Палачи бывшими не бывают
*
”ПАЛАЧИ”, С.Федотов, "У МОСТА", Пермь, 2016г. (6)
Первая постановка новой пьесы Макдонаха в России свелась к презентации пьесы, всё на первом плане, второй план пробился пунктиром. Аккуратно разыгран драматургический текст, намечены роли (некоторые интересно намечены - оба палача и вторая жертва, остальные чуть намечены, обе женские роли - совсем чуть-чуть).
Пьеса очень хороша (остроумные диалоги, закрученная интрига) и хотелось бы более острого актерского рисунка, фехтовальной остроты в подаче текста. Комедийное, сатирическое начало при постановке потерялось почти полностью. Когда режиссеру приходится перед началом спектакля специально предупреждать зрителей - «это комедия», значит он что-то не докрутил в самом спектакле. Тарантиновский юмор бытовых диалогов в небытовых страшных обстоятельствах выстреливал очень редко, попадание в стиль было мерцательным, темп вялым, что породило спячку в зрительном зале и очень редкие и слабые реакции.
А ведь именно смех должен был помочь прорваться на второй план, обострить абсурд и бесчеловечность обыкновенного убийства. Без поддержки ансамбля второй план пришлось вытягивать одному актеру, исполнителю главной роли. Он очень напрягался, рогом упирался. Во время спектакля я все время думал - ну что он хочет сказать, о чем сыграть? И только по дороге домой догадался, вспомнил первую сцену - драматургическую затравку, демонстрацию профессии. Там Ильина был такой особенный взгляд - специально сыгранный и подчеркнутый сценическим светом звериный блеск в глазах.
Можно отменить смертную казнь и вместе с ней профессию палача, но звериную природу человека не отменишь. Именно это, зверя внутри человека, врожденное палачество-людоедство гомо сапиенса и сыграл актер. Главный герой пьесы поменял профессию (вынужденно, пришлось бросить любимое дело, азартное соревнование с коллегами за первенство) и теперь мается. Руки сами тянутся к веревке и тут зверь на ловца бежит (не было счастья, да несчастье помогло и пусть конкуренты завидуют, у них вынужденный простой, а он продолжил счет).
Интрига вытроена мастерски и наглядно воспроизводит (инсценирует, моделирует) один из основных аргументов против смертной казни - ненулевую вероятность судебной ошибки. Жизнь сама подводит профессионального палача (и профессионального сторонника смертной казни) к испытанию этого аргумента на собственной семье - казнили невиновного, закрыли дело, а значит виновный в преступлении остался безнаказанным, серийный убийца где-то ходит и может продолжить в любой момент и почему бы не с дочерью палача.
Однако эксперимент проваливается. Палач так ничего и не понял, не прочувствовал, а просто продолжил свое дело (палач тоже своего рода серийный убийца) и вновь казнил невиновного. А окружающие - общество, полиция - умыли руки ("то ли оба виновны, то ли один из двух, то ли оба невиновны, да какая разница, надо быстрее труп прятать").
Черный принц на белом коне
Отдельно стоит сказать о роли невинной жертвы (то есть антипода по отношению к главному герою - палачу). Он приходит в этот город (в эту среду, в эту пьесу) снаружи, является палачу и его дочери словно из снов (из ночных страхов отца и из ночных мечтаний дочери).
На мой взгляд эта роль - лирическая и очень близкая самому автору. Игрок, поэт, столичный ловелас попадает в свинцовую провинцию, сверху вниз пытается пугать тупых провинциалов «зловещим обликом». Тут надо вспомнить рассказ Чехова «Пересолил», но у Макдонаха все жестче. Тут еще надо Гоголя вспомнить, Хому Брута. В общем заигрался парень, схарчили они его, повесили между делом немного не разобравшись.
А сам виноват, не надо было "идти в народ", не стоило ему покидать Лондон!
”ПАЛАЧИ”, С.Федотов, "У МОСТА", Пермь, 2016г. (6)
Первая постановка новой пьесы Макдонаха в России свелась к презентации пьесы, всё на первом плане, второй план пробился пунктиром. Аккуратно разыгран драматургический текст, намечены роли (некоторые интересно намечены - оба палача и вторая жертва, остальные чуть намечены, обе женские роли - совсем чуть-чуть).
Пьеса очень хороша (остроумные диалоги, закрученная интрига) и хотелось бы более острого актерского рисунка, фехтовальной остроты в подаче текста. Комедийное, сатирическое начало при постановке потерялось почти полностью. Когда режиссеру приходится перед началом спектакля специально предупреждать зрителей - «это комедия», значит он что-то не докрутил в самом спектакле. Тарантиновский юмор бытовых диалогов в небытовых страшных обстоятельствах выстреливал очень редко, попадание в стиль было мерцательным, темп вялым, что породило спячку в зрительном зале и очень редкие и слабые реакции.
А ведь именно смех должен был помочь прорваться на второй план, обострить абсурд и бесчеловечность обыкновенного убийства. Без поддержки ансамбля второй план пришлось вытягивать одному актеру, исполнителю главной роли. Он очень напрягался, рогом упирался. Во время спектакля я все время думал - ну что он хочет сказать, о чем сыграть? И только по дороге домой догадался, вспомнил первую сцену - драматургическую затравку, демонстрацию профессии. Там Ильина был такой особенный взгляд - специально сыгранный и подчеркнутый сценическим светом звериный блеск в глазах.
Можно отменить смертную казнь и вместе с ней профессию палача, но звериную природу человека не отменишь. Именно это, зверя внутри человека, врожденное палачество-людоедство гомо сапиенса и сыграл актер. Главный герой пьесы поменял профессию (вынужденно, пришлось бросить любимое дело, азартное соревнование с коллегами за первенство) и теперь мается. Руки сами тянутся к веревке и тут зверь на ловца бежит (не было счастья, да несчастье помогло и пусть конкуренты завидуют, у них вынужденный простой, а он продолжил счет).
Интрига вытроена мастерски и наглядно воспроизводит (инсценирует, моделирует) один из основных аргументов против смертной казни - ненулевую вероятность судебной ошибки. Жизнь сама подводит профессионального палача (и профессионального сторонника смертной казни) к испытанию этого аргумента на собственной семье - казнили невиновного, закрыли дело, а значит виновный в преступлении остался безнаказанным, серийный убийца где-то ходит и может продолжить в любой момент и почему бы не с дочерью палача.
Однако эксперимент проваливается. Палач так ничего и не понял, не прочувствовал, а просто продолжил свое дело (палач тоже своего рода серийный убийца) и вновь казнил невиновного. А окружающие - общество, полиция - умыли руки ("то ли оба виновны, то ли один из двух, то ли оба невиновны, да какая разница, надо быстрее труп прятать").
Черный принц на белом коне
Отдельно стоит сказать о роли невинной жертвы (то есть антипода по отношению к главному герою - палачу). Он приходит в этот город (в эту среду, в эту пьесу) снаружи, является палачу и его дочери словно из снов (из ночных страхов отца и из ночных мечтаний дочери).
На мой взгляд эта роль - лирическая и очень близкая самому автору. Игрок, поэт, столичный ловелас попадает в свинцовую провинцию, сверху вниз пытается пугать тупых провинциалов «зловещим обликом». Тут надо вспомнить рассказ Чехова «Пересолил», но у Макдонаха все жестче. Тут еще надо Гоголя вспомнить, Хому Брута. В общем заигрался парень, схарчили они его, повесили между делом немного не разобравшись.
А сам виноват, не надо было "идти в народ", не стоило ему покидать Лондон!