны в постели, но не пугливой пассивностью женщины, а барской пассивностью хозяина, льва. Мужской сексуальный садизм точно так же процветал бы: любимым делом мужчины в постели было бы так сжать член женщины натренированными стенками влагалища, чтобы причинить ей боль, порой сильную, невыносимую. Минет мужчины делали бы очень редко и считали бы унижением своего достоинства.
Женские половые органы считались бы отвратительными так же, как и сейчас. Их предписывалось бы мыть как можно чаще. В ходу были бы омерзительные шутки о том, «чем воняет хуй». Способность женщин писать стоя высмеивалась бы как «свинская привычка». Женские туалеты были бы еще хуже оборудованы, и женщинам часто приходилось бы писать впятером одновременно в один писсуар.
Болезненная уязвимость женских половых органов замалчивалась бы. Говорить об этом считалось бы кощунственно-неприличным. Сами женщины точно так же диссоциировали бы боль, связанную с половыми органами, как и сейчас. Мужчины же вспоминали бы о самом уязвимом женском месте только затем, чтобы совершить акт издевательства и надругательства. Маньяки отрезали и коллекционировали бы члены своих жертв. В случае малейшего неповиновения (например, если не встал по команде) женщину били бы в промежность, заставляя загибаться от боли. В традиционалистских странах уличенных в адьюльтере женщин подвешивали бы за гениталии и били бы по ним до тех пор, пока не оторвутся. В качестве наказаний за более мелкие нарушения патриархальных предписаний практиковалось бы ношение на гениталиях прищепок или подвешенного груза.
Само собой, волосы на мошонке выдирались бы воском и практиковались бы насильственные манипуляции с гениталиями для повышения их эстетичности: татуировки, пирсинг, утягивающие бандажи или, наоборот, увеличивающие подкладки и насадки. Женские обрезания якобы по гигиеническим соображениям были бы раза в три более распространены, чем сейчас мужские.
Импотенция была бы самым страшным женским кошмаром, страшнее, чем невписывание в канон красоты. Женщина, у которой раньше времени перестал стоять, подвергалась бы такому остракизму, что хоть в петлю лезь. Мужчина бы не считал зазорным сообщать о каждом неудачном коитусе всем знакомым, женщину преследовали бы с оскорблениями из серии «писюлька-висюлька», «вялый огурчик» и пр. Измена жене, у которой не стоит, или уход от нее считался бы совершенно законным правом мужчины, причем женщину даже не жалели бы в этом случае, ибо «против природы не попрешь» и «клитор до старости нуждается в стимуляции».
Суициды по причине эректильных дисфункций, передозировки стимуляторов эрекции, тяжелые заболевания, вызванные систематическим приемом этих лекарств, вредительство своим гениталиям были бы обычным делом. Лишение пениса приравнивалось бы женщиной к смерти.
С другой стороны, ФТМ-трансгендеры ненавидели бы свои пенисы и причитали бы: «За что природа так со мной обошлась, зачем мне этот дурацкий довесок для ублажения мужиков, в который раз пнуть - и ты на земле?! Почему мои половые органы не внутри, как у мужчины?!» Нередки были бы случаи пенектомии в домашних условиях и смерти от кровопотери и инфекций, связанных с этой процедурой.
От наличия пениса не выиграли бы даже лесбиянки, ибо для удовлетворения подруга подруги им пришлось бы заниматься анальным сексом.
Половые органы - дико уязвимое и проблемное место что у женщины, что у мужчины, и абсолютная защищенность одних в сочетании с постоянными покушениями на другие обусловлена не их устройством, а целым рядом факторов как биологического (самцы млекопитающих крупнее самок, и их половой инстинкт всегда сочетается с агрессией: догнать, схватить, удержать, кончить), так и социального характера (многолетняя традиция господства, культура насилия, использование секса как орудия кары и устрашения, мощная коллективная травма у подчиненной группы).
Если бы женщины при нынешнем устройстве общества имели пенис, а мужчины - вагину, женским проблемам, связанным с пенисом, и преимуществам, которые давала бы мужчинам вагина, не было бы числа.
P.S. Во избежание недоразумений, пожалуйста, прочтите это, прежде чем комментировать, репостить, френдить и стучаться в личку!
Мне дико надоела крепко засевшая в головах ассоциация пенетрации с властью и бредовая идея о том, что власть мужчинам дает член сам по себе как возможность совершить насильственный половой акт. В кристально-чистом виде она содержится в идеологии квиров, а точнее трансов ФТМ: отвращение к своим половым органам как к источнику опасности, зависть к мужским (Фроооойд, неужели ты в чем-то прав…).
Давайте представим, что половые органы мужчин и женщин устроены несколько иначе. Что у женщин некое подобие пениса, похожее на яйцеклад у самок насекомых (рожают они через него же), у мужчин нет члена и сперма собирается в клоаке в нижней части таза. У мужчин есть вагина, половые губы и клитор. Во время секса женщина проникает своим половым органом в клоаку мужчины и втягивает сперму, как пылесосом. И у женщин бывает эрекция, само собой, и отвечают за нее яички. Все остальное абсолютно так же, как оно есть: гормональный фон, разница в мышечной массе и половой активности мужчин и женщин, риск нежеланных беременностей.
Имели бы женщины в этом случае власть? Да черта с два.
Насиловать мужчин они физически имели бы возможность, но на практике такое случалось бы крайне редко: при попытке пенетрации насильница рисковала бы как минимум нехило схлопотать по щам. Мужчины не особо боялись бы женского изнасилования и даже в случае, если бы оно имело место, не особо переживали бы по этому поводу. Культура сексуального угнетения была бы построена не на проникновении, а на приятии, «поглощении», «присвоении», у мужчин не было бы ничего такого, что можно против твоей воли втянуть в некое отверстие, следовательно, бояться им было бы нечего, и крайне редкие акты изнасилований мужчин женщинами воспринимались бы как нарушение личных границ, но не более травмирующее, чем подглядывания в туалете (противно, но не смертельно). Кроме того, редкость этого явления сделала бы невозможной коллективизацию травмы и превращение пенетрации в средство устрашения.
Насиловали бы мужчины женщин? Да, насиловали бы. Вся-то и разница, что на квартирниках и вписках женщинам подмешивали бы, кроме наркотиков, еще и стимуляторы эрекции. Но в этом в большинстве случаев даже не было бы нужды, потому что из-за страха перед унижением, побоями и убийством у женщин под действием стокгольмского синдрома происходила бы адаптивная эрекция практически по первому требованию.
Слат-шейминг и виктим-блейминг при изнасиловании был бы еще более масштабным: встал - значит, хотела, а хотела - значит, шлюха. Доказать факт изнасилования или домогательства можно было бы, только если имело место использование стимуляторов либо эрекция бы не произошла и женщину бы за это избили. А если ей приставили нож к горлу и у нее под воздействием СС встал, значит она просто любит жесткий секс.
С властью ассоциировался бы тот, в кого проникают. Считалось бы, что коль скоро половые органы женщины внеположны ее телу, то они на самом теле принадлежат не телу женщины, а телу мужчины, то есть их место в вагине: только там они, такие уязвимые, чувствительные и несовершенные, могут быть защищены. «Глядите, как мудро задумано природой!» - восклицали бы дураки. Мужчины делились бы сальными впечатлениями о том, как приятно мять своей крепкой вагиной ее нежный писюнчик, а идентифицированные с мужчинами женщины в момент полового акта ощущали бы свой член на месте, а самих себя - в безопасности.
Акт проникновения в коллективном бессознательном был бы тождествен акту приема пищи, женщины еще сильнее и прочнее ассоциировались бы с едой, чем сейчас. Сексуальные метафоры были бы немного иными: вместо «вдул», «вставил» и «засадил» говорили бы «похавал», а вот «поимел» и «дала» остались бы без всякого изменения, только с «даванием», предоставлением, предложением, обслуживанием ассоциировалось бы проникновение, а с обладанием - барская лень и пассивность обслуживаемого мужчины. Считалось бы, что мужчина в постели и шевелиться не обязан - всю ответственность за успешность полового акта несет женщина. Не было бы языковых метафор, описывающих пенетрацию как волевой акт: никаких «засадила» - только «пипиську выложила». Кстати, скорее всего, пенис назывался бы словом женского рода.
Иными были бы некоторые слат-шейминговые метафоры: вместо «подстилки» говорили бы что-то вроде «белка, которая по всем дуплам полазила», причем ни в чем не повинная белка из-за этого считалась бы грязным животным. Обгрызенный поломанный карандаш, огрызок от яблока, огарок свечи, маленький обмылок от куска мыла, ржавый ключ служили бы материалом для мерзких сальных мужских шуточек, зато никаких ассоциаций с норами и дуплами и в помине бы не было.
Пенис ассоциировался бы с пестиком, а мужчина - с пчелой, которая собирает с него нектар. Соответственно, женские целибат и супружеская верность сравнивалась бы с медоточивым пестиком, нетронутым либо предназначенным только для одной «пчелки».
Продолговатые предметы, даже очень похожие на пенис, не вызывали бы особых эмоций, зато при виде любого отверстия подростки и особо озабоченные взрослые краснели бы и хихикали. Упомянутый Фрейд писал бы о вагинических символах и зависти женщин к вагине.
Вагина была бы святая святых, альфой и омегой всей культуры. Небо мифопоэтически отождествлялось бы с огромным влагалищем, а земля представлялась бы как пенис внутри него. С подросткового возраста мальчики совали бы в вагину руки и что ни попадя, изучали бы каждый миллиметр внутри себя, соревновались бы, кто запихнет туда предмет большего размера. Были бы распространены специальные тренажеры для накачивания интимных мышц. Считалось бы, что настоящий пацан должен, как легендарные гейши, уметь расколоть влагалищем орех. От вагинальной короны требовалось бы избавиться как можно раньше, причем претерпеваемая юношей боль выставлялась бы как подвиг, акт мужества и шаг во взрослую жизнь. Возможно, первый сексуальный опыт сопровождался бы торжественным обрядом.
Сидели бы мужчины точно так же, как сейчас, широко раздвинув ноги и демонстрируя промежность, которая может любую бабу «пожрать». Женщины же, напротив, старались бы максимально спрятать свой пенис между ног, защитить его. Большие половые губы и крупный клитор считались бы престижными во все времена, применительно же к женщинам мода колебалась бы от огромного члена до крошечного. Фаллопластика была бы самой востребованной областью косметической хирургии. Возможно, мужчины были бы более равнодушны к женской груди, ибо их фетишем был бы член.
Кружевные чехольчики на член были бы не стебным скабрезным сувениром, а настоящим женским бельем. Равно как и обтягивающие брюки с пришитым чехлом для члена, причем такой низкой посадки, что виден почти весь лобок.
Глянцевые журналы давали бы миллионы советов о том, как стимулировать собственную эрекцию и как дольше не кончать. Каждая девочка с малолетства знала бы, как устроен центр мужского удовольствия - клитор. Причинить мужчине боль при пенетрации считалось бы преступлением. Девушки-подростки тренировали бы навыки куннилингуса, рисуя на бумаге языком вместо кисточки.
Мужчины же были бы, как уже было сказано, пассивны в постели, но не пугливой пассивностью женщины, а барской пассивностью хозяина, льва. Мужской сексуальный садизм точно так же процветал бы: любимым делом мужчины в постели было бы так сжать член женщины натренированными стенками влагалища, чтобы причинить ей боль, порой сильную, невыносимую. Минет мужчины делали бы очень редко и считали бы унижением своего достоинства.
Женские половые органы считались бы отвратительными так же, как и сейчас. Их предписывалось бы мыть как можно чаще. В ходу были бы омерзительные шутки о том, «чем воняет хуй». Способность женщин писать стоя высмеивалась бы как «свинская привычка». Женские туалеты были бы еще хуже оборудованы, и женщинам часто приходилось бы писать впятером одновременно в один писсуар.
Болезненная уязвимость женских половых органов замалчивалась бы. Говорить об этом считалось бы кощунственно-неприличным. Сами женщины точно так же диссоциировали бы боль, связанную с половыми органами, как и сейчас. Мужчины же вспоминали бы о самом уязвимом женском месте только затем, чтобы совершить акт издевательства и надругательства. Маньяки отрезали и коллекционировали бы члены своих жертв. В случае малейшего неповиновения (например, если не встал по команде) женщину били бы в промежность, заставляя загибаться от боли. В традиционалистских странах уличенных в адьюльтере женщин подвешивали бы за гениталии и били бы по ним до тех пор, пока не оторвутся. В качестве наказаний за более мелкие нарушения патриархальных предписаний практиковалось бы ношение на гениталиях прищепок или подвешенного груза.
Само собой, волосы на мошонке выдирались бы воском и практиковались бы насильственные манипуляции с гениталиями для повышения их эстетичности: татуировки, пирсинг, утягивающие бандажи или, наоборот, увеличивающие подкладки и насадки. Женские обрезания якобы по гигиеническим соображениям были бы раза в три более распространены, чем сейчас мужские.
Импотенция была бы самым страшным женским кошмаром, страшнее, чем невписывание в канон красоты. Женщина, у которой раньше времени перестал стоять, подвергалась бы такому остракизму, что хоть в петлю лезь. Мужчина бы не считал зазорным сообщать о каждом неудачном коитусе всем знакомым, женщину преследовали бы с оскорблениями из серии «писюлька-висюлька», «вялый огурчик» и пр. Измена жене, у которой не стоит, или уход от нее считался бы совершенно законным правом мужчины, причем женщину даже не жалели бы в этом случае, ибо «против природы не попрешь» и «клитор до старости нуждается в стимуляции».
Суициды по причине эректильных дисфункций, передозировки стимуляторов эрекции, тяжелые заболевания, вызванные систематическим приемом этих лекарств, вредительство своим гениталиям были бы обычным делом. Лишение пениса приравнивалось бы женщиной к смерти.
С другой стороны, ФТМ-трансгендеры ненавидели бы свои пенисы и причитали бы: «За что природа так со мной обошлась, зачем мне этот дурацкий довесок для ублажения мужиков, в который раз пнуть - и ты на земле?! Почему мои половые органы не внутри, как у мужчины?!» Нередки были бы случаи пенектомии в домашних условиях и смерти от кровопотери и инфекций, связанных с этой процедурой.
От наличия пениса не выиграли бы даже лесбиянки, ибо для удовлетворения подруга подруги им пришлось бы заниматься анальным сексом.
Половые органы - дико уязвимое и проблемное место что у женщины, что у мужчины, и абсолютная защищенность одних в сочетании с постоянными покушениями на другие обусловлена не их устройством, а целым рядом факторов как биологического (самцы млекопитающих крупнее самок, и их половой инстинкт всегда сочетается с агрессией: догнать, схватить, удержать, кончить), так и социального характера (многолетняя традиция господства, культура насилия, использование секса как орудия кары и устрашения, мощная коллективная травма у подчиненной группы).
Если бы женщины при нынешнем устройстве общества имели пенис, а мужчины - вагину, женским проблемам, связанным с пенисом, и преимуществам, которые давала бы мужчинам вагина, не было бы числа.
P.S. Во избежание недоразумений, пожалуйста, прочтите это, прежде чем комментировать, репостить, френдить и стучаться в личку!