умер великий русский писатель Владимир Галкин
http://zavtra.ru/content/view/gorst-peska/
Горсть песка
Умер великий русский писатель. Владимир Михайлович ГАЛКИН (1937-2012). Похоронили его в родовом гнезде на Ваганьково. На похоронах присутствовало только трое из литературного цеха. Николай Серповеликов, Юрий Рябинин и я. Галкин сам написал себе « Ваганьковскую отходную», «Подземную песню», как он ее еще называл.
Я лежу на Ваганьковском кладбище,
На груде моей тонна песка.
Так нормально не спал никогда ещё,
Лучшей доля себе не искал.
Писателя определяет точность слова, острая наблюдательность. И когда мы забрасывали гроб горстями песка, это особенно кольнуло в сердце. Не «тонны земли» а именно «тонна песка» теперь над ним. И здесь он не ошибся. Видел и под землю на три аршина.
Он печатался во множестве толстых журналов, а вот собственная книжка у него только одна, да и то, "тонкая", в бумажном переплетике. Он был заметной персоной андеграунда. Читал свои рассказы в литературных объединениях. Потом они ходили в самиздате под разными псевдонимами. Но автор узнавался сразу. В нем изначально не было «совковсти». Его рассказы населяли монстры. Этим он был близок к «южинцам», хотя не примыкал к этой школе. Работал в разных конторах, инженером, патентоведом, и писал в стол. Написал много. Печатался под псевдонимом в эмигрантских журналах. Подвергался обыскам, арестам. В «перестройку», наконец его открыли, "гремел". Но оказалось, что он не придерживался либеральных взглядов. Поэтому его снова, быстренько отправили в литературное подполье. Галкин писал смачным языком. У него собственный, яркий стиль. Кажется, что он принял в себя, все самое трудное и тяжелое, что есть в жизни. Но он знал жизнь, он знал, о чем писать. И не было такой тяжелой судьбы, о которой он бы не знал, которую не пропустил через свою душу, и которой не откликнулся всем сердцем.
САМОВАР
(Песня инвалида войны, моего соседа в 45-ом году)
Нету ног и нету рук -
Что бы это означало?
Это значит, что мой друг,
Ты меня с войны встречала.
Самовар я, самовар...
Только знай ещё, родная,
Что и крантик у меня
Пуля срезала лихая.
Но могу, однако, петь,
Водку дуть и веселиться.
Надо было б умереть,
Да ведь жить ещё хотится.
Не бросай же меня, Нин,
Содержи пока в плетенке.
Ведь я все-тки взял Берлин
Для тебя и для Алёнки.
"Артиллеристы, Сталин дал приказ!…”