Убийство Достоевского. Роман "Братья Карамазовы"
Года три тому назад перечитал роман Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы". Появилось убеждение, что убийцей Федора Павловича Карамазова является его младший сын Алексей Федорович.Пришлось залезть в литературоведение.Единомышленников у меня не нашлось. Мои попытки разобраться в романном действии вылились в собственный роман "День нищих". Итак, роман «День нищих»(первая часть дилогии) - попытка исследования текста «Братьев Карамазовых» в художественной форме. «День нищих» написан «между строк» «Братьев Карамазовых», в нём не нарушается последовательность романного действия великого творения Ф.М. Достоевского - напротив, действие как бы «дополняется», и через это «дополнение» раскрываются те смыслы, которые оказались непрочтёнными в «Братьях Карамазовых», «выясняется» главный, «невыяснившийся» герой «Братьев Карамазовых»-Алексей Федорович Карамазов, его роль, его место, его сущность. Цель- показать последний и неоконченный романа Достоевского в истинном свете.
Заявление столь же дерзкое, сколь и ответственное.
«Господин вне всяких подозрений», Алексей Фёдорович Карамазов - единственный из персонажей, никогда не рассматривавшийся литературоведами в качестве вероятного романного убийцы. Как же, ведь он, если верить иным «русским критикам», - «инок», «русский инок» и даже «потенциальный святой», «христоподобная, лучезарная личность»! Личность, исчезнувшая на три без малого часа романного времени в тот самый момент, когда совершается убийство, когда происходит «катастрофа»... Между тем, он - единственный из персонажей, чьё имя названо в первых строках романа и именно в связи с «тёмной кончиной» Фёдора Павловича Карамазова. Он же - единственный из братьев, не имеющий накакого романного алиби, если не брать в расчёт слова самого Достоевского, прямо указавшего, вслед за своим ряженым героем на «убийцу» - Смердякова в известном деликатному читателю «письме» к Е.Н. Лебедевой. Но вот вопрос: кто эта дама - г-жа Лебедева; почему не любивший мимоходом отвлекаться на письма Достоевский вдруг, в пору самой напряжонной работы, садится писать ответ неведомой читательнице, будто бы обратившейся к нему в то время, когда первая, журнальная публикация романа с убийством (не хочется употреблять термин «детектив») далеко не завершена, точки над «ё» не проставлены, а читательский интерес необходимо поддерживать до последней главы, до последней страницы, и это - непреложный закон! Ни письма самой Е.Н. Лебедевой к Достоевскому, ни следов отправки «ответа» не сохранилось, но не потому, что их не пожелало сохранить последнее время, а потому, что их, вероятно, никогда не существовало.
Тут парадокс, господа. Парадокс вполне в духе Достоевского.
Уверен, что Достоевский сознательно мистифицировал читателя, в первую очередь - «деликатного»; именно так следует понимать ироничное и даже издевательское обращение к этой части публики в предисловии «От автора» к роману. Истина должна была открыться во второй части «Братьев Карамазовых», открыться и потрясти... и привести к прозрению «всю Россию».
Это - невероятно дерзкий заговор великого заговорщика Достоевского, его последняя тайна.
Наученный историей с скандально знаменитой главой «У Тихона», изъятой из романа «Бесы» по настоянию издателя - Каткова, Достоевский мистифицировал издателя в первую очередь. То же - с «русским критиком» и обер-прокурором Победоносцевым, требовавшим переписать, «переплавить» и «перелить» будто бы негодный «ответ» Зосимы на богохульства Ивана Карамазова.
Но вот что: «ответ» этот ответом в полной мере никогда не был, более того, он, кажется, и задуман был «негодным», «непрямым» и ложным, ибо ответ этот - «сочинение» Алексея Фёдоровича, «невыяснившегося», соблазнившегося и падшего; Алексея Фёдоровича, который, в неполные 20 романных лет берётся за изложение мыслей и идей великого старца... Старца, прошедшего к своей святости через долгую романную жизнь. Какой же может быть здесь «ответ», хоть и «непрямой»! Сплошь - искажение. Именно - ответ Великого грешника, мальчишки, дерзнувшего на великое.
О, и тут возникает и брезжит хрестоматийная «Кана Галилейская», слёзы и целование земли, твердь небесная, полная звёзд, и соблазнительное видение «брачного пира»! Как быть с тобою, общее место глубокомысленнейшего литературоведения и школьного «сочинительства», образец жестокого соблазна? Разве перечесть через «призму» Исаака Сирина? или - через двоящегося за занавескою романа митрополита Филарета, или - Игнатия Брянчанинова? А может, через главку о «Таинственном посетителе»? Так - прямее?..
И не таких ведь, как Алексей Фёдорович, подвижников и постников лукавый подобными видениями искушал!
Но и то: что именно начинать зовёт Алексея Фёдоровича грезящийся ему в полусне-полубреду Зосима, - не труд ли искупления великого, страшного греха, только совершенного?
Падение «невыяснившегося героя» должно было, вероятно, длиться те самые 13 лет, которые навсегда отделили первую (написанную) часть романа от задуманной и отложенной на два года второй, оставшейся ненаписанною части. Той части, где и должен был выясниться убийца. К этому времени этому персонажу должно было исполниться 33 года - возраст Христа и... Антихриста. И путь его, путь Алексея Фёдоровича Карамазова исполнен лжи, мерзости и крови, и завершиться он должен был, по свидетельству современников (Суворина и жены Достоевского), покушением на цареубийство. Убийство отца, убийство духовного отца и Бога, убийство душ мальчиков, цареубийство - вот плоды «деятельной любви» Алексея Фёдоровича Карамазова, вот его особый путь, его «лествица» и его «подвиг», его «жертва».
Романным антихристом соблазнилась вся читающая Россия и весь читающий мир. В него уверовали! Уверовали лучшие и умнейшие, сильные и могучие, уверовали «обыкновенные» и «простые», слабые и малосильные.
Понимаю, что дерзнул восстать на «всё» достоевсковедение, и не только.
Да, может быть, самое достойное в жизни человеческой - молчание, умное молчание. Однако начатое и разворачивающееся сегодня, на наших глазах «религиозное достоевсковедение» переводит вопрос о лице и выяснении главного героя в совершенно иную плоскость, на которой молчать - пагубно и подло. «Обожение» литературного персонажа, его «канонизация», начатые столетие назад, сегодня дошли, кажется, до апогеи: «великого грешника», отцеубийцу и «малого антихриста» превратили в «потенциального святого». Разумеется, это «всего лишь» персонаж; разумеется, «религиозные достоевсковеды» ещё не секта каких-нибудь богумилов, не сатанисты, в конце концов! Они могут прикрыться и наверное станут прикрываться именами некоторых, и весьма почтенных священнослужителей, и ныне живущих, и уже упокоившихся, также (увы!) заблудившихся и заплутавших «в Достоевском», также соблазнившихся «светлым ликом» созданного им «ангела» и «херувима»...
Но что касается той части достоевистов (воинствующей части), которая ныне громко объявила себя «религиозными достоевсковедами» и претендует на «новое» и даже «новейшее» прочтение шедевра мировой литературы, то у этих дам и господ литературоведение вполне и окончательно подменено уже чем-то более похожим на радения ли, камлания ли, чревовещательство и «одухотворённые» пляски вкруг измышлённых и перелганных «икон»... Лжеучительствуя, эти дамы и господа преподают свою науку и научают ей многих и многих, юных, молодых и неопытных...
Да, эти лжеучители порою смешны, порою нелепы, часто косноязычны и заговариваются в исступлении своём до смешного, но вместе с тем и до жуткого. Потому, здесь как раз тот случай, когда от смешного до жуткого нет и шага.
Пора их остановить.
Совершенно неслучайно постмодернизированное достоевсковедение бросило этот бурно зацветший побег в «религиозность», в православие. Неофиты усердны в своём служении, но служат они ложным богам и «святым», и это надо понимать, и об этом нужно, как минимум, сказать, а как максимум - это нужно уметь услышать.
Таким образом, от демонстрации блеска и нищеты «научного достоевизма» невозможно было уклониться. Эту миссию «взяли на себя» «подвальные», «сносочные», «ад-министрирующие» персонажи романа в первую очередь, задуманные столь же полноправными участниками действа, как, например, г-жа Имлиева.
Если не по форме и исполнению, то по мысли и идее роман «День нищих» есть новое слово в познании Достоевского - познании, может быть, более научном, нежели наполненные «заумными» терминами блуждания авторитетных и знаменитых исследователей, «подходивших» к Достоевскому, «бравшихся» за Достоевского, «осмысливавших» и «переосмысливающих» его в течение 130 лет вплоть до последнего времени.
А «блужданий» по «хрустальным дорогам» более чем достаточно, и если они не известны «широкой публике» и не на слуху, то специалистов-то раз за разом ставят в тупик и... заставляют лгать самим себе и читателю (читателю Достоевского!), выкручиваться, используя ныне весь аппарат, поставленный постмодернизацией научного (и если бы только научного!) сознания, вброшенный в мир самым пошлым, самым глупейшим и разнузданным релятивизмом.
Одного только факта, что за истекшие с года выхода «Братьев Карамазовых» 130 лет в научной литературе о нём не появилось ни одного цельного и всеобъемлющего труда, довольно для постановки отточия в этом вопросе - отточия, которое выведет, наконец из «Темноты» к ясности нового и, Бог даст, не последнего дня.
Роман "День нищих" http://zhurnal.lib.ru/l/likushin_o_s/beggars_day.shtml