Багульник в опасности!
Более тридцати лет я живу в Чите и на протяжении этого времени наблюдаю, как из прилегающих к городу ландшафтов один за другим все исчезают и исчезают уникальные уголки природы с зарослями рододендрона даурского ( в народе - багульника). Какие-то участки сгорели, какие-то замусорены до неузнаваемости.
Прямо в городской черте, вдоль объездной дороги по соседству с городским кладбищем осталось практически последнее место, где ежегодно в мае месяце все еще можно любоваться фантастическим зрелищем цветения багульника.
Второго такого места (я заявляю об этом ответственно) нет больше нигде в мире, но долго ли еще просуществует это чудо, сказать не берусь.
Этот необыкновенной красоты кусочек забайкальской гордости сегодня с трудом удерживает свои позиции. С одной стороны участок леса с багульником теснит городское кладбище. Могилы местами уже «вылезли» к самой дороге, еще немного и кладбище полностью примкнет к асфальту. Лично я против того, чтобы даже самых достойных покойников хоронить на обочине федеральной трассы. Также я против нашествия «мертвецов на живой лес».
Ну, ладно, покойники не понимают, но живые - то люди что?!... А живые люди - наши уважаемые читинцы - наступают на багульник с других фронтов. Лес вокруг Читы завален мусором до такой степени, что фактически все мои фотографии с цветущим кустарником посреди чистого соснового бора - это по сути фальсификация реальной действительности. Нет никакого «чистого соснового бора». Есть «место отдыха возле кладбища» - размазанная по лесу мусорная свалка. Пару лет назад ко мне приезжал друг фотограф из Москвы специально поснимать багульник, и мне было просто стыдно вести его в лес!
Но мусор - это далеко не все. Я затеял этот пост из-за другой проблемы. Багульниковый сосновый бор растет на чистом песчаном грунте. Такие залежи «халявного» строительного материала не дают покоя хозяйственным и экономным забайкальцам. Весной можно повосхищаться забайкальским чудом, сходить помусорить, пофотаться в лес, выложить карточки в «Одноклассники». А позже, когда земля прогреется и оттает, брать лопату, мешки, а лучше сразу самосвал и отправляться на добычу песка для строительства, ремонта, детской песочницы на даче….
И еще говорят, что мы сейчас плохо живем! «Надо нахрен из Забайкалья уезжать!». Да, лучше бы и уехали. Так нет же, наоборот! Вон сколько народу строится. Но всем жалко свои три рубля. И никому не жалко «ничейный» забайкальский лес. И поэтому людей с лопатами и мешками практически ежедневно можно встретить у подножия багульникового склона на объездной дороге. И, хотя каждый копатель воровато оправдывается: «Да я одно только ведерко… - кошечке» (загружая восемнадцатый мешок в свой японский грузовичок), в общем, масштабы бессовестной добычи песка весьма внушительны. Череда карьеров тянется вдоль всего склона, в эти искусственные овраги падают подрытые деревья, у багульника и соснового бора буквально вырывают почву из под ног.
Тут впору у меня спросить: «А чего толку статейки писать, взял бы да и поборолся бы…». А я отвечу: так я этим и занимаюсь. Я, правда, не рискую ссорится с мертвыми, но ни одних живых копателей мимо не проехал, каждый раз останавливаюсь, подхожу и разговариваю.
Не все, однако такие понятливые, как хотелось бы. Попадаются агрессивные: «Тебе какое дело!? Морда твоя знакома. Мне ребенку на дачу в песочницу мешок надо. Не буду высыпать! Пошел нах…». Иногда почти до драки доходит. А иногда до смешного. Стоит уже нагруженный «КамАЗ»… и такой в годах дядечка оправдывается: «Да это для тюрьмы, для исправительной колонии котельную ремонтировать… Денег не дают. Мы больше не будем…».
Но, вообще, редко кто высыпает. Извиняются, «все понимают», но тащат мешки в машину. …
Фотоаппарат, как оружие против пролетариата
И вот вчера меня осенила простая мысль (как всегда, с запозданием).
Еду вновь по объездной, стоит «КамАЗ» глубоко уже так в овраге стоит, - вырыли в склоне целую горную выработку за лето. Вспоминаю, что у меня с собой фотоаппарат, разворачиваюсь….
Подхожу к карьеру; трое солдат грузят самосвал песком. Делаю несколько снимков, чтобы было видно людей и номер машины.
Затем решительным тоном командую:
- Командира ко мне!
Солдаты перестают работать. Подходит в развалку старший. Старший сержант. Явно контрактник.
- Фамилия, воинское звание, номер части и документы на добычу грунта!
- А ты кто такой? - Угрюмо отвечает командир, поблескивая вставными зубами.
Объясняю кто я такой. Хорошо и коротко объясняю.
- Теперь представтесь!
- Сержант К… такой-то. Воинская часть номер… такой-то.
Проговариваю тут же услышанные данные на диктофон в фотокамере. (Я ниже объясню, почему сейчас не привожу данные).
- Вы знаете, что выемка грунта здесь запрещена? Завтра утром ваши данные и снимки будут в прокуратуре.
Наступает тяжкая пауза.
- Значит так, сержант, - продолжаю я. - Ты сейчас высыпаешь песок на землю… Много нагрузили?
- Да, нет…
- Высыпаешь, и будем считать это первым и последним предупреждением.
Сержант садится за руль, поднимает кузов, высыпает песок обратно в карьер. Я не могу удержаться от «воспитательной работы».
- Сам-то, небось, приезжий, временный?
- Нет, местный
- А чего ж ты тогда портишь, где живешь? Есть куда свалить отсюда?
- Да я-то… Начальство зае…ло! . Требуют…. - В сердцах, как- то так искренне ( что я поверил) пробурчал сержант и еще выше задрал кузов «КамаЗА»
Ну, понятно… Сержант местный, а командиры? Наверняка, только и думают чтобы выслужиться перед вышестоящими, «денег сэкономить для российской армии», да, глядишь, и переведут побыстрее и подальше из «этой дыры». А, может, начальники, наоборот, «осесть на земле» решили, «оне дачу себе строят», а тут и песок дармовой, и сила рабочая….
Я, короче, не знаю их планов, но я знаю свои: буду теперь каждого трудолюбивого копателя фотографировать и карточки в ЖЖ публиковать. Мой блог мало-помалу народ читает, может, и польза от чтения будет.
Ну и всех призываю: фотографируйте, присылайте мне, будем спасать «забайкальское диво».
Ну, а сержанта на первый раз прощаем.
- Передай привет своим командирам, - я его попросил.
Прямо в городской черте, вдоль объездной дороги по соседству с городским кладбищем осталось практически последнее место, где ежегодно в мае месяце все еще можно любоваться фантастическим зрелищем цветения багульника.
Второго такого места (я заявляю об этом ответственно) нет больше нигде в мире, но долго ли еще просуществует это чудо, сказать не берусь.
Этот необыкновенной красоты кусочек забайкальской гордости сегодня с трудом удерживает свои позиции. С одной стороны участок леса с багульником теснит городское кладбище. Могилы местами уже «вылезли» к самой дороге, еще немного и кладбище полностью примкнет к асфальту. Лично я против того, чтобы даже самых достойных покойников хоронить на обочине федеральной трассы. Также я против нашествия «мертвецов на живой лес».
Ну, ладно, покойники не понимают, но живые - то люди что?!... А живые люди - наши уважаемые читинцы - наступают на багульник с других фронтов. Лес вокруг Читы завален мусором до такой степени, что фактически все мои фотографии с цветущим кустарником посреди чистого соснового бора - это по сути фальсификация реальной действительности. Нет никакого «чистого соснового бора». Есть «место отдыха возле кладбища» - размазанная по лесу мусорная свалка. Пару лет назад ко мне приезжал друг фотограф из Москвы специально поснимать багульник, и мне было просто стыдно вести его в лес!
Но мусор - это далеко не все. Я затеял этот пост из-за другой проблемы. Багульниковый сосновый бор растет на чистом песчаном грунте. Такие залежи «халявного» строительного материала не дают покоя хозяйственным и экономным забайкальцам. Весной можно повосхищаться забайкальским чудом, сходить помусорить, пофотаться в лес, выложить карточки в «Одноклассники». А позже, когда земля прогреется и оттает, брать лопату, мешки, а лучше сразу самосвал и отправляться на добычу песка для строительства, ремонта, детской песочницы на даче….
И еще говорят, что мы сейчас плохо живем! «Надо нахрен из Забайкалья уезжать!». Да, лучше бы и уехали. Так нет же, наоборот! Вон сколько народу строится. Но всем жалко свои три рубля. И никому не жалко «ничейный» забайкальский лес. И поэтому людей с лопатами и мешками практически ежедневно можно встретить у подножия багульникового склона на объездной дороге. И, хотя каждый копатель воровато оправдывается: «Да я одно только ведерко… - кошечке» (загружая восемнадцатый мешок в свой японский грузовичок), в общем, масштабы бессовестной добычи песка весьма внушительны. Череда карьеров тянется вдоль всего склона, в эти искусственные овраги падают подрытые деревья, у багульника и соснового бора буквально вырывают почву из под ног.
Тут впору у меня спросить: «А чего толку статейки писать, взял бы да и поборолся бы…». А я отвечу: так я этим и занимаюсь. Я, правда, не рискую ссорится с мертвыми, но ни одних живых копателей мимо не проехал, каждый раз останавливаюсь, подхожу и разговариваю.
Не все, однако такие понятливые, как хотелось бы. Попадаются агрессивные: «Тебе какое дело!? Морда твоя знакома. Мне ребенку на дачу в песочницу мешок надо. Не буду высыпать! Пошел нах…». Иногда почти до драки доходит. А иногда до смешного. Стоит уже нагруженный «КамАЗ»… и такой в годах дядечка оправдывается: «Да это для тюрьмы, для исправительной колонии котельную ремонтировать… Денег не дают. Мы больше не будем…».
Но, вообще, редко кто высыпает. Извиняются, «все понимают», но тащат мешки в машину. …
Фотоаппарат, как оружие против пролетариата
И вот вчера меня осенила простая мысль (как всегда, с запозданием).
Еду вновь по объездной, стоит «КамАЗ» глубоко уже так в овраге стоит, - вырыли в склоне целую горную выработку за лето. Вспоминаю, что у меня с собой фотоаппарат, разворачиваюсь….
Подхожу к карьеру; трое солдат грузят самосвал песком. Делаю несколько снимков, чтобы было видно людей и номер машины.
Затем решительным тоном командую:
- Командира ко мне!
Солдаты перестают работать. Подходит в развалку старший. Старший сержант. Явно контрактник.
- Фамилия, воинское звание, номер части и документы на добычу грунта!
- А ты кто такой? - Угрюмо отвечает командир, поблескивая вставными зубами.
Объясняю кто я такой. Хорошо и коротко объясняю.
- Теперь представтесь!
- Сержант К… такой-то. Воинская часть номер… такой-то.
Проговариваю тут же услышанные данные на диктофон в фотокамере. (Я ниже объясню, почему сейчас не привожу данные).
- Вы знаете, что выемка грунта здесь запрещена? Завтра утром ваши данные и снимки будут в прокуратуре.
Наступает тяжкая пауза.
- Значит так, сержант, - продолжаю я. - Ты сейчас высыпаешь песок на землю… Много нагрузили?
- Да, нет…
- Высыпаешь, и будем считать это первым и последним предупреждением.
Сержант садится за руль, поднимает кузов, высыпает песок обратно в карьер. Я не могу удержаться от «воспитательной работы».
- Сам-то, небось, приезжий, временный?
- Нет, местный
- А чего ж ты тогда портишь, где живешь? Есть куда свалить отсюда?
- Да я-то… Начальство зае…ло! . Требуют…. - В сердцах, как- то так искренне ( что я поверил) пробурчал сержант и еще выше задрал кузов «КамаЗА»
Ну, понятно… Сержант местный, а командиры? Наверняка, только и думают чтобы выслужиться перед вышестоящими, «денег сэкономить для российской армии», да, глядишь, и переведут побыстрее и подальше из «этой дыры». А, может, начальники, наоборот, «осесть на земле» решили, «оне дачу себе строят», а тут и песок дармовой, и сила рабочая….
Я, короче, не знаю их планов, но я знаю свои: буду теперь каждого трудолюбивого копателя фотографировать и карточки в ЖЖ публиковать. Мой блог мало-помалу народ читает, может, и польза от чтения будет.
Ну и всех призываю: фотографируйте, присылайте мне, будем спасать «забайкальское диво».
Ну, а сержанта на первый раз прощаем.
- Передай привет своим командирам, - я его попросил.