Странная история
Эта странная история произошла самым странным образом, ощущение, что она сошла со страниц книги, преследовало Наталью Александровну. Да и где бы взяться такой пошлой и дамской книженции в библиотеке интеллигентной и трепетной женщины?
Коммунальная жизнь на кухне большой квартиры кипела, бурлила и переливалась через край, заливая комфорку, оставляя лужи на плите. Бдительная Софья Львовна коршуном налетела на Наталью Александровну. Вцепилась в неё репьем слов.
Наталья Александровна давно смирилась с буйным темпераментом соседки, не обращая внимания на крики, снова зажгла конфорку. Сосиски плавали и трескались от напора кипятка. Доварив сосиски, отправилась в комнату, затворила высокую дверь, села за стол и зарыдала, макая сосиски в горчицу. Есть и рыдать было затруднительно.
К чаю Наталья Александровна успокоилась. Она неотстуно следила за экраном телефона.
Ждала уведомления, хоть пол слова, хоть стикер. Подлый телефон хранил молчание и темнел экраном.
Господи, за что мне это? - металась внутри себя мыслями Наталья Александровна. Дальше следовали угрызения совести, муки стыда и все прочие штампы чувств дамы бальзаковских чуть за пятьдесят. Дамы, впрудившийся в роман с молодым человеком, хватит уж, с юношей.
От дрожи перед свиданием до мук всего существа после, ну, сами понимаете чего. И это так сладко, так невозможно. Телефон издевался молча.
Он снова не пришёл. Она изводилась, держала себя в узде, ничего не писала, не жаловалась подругам, а только таяла, словно мороженое в креманке, таяла, а потом он приходид, целовал её ладони, клал голову на колени, а ей хотелось умереть, умереть навсегда. Наталья Александровна уже не мечтала о молодости, ухоженная, подтянутая, в пятьдесят сделала подтяжку, выглядела на тридцать пять, но шея, руки, колени, декольте. Она носила шарфики, высокие воротнички, водолазки, она любила его.
Никто не знал об этом романе. Всё пропадало в вечно громкой коммуналке, пропадали слёзы, радости, горе, смерти, рождения, нежность, любовь?
Наталья Александровна ждала. Он пришёл, сел за стол, сказал, что уезжает в Сербию, пока в Сербию, что хочет пересидеть, что вряд ли вернется, что он пришёл попрощаться, что благодарен ей, что не забудет её, эту комнату, почти игрушечный стол, книжные шкафы, тусклый свет двора - колодца. Она слушала и умирала, внутри умирала надежда. Какая к черту надежда?
Наталья Александровна почувствовала себе пошлой, старой и невероятно пустой. Он ушёл. Пустота изводила её. Она пыталась читать, но смысла не было. Смысл утекал между страниц, надо идти, пора на работу. В эти недели она была благодарна работе за отвлечение.
Её тошнило по утрам, она ела какую-то дрянь, пркупала маринованные огурцы, и вытаскивая их пальцами из банки, запивала сгущёнкой. Когда она поняла, что с ней аборт был невозможен, поздно.
Наталья Александровна родила здоровую девочку в срок. Кудри, заливистый плач, животик, зубки, бессонные ночи, изматывающие дни, она была счастлива.
Он позвонил, смотрел её страничку, увидел девочку удивительно похожую на него, посчитал, поразился и позвонил.
Наталья Александровна вылетела в Сербию через месяц. Они живут рядом. Он гордо выгуливает свою дочь, та любит его.
Наталья Александровна счастлива каким-то странным счастьем, о котором никому не расскажешь, что-то мешало ей ходить с ними на прогулку, её принимали за бабушку. Она не отказывалась, краснела поначалу, а потом перестала.
Они разъехались через какое-то время. Он потерялся где-то в Аргентине, женился там, родились такие же кудрявые и милые девочки. Он забыл о своей старшей, а может и не хотел вспоминать.
Наталья Александровна осталась в Сербии. Переехала в деревню, растила дочь, работала. Она забыла свой странный роман, иногда ей казалось, что ничего не было, а дочка появилась сама собой. Странная история закончилась самым обычным образом.
