Старые стены, бесплотные тени.
*
Вахтанговская «Пристань» не тот случай, когда надо увлекаться разбором спектакля на составные части. Сделать это легко, ведь он и смонтирован из частей, отдельных эпизодов. Но свой смысл эпизоды обретают только внутри общей конструкции и содержание звучит только в качестве вариации общей темы постановки.
За всеми актерами шлейф ролей. За Борисовой две своенравных дамы - Настасья Филипповна и принцесса Турандот, за Максаковой - Пиковая Дама, за Лановым пылкий, приподнятый над реальностью принц Калаф, а за Этушем тихий, мягкий ребе из «Заката».
Соломон в «Цене» другая вариация еврейской темы, персонаж тоже негромкий, с точным речевым акцентом, публика сразу узнает и реагирует, но не мягкий, а острый, искра в черных глазах Этуша оказалась не подвержена времени, глаз сверкает, он власть имеет, полную власть над залом и казалось над временем тоже. Соломон крепок, как старая прочная мебель, сделано на века. Но новому веку такая долговечность как раз и не нужна, ему не нужно постоянство, ему нужны перемены, вечная молодость. Соломона торопят, его не слушают.
Основная смысловая нагрузка легла на самую старшую часть старшего поколения - Коновалова, Яковлев, Лановой, Борисова, Этуш. Их бенефисы идут один за другим и это лучшие эпизоды спектакля.
Начинается спектакль с «Жизни Галилея», это торжественное вступление, здесь предьявлен Большой Стиль и большой масштаб декорации и манера игры величественная, на котурнах. Шалевич играет крупно, фактурно, но «глаголом не жжет». Публика смотрит уважительно и отстраненно, настраивается, входит в курс дела.
А вот следующий бенефис, контрастный по манере игры, растапливает лед. «Благосклонное участие» - какое прекрасное старомодно звучащее название. Бенефициант (Галина Коновалова) сходит с котурнов и выходит на авансцену и обращается в зал с рассказом о себе - откровенно, иронично. Партнеры бессловесны, играют эксцентричные шаржи. Постепенно происходит настройка, снижается темп, появляются паузы, общее дыхание. Актриса дает камертон. Спектакль заземляется и сразу отрывается от земли. В финале актрису поднимают, возвращают на котурны. И затем до конца первой части спектакль движется ровно, набирая высоту.
Бенефис Юлии Борисовой - «Визит дамы» представляет собой полный контраст к бенефису Коноваловой. Игра на котурнах, в павлиньих перьях, актриса полностью завернута в маску, как в кокон. Она царит.
Только в этой постановке я наконец-то понял, про что написана пьеса Дюренматта - про Европу и Америку. Видимо постоянное чтение текстов блогоприятеля alexandrov_g обострило геополитическое зрение. Америка как возмездие Европе за грехи и грешки. Молодая Америка, как наказание для старой Европы.
И тихий рассказ Бунина из «Темных аллей» поставленный совершенно в другой манере, без эффектов, на одном только диалоге двух людей, оказался тоже про геополитику. Частная история сообщила нечто о большой истории, о русской революции. О стране, которая обрушилась из-за того, что эти два человека когда-то расстались.
Рассказ Бунина «В Париже» заканчивает мольбой о пощаде, Miserere mei Deus музыкальный лейтмотив спектакля.
Шумовой лейтмотив - звук волн, бьющих о пристань.
Золотая нить, связывающая оба действия - стихи Пушкина в исполнении Ланового, он появляется посередине первого действия и посередине второго. Рассекает оба действия золотым сечением и связывает их между собой смысловой и поэтической рифмой.
Спектакль очень большой и смысловых центра у него два. Это два максимально контрастных по возрасту персонажа: 30-летний русский дворянин-поэт и 90-летний еврей-торговец. Самые светлые герои спектакля.
Этуш и Лановой играют два взгляда на тему времени, просвечивают тему вглубь с противоположных концов.
Два последних эпизода «Филумена» и «Игрок» не добавляют принципиально ничего нового, не углубляют тему, а дают комическую разрядку, демонстрируют актерский диапазон - какую неожиданно острую характерность может выдать Князев, как эффектно носит костюм батьки Махно (папаху и галифе) бабуленька - Максакова.
Максакова подводит черту, последнее слово спектакля - о постройке каменной церкви. Каменной! То есть того храма, в котором и происходит действие «Пристани». Населенного бесплотными тенями минувшего. Мы видим ауру вахтанговского театра. Тени возникают, одна за одной в светящемся воздухе сцены.
Вахтанговская «Пристань» не тот случай, когда надо увлекаться разбором спектакля на составные части. Сделать это легко, ведь он и смонтирован из частей, отдельных эпизодов. Но свой смысл эпизоды обретают только внутри общей конструкции и содержание звучит только в качестве вариации общей темы постановки.
За всеми актерами шлейф ролей. За Борисовой две своенравных дамы - Настасья Филипповна и принцесса Турандот, за Максаковой - Пиковая Дама, за Лановым пылкий, приподнятый над реальностью принц Калаф, а за Этушем тихий, мягкий ребе из «Заката».
Соломон в «Цене» другая вариация еврейской темы, персонаж тоже негромкий, с точным речевым акцентом, публика сразу узнает и реагирует, но не мягкий, а острый, искра в черных глазах Этуша оказалась не подвержена времени, глаз сверкает, он власть имеет, полную власть над залом и казалось над временем тоже. Соломон крепок, как старая прочная мебель, сделано на века. Но новому веку такая долговечность как раз и не нужна, ему не нужно постоянство, ему нужны перемены, вечная молодость. Соломона торопят, его не слушают.
Основная смысловая нагрузка легла на самую старшую часть старшего поколения - Коновалова, Яковлев, Лановой, Борисова, Этуш. Их бенефисы идут один за другим и это лучшие эпизоды спектакля.
Начинается спектакль с «Жизни Галилея», это торжественное вступление, здесь предьявлен Большой Стиль и большой масштаб декорации и манера игры величественная, на котурнах. Шалевич играет крупно, фактурно, но «глаголом не жжет». Публика смотрит уважительно и отстраненно, настраивается, входит в курс дела.
А вот следующий бенефис, контрастный по манере игры, растапливает лед. «Благосклонное участие» - какое прекрасное старомодно звучащее название. Бенефициант (Галина Коновалова) сходит с котурнов и выходит на авансцену и обращается в зал с рассказом о себе - откровенно, иронично. Партнеры бессловесны, играют эксцентричные шаржи. Постепенно происходит настройка, снижается темп, появляются паузы, общее дыхание. Актриса дает камертон. Спектакль заземляется и сразу отрывается от земли. В финале актрису поднимают, возвращают на котурны. И затем до конца первой части спектакль движется ровно, набирая высоту.
Бенефис Юлии Борисовой - «Визит дамы» представляет собой полный контраст к бенефису Коноваловой. Игра на котурнах, в павлиньих перьях, актриса полностью завернута в маску, как в кокон. Она царит.
Только в этой постановке я наконец-то понял, про что написана пьеса Дюренматта - про Европу и Америку. Видимо постоянное чтение текстов блогоприятеля alexandrov_g обострило геополитическое зрение. Америка как возмездие Европе за грехи и грешки. Молодая Америка, как наказание для старой Европы.
И тихий рассказ Бунина из «Темных аллей» поставленный совершенно в другой манере, без эффектов, на одном только диалоге двух людей, оказался тоже про геополитику. Частная история сообщила нечто о большой истории, о русской революции. О стране, которая обрушилась из-за того, что эти два человека когда-то расстались.
Рассказ Бунина «В Париже» заканчивает мольбой о пощаде, Miserere mei Deus музыкальный лейтмотив спектакля.
Шумовой лейтмотив - звук волн, бьющих о пристань.
Золотая нить, связывающая оба действия - стихи Пушкина в исполнении Ланового, он появляется посередине первого действия и посередине второго. Рассекает оба действия золотым сечением и связывает их между собой смысловой и поэтической рифмой.
Спектакль очень большой и смысловых центра у него два. Это два максимально контрастных по возрасту персонажа: 30-летний русский дворянин-поэт и 90-летний еврей-торговец. Самые светлые герои спектакля.
Этуш и Лановой играют два взгляда на тему времени, просвечивают тему вглубь с противоположных концов.
Два последних эпизода «Филумена» и «Игрок» не добавляют принципиально ничего нового, не углубляют тему, а дают комическую разрядку, демонстрируют актерский диапазон - какую неожиданно острую характерность может выдать Князев, как эффектно носит костюм батьки Махно (папаху и галифе) бабуленька - Максакова.
Максакова подводит черту, последнее слово спектакля - о постройке каменной церкви. Каменной! То есть того храма, в котором и происходит действие «Пристани». Населенного бесплотными тенями минувшего. Мы видим ауру вахтанговского театра. Тени возникают, одна за одной в светящемся воздухе сцены.