Лесков - один из основоположников вегетарианского движения в России.
Фрагмент из книги "Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней"
Автор - Петер Бранг
Мужество убеждения: Н. С. Лесков
Малоизвестно, что далеко не последнюю роль в возникновении вегетарианского движения в России сыграл Н. С. Лесков. Вегетарианство повлияло на жизнь и творчество писателя, в особенности с момента личного его знакомства с Толстым 20 апреля 1887 г. в Москве 1.
В 1889 г. в газете «Новое время» Лесков опубликовал заметку «О вегетарианцах, или сердобольниках и мясопустах» - в этой заметке он высказался по поводу проживавшего в Петербурге г. Малиновского, о котором газеты тогда сообщали, что он якобы «не кушает мясо животных и рыб и пользуется до 60 лет прекрасным здоровьем и бодростью сил» [! - П. Б.], впрочем, от мясной пищи он отказался «по отвращению». Лесков задается вопросом, к чему именно г. Малиновский почувствовал отвращение: к качеству ли мясных кушаний, или к тому убийству, которое необходимо совершить над животным, прежде чем подать часть его тела на блюде? «В этом есть огромная, очень интересная и очень существенная разница, которая занимает многих людей. В первом случае мы очевидно имеем дело только с особенностью вкуса, а во втором с причиною гораздо более сложною и поучительною. О вегетарианцах, которые не едят мяса потому, что не любят мясной пищи или считают ее нездоровою, говорить нечего. Это дело их вкуса и их личных гигиенических соображений. Но вегетарианцы или мясопусты по отвращению к убийству представляют собою очень характерное явление нравственного свойства, независимое ни от каких теорий и учений. В народе уважают только „сердобольников“, т. е. таких людей, которые не хотят есть мяса не потому, что оно не вкусно, а потому, что оно есть убоина. (…) Есть в народе молодые люди и старики, которые ничего не слышали о „вегетарианизме“, а (…) едят ничего ни мясного ни рыбного. Их не очень много, но, однако, все-таки их более, чем следующих вегетарианству. Они следуют просто одному своему чувству жалости» 2.
Три года спустя, 25 июня 1892 г., в той же газете под рубрикой «письмо в редакцию» Лесков опубликовал свой призыв «О необходимости издания на русском языке хорошо составленной обстоятельной кухонной книги для вегетарианцев» 3. Чувствуется надобность, - пишет автор, - в издании на русском языке хорошо составленной, обстоятельной кухонной книжки для вегетарианцев, в которой были бы только изложены рецепты и способы приготовления вкусных столовых блюд без убоины. «Таких книжек есть уже на немецком языке и очень много на английском. Последние особенно одобряются. В Лондоне, как известно, существует несколько вегетарианских ресторанов (без убоины) и в числе их есть два перворазрядных. Наши русские вегетарианцы до сих пор обходились кое-как, но теперь, когда число их стало значительно и еще постоянно увеличивается - они тоже озабочиваются иметь для себя лучшие удобства в стол, что очень важно для людей слабых, престарелых и больных. Для достижения этого, теперь на очереди стоит издание русской поваренной книги для вегетарианцев. Для этого ими уже собраны иностранные книжки в подходящем роде, и есть лицо, готовое принять на себя расходы по изданию. Дело останавливается за недостатком хорошей, опытной хозяйки, которая знала бы английский язык настолько, чтобы понимать кухонные рецепты английской вегетарианской поваренной книги, и могла бы их передать по-русски, и не без выбора, а именно выбрать из всего только такие кушания, которые соответствуют русским продуктам и русскому привычному вкусу. Издатель и лица, озабоченные изготовлением такой книги для русских вегетарианцев, встретили большие затруднения в отыскании такой особы и обращаются теперь к посредству печати с просьбой - помочь этому затруднению приданием искательству гласности.
Кто пожелает взять на себя труд составления вегетарианской кулинарной книги, тех просят сообщить свой адрес и свои условия Н. С. Лескову, Усть-Нарова, Шмецк, № 4».
Этот бесстрашный призыв известного писателя вызвал в русской прессе многочисленные насмешливые реплики. Критик В. П. Буренин, например, напечатал, между прочим, фельетон, в котором Лесков пародийно выведен в главе «Благо-лживый Авва, литературный древокол»: «Он во сне бредит убоиной, наяву же, пропустив стаканчик и закусив ветчиной и т. д. пишет фельетон „о вреде употребления в снедь убоины“» 4. Лесков ответил на такого рода нападки и клевету письмом в редакцию, озаглавленным «Литературная справка» 5. Я привожу его дословно ввиду малодоступности текста:
В местности, где я провожу лето, мне неизвестно многое, о чем пишут теперь в газетах, и я до вчерашнего дня не знал, что с тех пор, как в «Новом Времени» (25-го июня) напечатан мой анонс о намерении одного из моих друзей издать русскую поваренную книгу для неупотребляющих в пищу убоины - я сделался предметом значительного внимания и обильных насмешек. Вчера мне прислали несколько листов различных изданий, где осмеивают мое юродство, и попутно изъясняют, что заводчиками этой «нелепости» (не есть убоины) должно считать Льва Толстого и Владимира С. Соловьева.
О моем «юродстве» я не смею говорить ни одного слова, но по отношению к «нелепости», которая «выдумана» будто Толстым и Соловьевым я считаю себя обязанным сделать поправку.
«Нелепость» - не есть плоти животных «выдумана» до Соловьева и до Толстого. Помимо огромного количества, имена которых ничем особенно не известны, - в ряду лиц, прославившихся и известных, не употребляли в пищу плоти животных следующие достопримечательные люди старого и нового века: Зороастр, Сакия-Муни (Будда), Ксенократ, Пифагор, Эмпедокл, Сократ, Эпикур, Платон, Сенека, Овидий, Ювенал, Плутарх, Аполлоний Тианский, Климент Алекс., Ориген, Лактанций, Василий В., Иоанн Злат., Иероним, Августин, Вольтер, Руссо, Бернаден де с. Пиер, Монтень, Франклин, Паскаль, Говард, Байрон, Шелли, Гете, Шиллер, Ламартин, Ричард Вагнер, Алекс. Гумбольдт и мн. др.
Следовательно, Толстой и Соловьев в «заводчики» этому делу не годятся. Другое издание приводит в особенное раздражение та «уверенность, что род человеческий когда-нибудь отстанет от мясной пищи», но и эту «уверенность» в новой литературе выразили не Толстой и Соловьев, а ее громче всех провозгласил Ламартин. Я не могу сейчас в точности цитировать его слова, но помню, что он выводил свою «уверенность» из такого рассуждения: «Когда люди пожирали тела других людей, то им, в тогдашнем их состоянии, это казалось ни мало не противно и вполне естественно, но потом, когда люди стали умнее и нравственнее - они перестали есть тела своих стариков и пленников, и теперь это им уже противно и несвойственно».
По такому неведению Ламартин заключал, что «в отдаленном будущем, - когда люди проникнутся тем состраданием, которого ожидает и о котором стенает вся тварь* [Рим. VIII, 19-22], - людям того времени сделается жалко убивать животных и станет неприятно и страшно съедать их».
Ламартин почитал это «только за вопрос о времени», и находил, что воздержники от мясной пищи по мере сил своих приближают оное «реченное время», когда «корова будет пастись с медведицею и детеници их будут лежать вместе»* [Иса-ия 6-8].
Следовательно, шутки над ожиданием «оного реченного времени» надо начинать по меньшей мере отсюда. В заключение еще одно издание смеется над самым словом «вегетарианство», и предлагает называть вегетарианцев «зеленщиками».
Делая такое предложение, почтенное издание, вероятно, думает, что словом «вегетарианизм» выражается известный род пищи… Но это - ошибка: англичане и немцы производят слово Vegetarier от латинского слова Vegetas, что соответствует значению «здоровый» или «мощный».
Называть вегетарианцев «зеленщиками» пристойно не более, чем, например, назвать «мясниками» тех, которые, поев мяса, приходят в ярость на других за то только, что эти не едят мяса…
Все эти сведения, излагаемые мною здесь в литературной справке, конечно, очень отрывочные, но все-таки я надеюсь, что и они могут пригодиться для тех литераторов, которые вступают в полемику без всякого знакомства с литературою обсуждаемого вопроса и потому принимают иногда очень старинные вещи за нововведения того дня, в который процвели в России господа такие писатели.
Последовавшая за этим травля со стороны прессы - в особенности в фельетонах В. П. Буренина - вызвала возмущение у многих современников Лескова, в частности, у А. П. Чехова. Сам же Лесков не дал себя запугать насмешками - напротив, в декабре 1892 г., в том же «Новом времени», он публикует заметку под заголовком «Вопрос вегетарианских дам. Письмо в редакцию» 6. И этот текст привожу здесь дословно, так как мне пришлось переписать его из очень растрепанного экземпляра этой газеты в филиале Российской государственной библиотеки в Химках:
Я получил из разных мест письма, в которых меня спрашивают: когда именно в Петербурге будет открыта гигиеническая выставка и могут ли вегетарианцы рассчитывать на то, что им дадут возможность представить на суд общества продукты, обработанные и приготовленные так, как это принято в вегетарианских хозяйствах? При желании не маскировать свои предметы, а прямо назвать их приуготовлением вегетарианским. По-видимому, для этого у них есть и основания, так как опытные люди говорят, будто «обработка зерновых и фруктовых продуктов у вегетарианцев доведена до замечательного совершенства». Во всяком случае вопрос стоит ответа, а я этого ответа дать не могу, так как я нигде не мог получить верных сведений даже о том, когда (наверное) будет открыта в Петербурге гигиеническая выставка?
Позвольте мне, для пользы дела, предложить этот вопрос в вашей газете, с надеждою, что он, таким образом, дойдет до тех лиц, к которым могли бы обратиться с своими недоразумениями русские хозяйки вегетарианского согласия. Николай Лесков. 2-го декабря 1892.
Очевидно, Лескову хотелось, чтобы вегетарианские устремления были представлены в рамках общей гигиенической выставки. Он говорит о «вегетарианском согласии», т. е. употребляет термин, которым у сибирских староверов обозначается мирская сходка - неудивительно, что мы встречаем это слово у писателя, очень интенсивно занимавшегося формами русской религиозной жизни вне православия.
И в письмах Лескова начала 1890-х гг. довольно часто речь идет о новом образе жизни. Издателю «Нового времени» А. С. Суворину 12 октября 1892 г. он советует: «Мяса не ешьте. (…) В Одессе одною умнейшею дамою написана чудесная книга для стола без убоины. Жаль, что все это так не скоро издается. Надо бы поднимать пищевые вопросы к предстоящей гигиенической выставке: Вы, бывало, хорошо чуяли, что своевременно. Подумайте-ка об этом не с рутинерами и с обжорами!.. [Суворин, очевидно, исполнил просьбу Лескова, напечатав его заметку „Вопрос вегетарианских дам“, см. выше. - П. Б.]. Землю-то надо обратить в «рай» - в «сад, насажденный Богом» (умом). Этика пищи - великий вопрос. Не должно быть голодных и обжор! Теперь 9/10 пищевых продуктов пропадает даром. Неужто это так и следует? - Курить надо бросить. Я давно не курю и вина не пью (…) Моя болезнь (ангина), конечно, неизлечима, но с тех пор, как я не ем мяса (теперь как раз год), - я страдаю меньше, и могу читать, и иногда могу писать» 7. Немного другой вариант вопроса о «перемене» в его жизни читаем в письме к В. В. Протопопову от 10 сентября 1892 г.: «Я до 47 лет пил вино, курил сигары и папиросы и ел мясо и все это почитал для себя за необходимое». Стало быть, Лесков перешел к новому образу жизни уже в 1878 г. Но в том же письме он заявляет: «… с 15-го ноября 1891 года перестал есть мясо», и с тех пор его здоровье стало гораздо лучше: «Всему этому облегчению я знаю только одну очевидную для меня причину - это то, что я стал жить по-вегетариански, т (о) е (сть) ем пищу только растительную, молочную и яйца (.) Мне теперь совсем никогда не хочется есть мяса, и я вполне доволен простыми и скромными блюдами вегетарианского стола (.)» 8. И в некоторых других письмах, почивающих пока в архиве Лескова, писатель высказывается в пользу больших преимуществ умеренного и безмясного питания, не уточняя, впрочем, до какой степени его признание вегетарианского режима обязано этическим или же медицинским мотивам. Очевидно тут были замешаны оба мотива, как он сам сообщает Суворину в цитированном уже выше письме от 12 октября: «К вегетарианству я перешел по совету Бертенсона; но, конечно, при собственном моем к этому влечению. Я всегда возмущался (бойнею) и думал, что это не должно быть так.
То, что этические мотивы играли решающую роль для Лескова, видно из писем, которые он написал 6 и 10 августа Ю. О. Якубовскому; они частично напечатаны в 1910 г. в ВО 10, где Лесков отзывается о книге польского врача и вегетарианца (или точнее: веганца) Моэса-Оскрагелло «Природное питание человека и его влияние на человеческую судьбу» («Przy-rodzone pokarmy czlowieka i wplyw ich na dole; ludzka»). Лесков спрашивает: «Которые же из его книжек для души хороши?» Впрочем, Лесков отрицает крайние требования и слишком строгие предписания Моэса-Оскрагелло, который, в частности, не допускал совместного потребления вареной и сырой пищи. Лесков называет кулинарную часть его книги «суровой» и осуждает такие крайности 11: «Кто гнет - не парит, а сломит - не тужит, тот достоин похвалы за решительность, но не за благоразумие. Нам (.) надо рассчитывать более на среднего человека (.) зачем пугать людей, что если не есть убоины, то уже непременно надо есть по-коровьи. Этой крайностью уже много испорчено. Столовая книжка „для воздержных“ в Петербурге уже изготовляется г-жей В. Я боюсь, что это будет не то, что нужно. А нужно (по-моему) „Сто блюд без убоины“ и более ничего. Я хлопочу о такой маленькой книжке для людей средней руки. Более строгие если найдут что - откинут. (…) До сих пор над нами, ведь, пока еще только смеются, и мы должны изловчаться, чтобы почему-нибудь делать свои «смешные» рассуждения предметом внимания…» Таким образом, Лесков высказывался в пользу тактического образа действий.
Вегетарианство Лескова как тему затрагивает и его сын Андрей в биографии отца, опубликованной лишь в 1954 г. 12 В главе «Без убоины» он в довольно пренебрежительном тоне говорит о том, что его отец якобы взял «курс на безубоину» у Толстого, а также о его «столовом аскетизме». В частности, А. Лесков ссылается на очерк «Дворянский бунт в Добрын-ском приходе», написанный в 1881 г. Там описывается, как в Новый год на день Василия Кесарийского «все орловское православие кушает в честь благородного философа Кесарии „касарецкого поросенка“». По уверению крестьян, самим поросятам это приносит большое удовольствие, так как всякое животное, убиваемое к христианскому празднику, «с радостью идет на ножь» - уверение, явно порождаемое представлениями человека. Когда заколотых поросят устанавливали рядом замораживать, с поднятыми вверх обрубленными лапками, крестьяне говорили: «У батьки поросятки как молятся! На касарецкого их есть будем». Эту сцену А. Лесков называет «аттическими строками». Кто бы подумал, читая их, - говорит он, - что автор этих строк превратится в апостола «безубойного питания», в «мясопуста» и «сердобольника», который резко ополчится на табак и хмельное? При этом сам А. Лесков, по всей видимости, не замечает явно критическое изображение спившегося попа в этом очерке.
Более того, Лесков еще за несколько месяцев до знакомства с Толстым собирает вырезки из газет с этическими предписаниями последнего и записывает для самого себя: кто не действует согласно с тем, что повелевает истина и добро, - «тот бога недостоин, хотя бы весь век ел постное, как корова, и молился на все стороны». Для Андрея Лескова эти «проти-воцерковные аргументы» служат еще одним доказательством: «Вводится „корова“. Вегетарианству еще не пришел час». То, что корова здесь не назначена к убою, но в силу ее вегетарианского образа жизни служит примером, причем во век есть постное для человека еще не большая заслуга - этому А. Лесков тоже не придает значения 13. В рассказе «Грабеж», появившемся немногим позже в декабрьской «Книжке недели» 1887 г., описывается убой молодых бычков богатым мясником: тот, стоя с ножом в руках, слушает, как над парной кровью в клетке яростно свищет соловей 14.
Первый персонаж русской литературы, который изображается вегетарианцем 15, - главный герой рассказа Лескова «Фигура», напечатанного в июне 1889 г. 16. Фигура, собственно «Вигура», владеет скромной усадьбой в киевском предместье Куриневке. Он сам, хоть и дворянин, «копал огород», сам его возделывал и засевал овощами и сам же вывозил эти овощи на Подол, на Житний базар (.) и продавал свои огурцы, гарбузы (тыквы), дыни, капусту, бураки и репку. Живет он с молодою хохлушкой Христей, у которой есть дитя, девочка Катря. «Из них трех никто не употреблял в пищу ни мяса, ни рыб - словом, ничего, имеющего сознание жизни».
Рассказчик узнает, что Фигура «унаследовал» эту привычку от «чудесной» своей матери, которая «никого не могла огорчить, ни человека, ни животного, - даже ни мяса, ни рыбы не кушала, из сожаления к животным. Она ни у себя в доме, ни у соседей не хотела снедать мяса: „Этих, - говорила, - я живых видела: они мне знакомые, - не могу есть своих знакомых“. А потом и незнакомых не стала кушать. „Все равно, - говорит, - с ними убийство сделано“. Священник ее уговаривал, что „это от бога показано“, и в требнике на освящение мясов молитву показывал, но ее не переспорил.
Фигуре, тогда еще молодому офицеру на военной службе, нанес оскорбление стоящий ниже чином; по своим же христианским убеждениям он не применяет требуемых кодексом чести санкций против обидчика. Генерал Д. Е. Остен-Сакен, который ему благоволит, хочет уволить его со службы без наказания и предлагает ему вступить в монастырь, в монахи. «Трудно там только - безбрачная жизнь (.) А дальше что же остается трудное? - мяса не есть. - Я мяса совсем никогда не ем. - А зато у них прекрасные рыбы. - Я и рыбы не ем. - Как, и рыб не едите? Отчего? - Мне неприятно. - Отчего же это может быть неприятно - рыб есть? - Должно быть, врожденное - моя мать не ела тел убитых животных и рыб тоже не ела. - Как странно! Значит, вы так и едите одно только грибное да зелень? - Да, и молоко, и яйца. Мало ли еще что можно есть!»
Генерал отпускает молодого офицера с пенсией по 36 рублей в год, и Фигура начинает жить той жизнью садовника, о которой говорилось выше.
Литературоведы, как правило, мало обращают внимания на vegetariana. В этом смысле показателен пример Хью МакЛи-на (Hugh McLean), который в своей фундаментальной монографии о Лескове (1977) лишь вкратце упоминает о том, что Фигура - пожизненный вегетарианец («a lifelong vegetarian»), но ни слова не говорит о генезисе этого поведения и при этом считает героя «слишком уж нереальным» («all too unreal») 18. Между тем, автор уверял в письме к Толстому, что герой взят из жизни: это основатель украинского штундизма.
В октябре 1890 г. Лесков заканчивает рассказ «Полунощ-ники». Сперва ни один русский журнал не был готов печатать этот рассказ - из-за антицерковной тенденции; в итоге, он появился в ноябрьском и декабрьском выпусках «Вестника Европы» . Главный персонаж, Клавдия, убежденная приверженка Толстого, - вызывающая симпатию девушка. Она - строгая вегетарианка. Из-за толстовских воззрений ее подвергают допросу. Мясо, предназначенное для съедения, она принципиально называет «трупами», как это нередко делал Толстой (а также и Лесков в своих письмах):
...
«Мне кажется, вы слабы и нездоровы?»
«Нет, - говорит она, - я совершенно здорова».
«Вы, говорят, мясо не едите?»
«Да, не ем».
«А отчего?»
«Мне не нравится».
«Вам вкус не нравится?»
«И вкус, и просто я не люблю видеть перед собою трупы».
Он и удивился.
«Какие, - спрашивает, - трупы?» Она отвечает:
«Трупы птиц и животных. Кушанья, которые ставят на стол, ведь это все из их трупов».
«Как! Это жаркое или соус - это трупы! (…) А кто вас этому научил?»
«Никто».
«Однако как же Вам это пришло в голову?» «Вас это разве интересует?»
«Очень! Потому эта глупость теперь у многих распространяется, и мы ее должны знать» 19.
Государство и церковь хотели получить больше информации о приверженцах Толстого.
Подробно вопросы воззрений Толстого обсуждаются и в повести «Зимний день» (1894): молодая Лидия Павловна и служанка Федора живут толстовцами, как непротивленки; во время разговора Толстого упрекают в том, что он будто бы «запрещает» есть мясо, и тут же этому мнению возражают 20.
Насколько «реформа жизни», которой требовал Толстой, и «заповеди библейского учения» занимали Лескова, видно и в тексте повести «Соляный столб», оставшейся незаконченной. Она была написана между 1891 и 1895 гг. и появилась в печати только в 1997 г. 21 Эта повесть - своего рода ответ на нападки консервативного писателя Константина Леонтьева на «религию любви» Толстого. Прототипами персонажей являются члены семьи живописца Н. Н. Ге, тесно дружившего с Толстым. «Теперь, - замечает рассказчик, - часто говорят о „толстовцах“, но тогда их еще не было, и весь „толстовский кружок“ в Петербурге состоял из очень небольшого числа людей, собиравшихся раз в неделю к вечернему чаю в одном доме на Миллионной 22. В этом маленьком кружке были, однако, люди очень замечательные по своему значению и характерам». В их числе находился Плисов, главный герой рассказа, тогда уже пожилой человек. Он поселился в своем небольшом хуторе и вместе с женой ведет очень простую жизнь; землю он большею частью сдает в аренду соседним крестьянами и посвящает себя тому делу, на поприще которого он достиг известности и значительного совершенства [имеется в виду: живопись. - П. Б.]. В дальнейшем рассказчик предоставляет слово самому герою. Тот сообщает, что у них было очень хорошее соседство: «со всех сторон подряд все крестьяне рациона листической секты, все без исключения трезвые и трудолюбивые. (.) На горе за рекою стоял „пустой приход“, и в нем жило „духовное сословие“, но мы с этим местом никаких сношений не имели и сами для тамошних обитателей интереса, вероятно, не представляли, так как там хозяева и гости курили табак, пили вино и играли в карты, а мы не только обходились без всего этого, но даже все это не любили и притом еще не ели ни мяса, ни рыбы, а питались одною растительною пищею и находили, что это для нас и для наших детей предостаточно»...
http://iknigi.net/avtor-peter-brang/19837-rossiya-neizvestnaya-istoriya-kultury-vegetarianskih-obrazov-zhizni-s-nachala-do-nashih-dney-peter-brang/read/page-11.html
Упд
Любопытна также дискуссия - попытка внесения в Вики-статью о Лескове раздела о его вкладе в пропаганду вегетарианства
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D0%B1%D1%81%D1%83%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5:%D0%9B%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2_%D0%9D.%D0%A1._%D0%B8_%D0%B2%D0%B5%D0%B3%D0%B5%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE
Автор - Петер Бранг
Мужество убеждения: Н. С. Лесков
Малоизвестно, что далеко не последнюю роль в возникновении вегетарианского движения в России сыграл Н. С. Лесков. Вегетарианство повлияло на жизнь и творчество писателя, в особенности с момента личного его знакомства с Толстым 20 апреля 1887 г. в Москве 1.
В 1889 г. в газете «Новое время» Лесков опубликовал заметку «О вегетарианцах, или сердобольниках и мясопустах» - в этой заметке он высказался по поводу проживавшего в Петербурге г. Малиновского, о котором газеты тогда сообщали, что он якобы «не кушает мясо животных и рыб и пользуется до 60 лет прекрасным здоровьем и бодростью сил» [! - П. Б.], впрочем, от мясной пищи он отказался «по отвращению». Лесков задается вопросом, к чему именно г. Малиновский почувствовал отвращение: к качеству ли мясных кушаний, или к тому убийству, которое необходимо совершить над животным, прежде чем подать часть его тела на блюде? «В этом есть огромная, очень интересная и очень существенная разница, которая занимает многих людей. В первом случае мы очевидно имеем дело только с особенностью вкуса, а во втором с причиною гораздо более сложною и поучительною. О вегетарианцах, которые не едят мяса потому, что не любят мясной пищи или считают ее нездоровою, говорить нечего. Это дело их вкуса и их личных гигиенических соображений. Но вегетарианцы или мясопусты по отвращению к убийству представляют собою очень характерное явление нравственного свойства, независимое ни от каких теорий и учений. В народе уважают только „сердобольников“, т. е. таких людей, которые не хотят есть мяса не потому, что оно не вкусно, а потому, что оно есть убоина. (…) Есть в народе молодые люди и старики, которые ничего не слышали о „вегетарианизме“, а (…) едят ничего ни мясного ни рыбного. Их не очень много, но, однако, все-таки их более, чем следующих вегетарианству. Они следуют просто одному своему чувству жалости» 2.
Три года спустя, 25 июня 1892 г., в той же газете под рубрикой «письмо в редакцию» Лесков опубликовал свой призыв «О необходимости издания на русском языке хорошо составленной обстоятельной кухонной книги для вегетарианцев» 3. Чувствуется надобность, - пишет автор, - в издании на русском языке хорошо составленной, обстоятельной кухонной книжки для вегетарианцев, в которой были бы только изложены рецепты и способы приготовления вкусных столовых блюд без убоины. «Таких книжек есть уже на немецком языке и очень много на английском. Последние особенно одобряются. В Лондоне, как известно, существует несколько вегетарианских ресторанов (без убоины) и в числе их есть два перворазрядных. Наши русские вегетарианцы до сих пор обходились кое-как, но теперь, когда число их стало значительно и еще постоянно увеличивается - они тоже озабочиваются иметь для себя лучшие удобства в стол, что очень важно для людей слабых, престарелых и больных. Для достижения этого, теперь на очереди стоит издание русской поваренной книги для вегетарианцев. Для этого ими уже собраны иностранные книжки в подходящем роде, и есть лицо, готовое принять на себя расходы по изданию. Дело останавливается за недостатком хорошей, опытной хозяйки, которая знала бы английский язык настолько, чтобы понимать кухонные рецепты английской вегетарианской поваренной книги, и могла бы их передать по-русски, и не без выбора, а именно выбрать из всего только такие кушания, которые соответствуют русским продуктам и русскому привычному вкусу. Издатель и лица, озабоченные изготовлением такой книги для русских вегетарианцев, встретили большие затруднения в отыскании такой особы и обращаются теперь к посредству печати с просьбой - помочь этому затруднению приданием искательству гласности.
Кто пожелает взять на себя труд составления вегетарианской кулинарной книги, тех просят сообщить свой адрес и свои условия Н. С. Лескову, Усть-Нарова, Шмецк, № 4».
Этот бесстрашный призыв известного писателя вызвал в русской прессе многочисленные насмешливые реплики. Критик В. П. Буренин, например, напечатал, между прочим, фельетон, в котором Лесков пародийно выведен в главе «Благо-лживый Авва, литературный древокол»: «Он во сне бредит убоиной, наяву же, пропустив стаканчик и закусив ветчиной и т. д. пишет фельетон „о вреде употребления в снедь убоины“» 4. Лесков ответил на такого рода нападки и клевету письмом в редакцию, озаглавленным «Литературная справка» 5. Я привожу его дословно ввиду малодоступности текста:
В местности, где я провожу лето, мне неизвестно многое, о чем пишут теперь в газетах, и я до вчерашнего дня не знал, что с тех пор, как в «Новом Времени» (25-го июня) напечатан мой анонс о намерении одного из моих друзей издать русскую поваренную книгу для неупотребляющих в пищу убоины - я сделался предметом значительного внимания и обильных насмешек. Вчера мне прислали несколько листов различных изданий, где осмеивают мое юродство, и попутно изъясняют, что заводчиками этой «нелепости» (не есть убоины) должно считать Льва Толстого и Владимира С. Соловьева.
О моем «юродстве» я не смею говорить ни одного слова, но по отношению к «нелепости», которая «выдумана» будто Толстым и Соловьевым я считаю себя обязанным сделать поправку.
«Нелепость» - не есть плоти животных «выдумана» до Соловьева и до Толстого. Помимо огромного количества, имена которых ничем особенно не известны, - в ряду лиц, прославившихся и известных, не употребляли в пищу плоти животных следующие достопримечательные люди старого и нового века: Зороастр, Сакия-Муни (Будда), Ксенократ, Пифагор, Эмпедокл, Сократ, Эпикур, Платон, Сенека, Овидий, Ювенал, Плутарх, Аполлоний Тианский, Климент Алекс., Ориген, Лактанций, Василий В., Иоанн Злат., Иероним, Августин, Вольтер, Руссо, Бернаден де с. Пиер, Монтень, Франклин, Паскаль, Говард, Байрон, Шелли, Гете, Шиллер, Ламартин, Ричард Вагнер, Алекс. Гумбольдт и мн. др.
Следовательно, Толстой и Соловьев в «заводчики» этому делу не годятся. Другое издание приводит в особенное раздражение та «уверенность, что род человеческий когда-нибудь отстанет от мясной пищи», но и эту «уверенность» в новой литературе выразили не Толстой и Соловьев, а ее громче всех провозгласил Ламартин. Я не могу сейчас в точности цитировать его слова, но помню, что он выводил свою «уверенность» из такого рассуждения: «Когда люди пожирали тела других людей, то им, в тогдашнем их состоянии, это казалось ни мало не противно и вполне естественно, но потом, когда люди стали умнее и нравственнее - они перестали есть тела своих стариков и пленников, и теперь это им уже противно и несвойственно».
По такому неведению Ламартин заключал, что «в отдаленном будущем, - когда люди проникнутся тем состраданием, которого ожидает и о котором стенает вся тварь* [Рим. VIII, 19-22], - людям того времени сделается жалко убивать животных и станет неприятно и страшно съедать их».
Ламартин почитал это «только за вопрос о времени», и находил, что воздержники от мясной пищи по мере сил своих приближают оное «реченное время», когда «корова будет пастись с медведицею и детеници их будут лежать вместе»* [Иса-ия 6-8].
Следовательно, шутки над ожиданием «оного реченного времени» надо начинать по меньшей мере отсюда. В заключение еще одно издание смеется над самым словом «вегетарианство», и предлагает называть вегетарианцев «зеленщиками».
Делая такое предложение, почтенное издание, вероятно, думает, что словом «вегетарианизм» выражается известный род пищи… Но это - ошибка: англичане и немцы производят слово Vegetarier от латинского слова Vegetas, что соответствует значению «здоровый» или «мощный».
Называть вегетарианцев «зеленщиками» пристойно не более, чем, например, назвать «мясниками» тех, которые, поев мяса, приходят в ярость на других за то только, что эти не едят мяса…
Все эти сведения, излагаемые мною здесь в литературной справке, конечно, очень отрывочные, но все-таки я надеюсь, что и они могут пригодиться для тех литераторов, которые вступают в полемику без всякого знакомства с литературою обсуждаемого вопроса и потому принимают иногда очень старинные вещи за нововведения того дня, в который процвели в России господа такие писатели.
Последовавшая за этим травля со стороны прессы - в особенности в фельетонах В. П. Буренина - вызвала возмущение у многих современников Лескова, в частности, у А. П. Чехова. Сам же Лесков не дал себя запугать насмешками - напротив, в декабре 1892 г., в том же «Новом времени», он публикует заметку под заголовком «Вопрос вегетарианских дам. Письмо в редакцию» 6. И этот текст привожу здесь дословно, так как мне пришлось переписать его из очень растрепанного экземпляра этой газеты в филиале Российской государственной библиотеки в Химках:
Я получил из разных мест письма, в которых меня спрашивают: когда именно в Петербурге будет открыта гигиеническая выставка и могут ли вегетарианцы рассчитывать на то, что им дадут возможность представить на суд общества продукты, обработанные и приготовленные так, как это принято в вегетарианских хозяйствах? При желании не маскировать свои предметы, а прямо назвать их приуготовлением вегетарианским. По-видимому, для этого у них есть и основания, так как опытные люди говорят, будто «обработка зерновых и фруктовых продуктов у вегетарианцев доведена до замечательного совершенства». Во всяком случае вопрос стоит ответа, а я этого ответа дать не могу, так как я нигде не мог получить верных сведений даже о том, когда (наверное) будет открыта в Петербурге гигиеническая выставка?
Позвольте мне, для пользы дела, предложить этот вопрос в вашей газете, с надеждою, что он, таким образом, дойдет до тех лиц, к которым могли бы обратиться с своими недоразумениями русские хозяйки вегетарианского согласия. Николай Лесков. 2-го декабря 1892.
Очевидно, Лескову хотелось, чтобы вегетарианские устремления были представлены в рамках общей гигиенической выставки. Он говорит о «вегетарианском согласии», т. е. употребляет термин, которым у сибирских староверов обозначается мирская сходка - неудивительно, что мы встречаем это слово у писателя, очень интенсивно занимавшегося формами русской религиозной жизни вне православия.
И в письмах Лескова начала 1890-х гг. довольно часто речь идет о новом образе жизни. Издателю «Нового времени» А. С. Суворину 12 октября 1892 г. он советует: «Мяса не ешьте. (…) В Одессе одною умнейшею дамою написана чудесная книга для стола без убоины. Жаль, что все это так не скоро издается. Надо бы поднимать пищевые вопросы к предстоящей гигиенической выставке: Вы, бывало, хорошо чуяли, что своевременно. Подумайте-ка об этом не с рутинерами и с обжорами!.. [Суворин, очевидно, исполнил просьбу Лескова, напечатав его заметку „Вопрос вегетарианских дам“, см. выше. - П. Б.]. Землю-то надо обратить в «рай» - в «сад, насажденный Богом» (умом). Этика пищи - великий вопрос. Не должно быть голодных и обжор! Теперь 9/10 пищевых продуктов пропадает даром. Неужто это так и следует? - Курить надо бросить. Я давно не курю и вина не пью (…) Моя болезнь (ангина), конечно, неизлечима, но с тех пор, как я не ем мяса (теперь как раз год), - я страдаю меньше, и могу читать, и иногда могу писать» 7. Немного другой вариант вопроса о «перемене» в его жизни читаем в письме к В. В. Протопопову от 10 сентября 1892 г.: «Я до 47 лет пил вино, курил сигары и папиросы и ел мясо и все это почитал для себя за необходимое». Стало быть, Лесков перешел к новому образу жизни уже в 1878 г. Но в том же письме он заявляет: «… с 15-го ноября 1891 года перестал есть мясо», и с тех пор его здоровье стало гораздо лучше: «Всему этому облегчению я знаю только одну очевидную для меня причину - это то, что я стал жить по-вегетариански, т (о) е (сть) ем пищу только растительную, молочную и яйца (.) Мне теперь совсем никогда не хочется есть мяса, и я вполне доволен простыми и скромными блюдами вегетарианского стола (.)» 8. И в некоторых других письмах, почивающих пока в архиве Лескова, писатель высказывается в пользу больших преимуществ умеренного и безмясного питания, не уточняя, впрочем, до какой степени его признание вегетарианского режима обязано этическим или же медицинским мотивам. Очевидно тут были замешаны оба мотива, как он сам сообщает Суворину в цитированном уже выше письме от 12 октября: «К вегетарианству я перешел по совету Бертенсона; но, конечно, при собственном моем к этому влечению. Я всегда возмущался (бойнею) и думал, что это не должно быть так.
То, что этические мотивы играли решающую роль для Лескова, видно из писем, которые он написал 6 и 10 августа Ю. О. Якубовскому; они частично напечатаны в 1910 г. в ВО 10, где Лесков отзывается о книге польского врача и вегетарианца (или точнее: веганца) Моэса-Оскрагелло «Природное питание человека и его влияние на человеческую судьбу» («Przy-rodzone pokarmy czlowieka i wplyw ich na dole; ludzka»). Лесков спрашивает: «Которые же из его книжек для души хороши?» Впрочем, Лесков отрицает крайние требования и слишком строгие предписания Моэса-Оскрагелло, который, в частности, не допускал совместного потребления вареной и сырой пищи. Лесков называет кулинарную часть его книги «суровой» и осуждает такие крайности 11: «Кто гнет - не парит, а сломит - не тужит, тот достоин похвалы за решительность, но не за благоразумие. Нам (.) надо рассчитывать более на среднего человека (.) зачем пугать людей, что если не есть убоины, то уже непременно надо есть по-коровьи. Этой крайностью уже много испорчено. Столовая книжка „для воздержных“ в Петербурге уже изготовляется г-жей В. Я боюсь, что это будет не то, что нужно. А нужно (по-моему) „Сто блюд без убоины“ и более ничего. Я хлопочу о такой маленькой книжке для людей средней руки. Более строгие если найдут что - откинут. (…) До сих пор над нами, ведь, пока еще только смеются, и мы должны изловчаться, чтобы почему-нибудь делать свои «смешные» рассуждения предметом внимания…» Таким образом, Лесков высказывался в пользу тактического образа действий.
Вегетарианство Лескова как тему затрагивает и его сын Андрей в биографии отца, опубликованной лишь в 1954 г. 12 В главе «Без убоины» он в довольно пренебрежительном тоне говорит о том, что его отец якобы взял «курс на безубоину» у Толстого, а также о его «столовом аскетизме». В частности, А. Лесков ссылается на очерк «Дворянский бунт в Добрын-ском приходе», написанный в 1881 г. Там описывается, как в Новый год на день Василия Кесарийского «все орловское православие кушает в честь благородного философа Кесарии „касарецкого поросенка“». По уверению крестьян, самим поросятам это приносит большое удовольствие, так как всякое животное, убиваемое к христианскому празднику, «с радостью идет на ножь» - уверение, явно порождаемое представлениями человека. Когда заколотых поросят устанавливали рядом замораживать, с поднятыми вверх обрубленными лапками, крестьяне говорили: «У батьки поросятки как молятся! На касарецкого их есть будем». Эту сцену А. Лесков называет «аттическими строками». Кто бы подумал, читая их, - говорит он, - что автор этих строк превратится в апостола «безубойного питания», в «мясопуста» и «сердобольника», который резко ополчится на табак и хмельное? При этом сам А. Лесков, по всей видимости, не замечает явно критическое изображение спившегося попа в этом очерке.
Более того, Лесков еще за несколько месяцев до знакомства с Толстым собирает вырезки из газет с этическими предписаниями последнего и записывает для самого себя: кто не действует согласно с тем, что повелевает истина и добро, - «тот бога недостоин, хотя бы весь век ел постное, как корова, и молился на все стороны». Для Андрея Лескова эти «проти-воцерковные аргументы» служат еще одним доказательством: «Вводится „корова“. Вегетарианству еще не пришел час». То, что корова здесь не назначена к убою, но в силу ее вегетарианского образа жизни служит примером, причем во век есть постное для человека еще не большая заслуга - этому А. Лесков тоже не придает значения 13. В рассказе «Грабеж», появившемся немногим позже в декабрьской «Книжке недели» 1887 г., описывается убой молодых бычков богатым мясником: тот, стоя с ножом в руках, слушает, как над парной кровью в клетке яростно свищет соловей 14.
Первый персонаж русской литературы, который изображается вегетарианцем 15, - главный герой рассказа Лескова «Фигура», напечатанного в июне 1889 г. 16. Фигура, собственно «Вигура», владеет скромной усадьбой в киевском предместье Куриневке. Он сам, хоть и дворянин, «копал огород», сам его возделывал и засевал овощами и сам же вывозил эти овощи на Подол, на Житний базар (.) и продавал свои огурцы, гарбузы (тыквы), дыни, капусту, бураки и репку. Живет он с молодою хохлушкой Христей, у которой есть дитя, девочка Катря. «Из них трех никто не употреблял в пищу ни мяса, ни рыб - словом, ничего, имеющего сознание жизни».
Рассказчик узнает, что Фигура «унаследовал» эту привычку от «чудесной» своей матери, которая «никого не могла огорчить, ни человека, ни животного, - даже ни мяса, ни рыбы не кушала, из сожаления к животным. Она ни у себя в доме, ни у соседей не хотела снедать мяса: „Этих, - говорила, - я живых видела: они мне знакомые, - не могу есть своих знакомых“. А потом и незнакомых не стала кушать. „Все равно, - говорит, - с ними убийство сделано“. Священник ее уговаривал, что „это от бога показано“, и в требнике на освящение мясов молитву показывал, но ее не переспорил.
Фигуре, тогда еще молодому офицеру на военной службе, нанес оскорбление стоящий ниже чином; по своим же христианским убеждениям он не применяет требуемых кодексом чести санкций против обидчика. Генерал Д. Е. Остен-Сакен, который ему благоволит, хочет уволить его со службы без наказания и предлагает ему вступить в монастырь, в монахи. «Трудно там только - безбрачная жизнь (.) А дальше что же остается трудное? - мяса не есть. - Я мяса совсем никогда не ем. - А зато у них прекрасные рыбы. - Я и рыбы не ем. - Как, и рыб не едите? Отчего? - Мне неприятно. - Отчего же это может быть неприятно - рыб есть? - Должно быть, врожденное - моя мать не ела тел убитых животных и рыб тоже не ела. - Как странно! Значит, вы так и едите одно только грибное да зелень? - Да, и молоко, и яйца. Мало ли еще что можно есть!»
Генерал отпускает молодого офицера с пенсией по 36 рублей в год, и Фигура начинает жить той жизнью садовника, о которой говорилось выше.
Литературоведы, как правило, мало обращают внимания на vegetariana. В этом смысле показателен пример Хью МакЛи-на (Hugh McLean), который в своей фундаментальной монографии о Лескове (1977) лишь вкратце упоминает о том, что Фигура - пожизненный вегетарианец («a lifelong vegetarian»), но ни слова не говорит о генезисе этого поведения и при этом считает героя «слишком уж нереальным» («all too unreal») 18. Между тем, автор уверял в письме к Толстому, что герой взят из жизни: это основатель украинского штундизма.
В октябре 1890 г. Лесков заканчивает рассказ «Полунощ-ники». Сперва ни один русский журнал не был готов печатать этот рассказ - из-за антицерковной тенденции; в итоге, он появился в ноябрьском и декабрьском выпусках «Вестника Европы» . Главный персонаж, Клавдия, убежденная приверженка Толстого, - вызывающая симпатию девушка. Она - строгая вегетарианка. Из-за толстовских воззрений ее подвергают допросу. Мясо, предназначенное для съедения, она принципиально называет «трупами», как это нередко делал Толстой (а также и Лесков в своих письмах):
...
«Мне кажется, вы слабы и нездоровы?»
«Нет, - говорит она, - я совершенно здорова».
«Вы, говорят, мясо не едите?»
«Да, не ем».
«А отчего?»
«Мне не нравится».
«Вам вкус не нравится?»
«И вкус, и просто я не люблю видеть перед собою трупы».
Он и удивился.
«Какие, - спрашивает, - трупы?» Она отвечает:
«Трупы птиц и животных. Кушанья, которые ставят на стол, ведь это все из их трупов».
«Как! Это жаркое или соус - это трупы! (…) А кто вас этому научил?»
«Никто».
«Однако как же Вам это пришло в голову?» «Вас это разве интересует?»
«Очень! Потому эта глупость теперь у многих распространяется, и мы ее должны знать» 19.
Государство и церковь хотели получить больше информации о приверженцах Толстого.
Подробно вопросы воззрений Толстого обсуждаются и в повести «Зимний день» (1894): молодая Лидия Павловна и служанка Федора живут толстовцами, как непротивленки; во время разговора Толстого упрекают в том, что он будто бы «запрещает» есть мясо, и тут же этому мнению возражают 20.
Насколько «реформа жизни», которой требовал Толстой, и «заповеди библейского учения» занимали Лескова, видно и в тексте повести «Соляный столб», оставшейся незаконченной. Она была написана между 1891 и 1895 гг. и появилась в печати только в 1997 г. 21 Эта повесть - своего рода ответ на нападки консервативного писателя Константина Леонтьева на «религию любви» Толстого. Прототипами персонажей являются члены семьи живописца Н. Н. Ге, тесно дружившего с Толстым. «Теперь, - замечает рассказчик, - часто говорят о „толстовцах“, но тогда их еще не было, и весь „толстовский кружок“ в Петербурге состоял из очень небольшого числа людей, собиравшихся раз в неделю к вечернему чаю в одном доме на Миллионной 22. В этом маленьком кружке были, однако, люди очень замечательные по своему значению и характерам». В их числе находился Плисов, главный герой рассказа, тогда уже пожилой человек. Он поселился в своем небольшом хуторе и вместе с женой ведет очень простую жизнь; землю он большею частью сдает в аренду соседним крестьянами и посвящает себя тому делу, на поприще которого он достиг известности и значительного совершенства [имеется в виду: живопись. - П. Б.]. В дальнейшем рассказчик предоставляет слово самому герою. Тот сообщает, что у них было очень хорошее соседство: «со всех сторон подряд все крестьяне рациона листической секты, все без исключения трезвые и трудолюбивые. (.) На горе за рекою стоял „пустой приход“, и в нем жило „духовное сословие“, но мы с этим местом никаких сношений не имели и сами для тамошних обитателей интереса, вероятно, не представляли, так как там хозяева и гости курили табак, пили вино и играли в карты, а мы не только обходились без всего этого, но даже все это не любили и притом еще не ели ни мяса, ни рыбы, а питались одною растительною пищею и находили, что это для нас и для наших детей предостаточно»...
http://iknigi.net/avtor-peter-brang/19837-rossiya-neizvestnaya-istoriya-kultury-vegetarianskih-obrazov-zhizni-s-nachala-do-nashih-dney-peter-brang/read/page-11.html
Упд
Любопытна также дискуссия - попытка внесения в Вики-статью о Лескове раздела о его вкладе в пропаганду вегетарианства
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D0%B1%D1%81%D1%83%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5:%D0%9B%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2_%D0%9D.%D0%A1._%D0%B8_%D0%B2%D0%B5%D0%B3%D0%B5%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE