"Бестолковщина", или "платонов".
*
"БЕЗ НАЗВАНИЯ", Е.Марчелли, ТЕАТР им.ВОЛКОВА, Ярославль, 2011г. (10)
Спектакль без названия.
Отсутствие названия - пустота, которая в себя втягивает. Не пустота-вакуум, а пустое пространство («вот тебе и театр, а дальше - пустое пространство» чеховский образ) или хаос.
Пустоту хочется чем-то заполнить, хаос упорядочить. Или хотя бы назвать. Пьеса и спектакль представляют собой нечто неопределенное, незавершенное, избыточное.
Пьеса Чехова имеет два названия - «Безотцовщина» и «Платонов». Спектаклю тоже подходят два, второе - точно, а первое я бы заменил на «Бестолковщина».
Спектакль о жизни нашей бестолковой, раздерганной до такой степени, что даже названия нет. Про это и Додин ставил (генеральная метафора: Жизнь - это пьеса без названия). Взгляд трезвый, жесткий, ироничный и даже циничный, взгляд врача или иностранца, но своего иностранца, не туриста. Например, взгляд русского итальянца, своего-чужого.
Но у Марчелли к «бестолковщине» добавлена еще и вторая половинка, равнозначное, но противоположное бестолковщине начало. Это начало можно назвать «платонов», с маленькой буквы, не фамилия персонажа, а явление или даже феномен.
Если бы жизнь состояла только из бестолковщины, то как бы она существовала? Что противостоит возрастанию энтропии? Почему бестолковая жизнь всё же воспроизводится? Что дает ей направление, ток в броуновском движении хаотично сталкивающихся людей-частиц? Название этому току - «платонов». Спектакль, как открытие феномена и обьяснение в любви - к "платонову", к России, к жизни - вот такой вот бестолковой и всё же живой.
Не о России только (необустроенной), о планете Земля, которая вертится в пустоте, год за годом, поколение за поколением (Марчелли легко цепляет космический масштаб, так и во втором действии "Вишневого сада" было).
Режиссура не то что бестолковая, а нарочито бестолковая, безбашенная. Марчелли давно этим путем идет, его «Вишневый сад» будто руками Епиходова был сделан. И в данном случае пустота его же первого в себя и втянула (затем актеров, а затем и зрителей). Когда такая сила втягивает, сопротивляться бесполезно, надо отдаваться (вот такая же неведомая сила Бутусова прямо на сцену вытянула в «Чайке» ). Несколько сцен особенно удались, просто за гранью гениальности. Первую сцену (перед занавесом) и разговор на троих (генеральша-Войницев-Платонов) в последнем действии надо поместить в хрестоматию режиссуры 21-го века.
В первой сцене безымянная пустота закрыта занавесом и притягивает внимание "оттуда". Что там, за занавесом? Время проходит в ожидании чего-то (обеда, слуги снуют туда-сюда, что-то готовится). В ожидании кого-то - Платонова, потом Софьи. В ожидании, когда откроется занавес, проходит спектакль. В ожидании, когда же начнется, проходит жизнь. А потом оказывается, что это была лучшая часть спектакля.
Следующие части исполнены неровно, актерская техника не всегда успевает за взлетами, кульбитами и пикированием режиссерской мысли. А когда режиссура начинает умирать в актерах, умирает и спектакль. Между явными включениями режиссуры спектакль провисает.
В последнем действии два таких включения. Трио (выяснение отношений вплотную друг к другу, в углу большой сцены, беспорядочно заставленой пустыми стульями, и небо на заднике) и последний кадр - "платонов" в чистом виде, живчик, пульс. "Платонов" неистребим, дергается, пляшет, как Ванька-Встанька.
Актеры для такой режиссуры тоже должны быть безбашенные. Хотя бы один, исполнитель роли Платонова. И Кищенко именно таков. Ведь ему не только персонажа надо сыграть, но и феномен. В пьесе есть такой диалог
- Что у вас болит?
- Платонов болит...
Вот этого «платонова, который болит внутри» надо сыграть. И того «платонова внутри», которого так любят женщины, «платонова» как русское начало, как мужское начало ( в буклете сказано про беса, по-моему здесь "бес" в сильно переносном смысле - бес, который в штанах). Жизненная сила - вот, что притягивает к нему женщин в пьесе и зрителей в зале.
«Платонова, который болит» сыграл актер, а «платонова, которого любят» помогло сыграть окружение, женский хор (короля играет окружение). Женщины самые разные от Софьи - "блондинки с передовыми идеями" до простушки горничной. А корифей хора - Светлова в роли генеральши. Она играет противоположный полюс, абсолют, женское начало притягивающееся к «платонову», как к абсолютному мужскому началу. Бестолковое мужское и бестолковое женское.
=======
продолжение темы, отклики на спектакль - http://lev-semerkin.livejournal.com/494511.html
"БЕЗ НАЗВАНИЯ", Е.Марчелли, ТЕАТР им.ВОЛКОВА, Ярославль, 2011г. (10)
Спектакль без названия.
Отсутствие названия - пустота, которая в себя втягивает. Не пустота-вакуум, а пустое пространство («вот тебе и театр, а дальше - пустое пространство» чеховский образ) или хаос.
Пустоту хочется чем-то заполнить, хаос упорядочить. Или хотя бы назвать. Пьеса и спектакль представляют собой нечто неопределенное, незавершенное, избыточное.
Пьеса Чехова имеет два названия - «Безотцовщина» и «Платонов». Спектаклю тоже подходят два, второе - точно, а первое я бы заменил на «Бестолковщина».
Спектакль о жизни нашей бестолковой, раздерганной до такой степени, что даже названия нет. Про это и Додин ставил (генеральная метафора: Жизнь - это пьеса без названия). Взгляд трезвый, жесткий, ироничный и даже циничный, взгляд врача или иностранца, но своего иностранца, не туриста. Например, взгляд русского итальянца, своего-чужого.
Но у Марчелли к «бестолковщине» добавлена еще и вторая половинка, равнозначное, но противоположное бестолковщине начало. Это начало можно назвать «платонов», с маленькой буквы, не фамилия персонажа, а явление или даже феномен.
Если бы жизнь состояла только из бестолковщины, то как бы она существовала? Что противостоит возрастанию энтропии? Почему бестолковая жизнь всё же воспроизводится? Что дает ей направление, ток в броуновском движении хаотично сталкивающихся людей-частиц? Название этому току - «платонов». Спектакль, как открытие феномена и обьяснение в любви - к "платонову", к России, к жизни - вот такой вот бестолковой и всё же живой.
Не о России только (необустроенной), о планете Земля, которая вертится в пустоте, год за годом, поколение за поколением (Марчелли легко цепляет космический масштаб, так и во втором действии "Вишневого сада" было).
Режиссура не то что бестолковая, а нарочито бестолковая, безбашенная. Марчелли давно этим путем идет, его «Вишневый сад» будто руками Епиходова был сделан. И в данном случае пустота его же первого в себя и втянула (затем актеров, а затем и зрителей). Когда такая сила втягивает, сопротивляться бесполезно, надо отдаваться (вот такая же неведомая сила Бутусова прямо на сцену вытянула в «Чайке» ). Несколько сцен особенно удались, просто за гранью гениальности. Первую сцену (перед занавесом) и разговор на троих (генеральша-Войницев-Платонов) в последнем действии надо поместить в хрестоматию режиссуры 21-го века.
В первой сцене безымянная пустота закрыта занавесом и притягивает внимание "оттуда". Что там, за занавесом? Время проходит в ожидании чего-то (обеда, слуги снуют туда-сюда, что-то готовится). В ожидании кого-то - Платонова, потом Софьи. В ожидании, когда откроется занавес, проходит спектакль. В ожидании, когда же начнется, проходит жизнь. А потом оказывается, что это была лучшая часть спектакля.
Следующие части исполнены неровно, актерская техника не всегда успевает за взлетами, кульбитами и пикированием режиссерской мысли. А когда режиссура начинает умирать в актерах, умирает и спектакль. Между явными включениями режиссуры спектакль провисает.
В последнем действии два таких включения. Трио (выяснение отношений вплотную друг к другу, в углу большой сцены, беспорядочно заставленой пустыми стульями, и небо на заднике) и последний кадр - "платонов" в чистом виде, живчик, пульс. "Платонов" неистребим, дергается, пляшет, как Ванька-Встанька.
Актеры для такой режиссуры тоже должны быть безбашенные. Хотя бы один, исполнитель роли Платонова. И Кищенко именно таков. Ведь ему не только персонажа надо сыграть, но и феномен. В пьесе есть такой диалог
- Что у вас болит?
- Платонов болит...
Вот этого «платонова, который болит внутри» надо сыграть. И того «платонова внутри», которого так любят женщины, «платонова» как русское начало, как мужское начало ( в буклете сказано про беса, по-моему здесь "бес" в сильно переносном смысле - бес, который в штанах). Жизненная сила - вот, что притягивает к нему женщин в пьесе и зрителей в зале.
«Платонова, который болит» сыграл актер, а «платонова, которого любят» помогло сыграть окружение, женский хор (короля играет окружение). Женщины самые разные от Софьи - "блондинки с передовыми идеями" до простушки горничной. А корифей хора - Светлова в роли генеральши. Она играет противоположный полюс, абсолют, женское начало притягивающееся к «платонову», как к абсолютному мужскому началу. Бестолковое мужское и бестолковое женское.
=======
продолжение темы, отклики на спектакль - http://lev-semerkin.livejournal.com/494511.html