Конец русского мира
Originally posted by mike67 at Конец русского мира
В дискуссиях об украинских событиях проявился еще никем, кажется, не отмеченный момент: у граждан России произошла смена идентичности. На протяжении всего постсоветского периода отношение россиян к населению бывших советских республик, особенно Украинской ССР, базировалось на презумпции родства (по крови, культуре и общему прошлому), причем это родство считалось более важным и более понятным, чем государственные границы. Существовавшие еще в СССР и усилившиеся после его распада трения между русскими и их родственниками по "братской семье советских народов", нисколько не затрагивали основополагающий принцип "политика - политикой, а мы - одна семья", на котором основывались и народное восприятие соседей, и официальная дипломатия, и даже выдвинутая патриархом Кириллом идея "русского мира", предполагавшая единение трех крупнейших православных народов: русских, украинцев (малороссов) и белорусов. Неожиданно выяснилось, что все это в прошлом.
Взглянув на лозунги с российских митингов в поддержку Крыма, легко заметить, что народное сознание россиян четко делит постсоветский мир по линиям "мы" и "они", "свое" и "чужое". "Крым, держись, мы с тобой", "Крым - русская земля", "Бандеровцы! Руки прочь от Крыма!", "Россия своих не бросает", "Своих не сдаем!", "Своих на деньги не меняем".
Украинец, который не кричит, надсаживаясь: " я твой младший брат", как сейчас кричат в Донецке и Луганске, воспринимается россиянами как безусловно чужой. Если раньше украинцу, настаивавшему на своей особой, нерусской или даже антирусской идентичности, говорили что-то вроде: "да ладно тебе выпендриваться, мы ж один народ", то теперь такой украинец воспринимается россиянином как "фашист", а этим словом в советско-российской традиции обозначается существо другого био-социального вида, человек, с которым нужно говорить только на языке огнестрельного оружия.
Можно спорить насколько идея "отжать у хохлов немного земли" оправдана исторически или юридически, с точки зрения народно-советского сознания и международного права, но нельзя сомневаться, что силовой отъем собственности делает невозможными братские отношения в дальнейшем. Дело даже не в том, что украинцы не забудут русским обиды, а в том, что русские уже и не испытывают неловкости за конфликт. Отбирая Крым, россияне не просто чувствуют себя правыми, а вовсе не задумываются о мыслях и чувствах украинцев по поводу этой акции. То есть они и мы (употреблю и я это деление, раз уж оно стало реальностью) уже не братья. Разлетелась и казавшаяся перспективной концепция "русского мира". Кирилл не может не одобрить Путина, но формально подчиненная Кириллу Украинская православная церковь Московского патриархата не могла и не смогла поддержать идею военного вторжения на Украину (см. письмо местоблюстителя УПЦ МП В.Путину и патриарху Кириллу, и совершенно отчаянное послание Путину епископа Львовского и Галицкого; даже глава Симферопольской и Крымской епархии, избегая прямого осуждения действий России, не выражает и восторга по поводу готовящегося "воссоединения" АРК с РФ). Погибла и вся концепция воссоединения народов в рамках былой империи, а как может быть иначе, если народы, которым предлагается поучаствовать в воссоздании империи, открыто провозглашаются конкурентами за жизненное пространство? Обрушился и сформировавшийся было в последние годы европейский вектор русского национализма: как выяснилось, в борьбе с братьями-славянами националисты готовы выступить союзниками ненавистной им "эрефии", подавляющей, по их понятиям, идеалы "европейской" свободы с помощью кавказских и азиатских мигрантов.
Так что же за новая идентичность россиян выросла на выжженном поле "братской семьи народов"? Судя по всему, это объединение вокруг идеологии, отрицающей права меньшинства, то есть объединение на основе того профашистского бульона, который в 20-е годы создал и Гитлера и Сталина, бульона, который мы, в отличие от немцев, не выплеснули в помойное ведро, точнее, выплеснули, но пожалели отдать свиньям. Эта идеология велит избавляться от всех мешающих или просто отстающих: от классовых или расовых врагов, от немощных и бесполезных для продвижения к поставленной цели людей. Эта борьба с меньшинствами проявляется во всем: в противодействии посягательству на патриархальную власть главы семьи, в борьбе с сопротивляющимися генеральному курсу Кремля, в борьбе с сексуальными меньшинствами, в стремлении противопоставить коллективный провинциальный "Уралмаш" Москве, в опоре на физическую массовость "путингов", в усиливающемся культе простого человека, в массовом убеждении, что приезжие должны отчетливо оказывать знаки уважения коренному большинству. Эти тенденции легко увидеть и в нынешнем поведении "народных губернаторов" юга и востока Украины, с их стремлением все поделить и национализировать, отказавшись при этом от поддержки экономически слабых регионов.
Сейчас на постсоветском пространстве, преимущественно в русском и околорусском ареале сформировалась огромная потребность в возвращении к протофашистской идеологии, защищающей большинство от меньшинств.
В последние два года я часто писал о расчеловечивании Путина и растущей потребности российского общества в максимальном ускорении этого процесса. Мне кажется, это дает некоторое представление о том, почему стала возможна столь безумная реакция России на происходящее в Украине. Вот, например:
"Эта ситуация трагична. Было бы лучше, если бы Путин хитрил и юлил, как это, по-видимому, было в начале его президентства. Однако сейчас он совершенно искренен в отношениях с тем миром, который создал в своей голове. Все эти "прямые линии", а шире - вся государственная пропаганда направлены уже не вовне, а внутрь - на обслуживание этого существующего в отдельно взятой голове мира".
("Не будем ничего требовать")
"В итоге, как известно, произошло казавшееся в "нулевые" невероятным: "Путин лайт" сначала "испортился", утратив предсказуемость и договороспособность, а потом переродился в "Путина стронг". На пике этого довольно скоротечного процесса (он начался в 2010-2011 годы и продолжается сейчас на наших глазах) Глеб Павловский, потративший в свое время немало сил на построение "управляемой демократии", сформулировал тезис: "Путин сошел с ума"" ( "Зачем нарушил наш покой?")
"На самом деле непредсказуемость путинских поступков - это продолжение последовательной линии по укреплению властной вертикали. Многолетние работы в этом направлении, постоянное закручивание гаек и концентрация власти в одних руках создали типичную ситуацию автократии, когда правитель ничем не ограничен, в том числе - экспертными оценками. Он сам себе эксперт и считает, что знает все, что ему нужно (в этом смысле примечательны высказывания Путина о том, что он пользуется гораздо лучшими источниками информации, чем те, что имеются в открытом доступе). В такой ситуации правитель начинает вести себя непредсказуемо. Излишнее стремление к упорядоченности порождает в итоге хаос. Излишняя стабилизация оборачивается своей противоположностью" ("Хаос - дитя порядка")
"Путин склонен поменять "ворюг" на "кровопийц". Неважно, что он сам по этому поводу думает, подсознательно он давно стремится к такой замене. "Ворюга" прост и скучен, его помыслы не простираются дальше квартирки в Майами, тогда как "кровопийца" привлекателен своей идейностью, стремлением перекроить мир на свой лад. "Ворюга" скован своим мелочным интересом и вытекающими из него обязательствами, и только "кровопийца" готов творить историю" ("Потусторонний Путин").
В дискуссиях об украинских событиях проявился еще никем, кажется, не отмеченный момент: у граждан России произошла смена идентичности. На протяжении всего постсоветского периода отношение россиян к населению бывших советских республик, особенно Украинской ССР, базировалось на презумпции родства (по крови, культуре и общему прошлому), причем это родство считалось более важным и более понятным, чем государственные границы. Существовавшие еще в СССР и усилившиеся после его распада трения между русскими и их родственниками по "братской семье советских народов", нисколько не затрагивали основополагающий принцип "политика - политикой, а мы - одна семья", на котором основывались и народное восприятие соседей, и официальная дипломатия, и даже выдвинутая патриархом Кириллом идея "русского мира", предполагавшая единение трех крупнейших православных народов: русских, украинцев (малороссов) и белорусов. Неожиданно выяснилось, что все это в прошлом.
Взглянув на лозунги с российских митингов в поддержку Крыма, легко заметить, что народное сознание россиян четко делит постсоветский мир по линиям "мы" и "они", "свое" и "чужое". "Крым, держись, мы с тобой", "Крым - русская земля", "Бандеровцы! Руки прочь от Крыма!", "Россия своих не бросает", "Своих не сдаем!", "Своих на деньги не меняем".
Украинец, который не кричит, надсаживаясь: " я твой младший брат", как сейчас кричат в Донецке и Луганске, воспринимается россиянами как безусловно чужой. Если раньше украинцу, настаивавшему на своей особой, нерусской или даже антирусской идентичности, говорили что-то вроде: "да ладно тебе выпендриваться, мы ж один народ", то теперь такой украинец воспринимается россиянином как "фашист", а этим словом в советско-российской традиции обозначается существо другого био-социального вида, человек, с которым нужно говорить только на языке огнестрельного оружия.
Можно спорить насколько идея "отжать у хохлов немного земли" оправдана исторически или юридически, с точки зрения народно-советского сознания и международного права, но нельзя сомневаться, что силовой отъем собственности делает невозможными братские отношения в дальнейшем. Дело даже не в том, что украинцы не забудут русским обиды, а в том, что русские уже и не испытывают неловкости за конфликт. Отбирая Крым, россияне не просто чувствуют себя правыми, а вовсе не задумываются о мыслях и чувствах украинцев по поводу этой акции. То есть они и мы (употреблю и я это деление, раз уж оно стало реальностью) уже не братья. Разлетелась и казавшаяся перспективной концепция "русского мира". Кирилл не может не одобрить Путина, но формально подчиненная Кириллу Украинская православная церковь Московского патриархата не могла и не смогла поддержать идею военного вторжения на Украину (см. письмо местоблюстителя УПЦ МП В.Путину и патриарху Кириллу, и совершенно отчаянное послание Путину епископа Львовского и Галицкого; даже глава Симферопольской и Крымской епархии, избегая прямого осуждения действий России, не выражает и восторга по поводу готовящегося "воссоединения" АРК с РФ). Погибла и вся концепция воссоединения народов в рамках былой империи, а как может быть иначе, если народы, которым предлагается поучаствовать в воссоздании империи, открыто провозглашаются конкурентами за жизненное пространство? Обрушился и сформировавшийся было в последние годы европейский вектор русского национализма: как выяснилось, в борьбе с братьями-славянами националисты готовы выступить союзниками ненавистной им "эрефии", подавляющей, по их понятиям, идеалы "европейской" свободы с помощью кавказских и азиатских мигрантов.
Так что же за новая идентичность россиян выросла на выжженном поле "братской семьи народов"? Судя по всему, это объединение вокруг идеологии, отрицающей права меньшинства, то есть объединение на основе того профашистского бульона, который в 20-е годы создал и Гитлера и Сталина, бульона, который мы, в отличие от немцев, не выплеснули в помойное ведро, точнее, выплеснули, но пожалели отдать свиньям. Эта идеология велит избавляться от всех мешающих или просто отстающих: от классовых или расовых врагов, от немощных и бесполезных для продвижения к поставленной цели людей. Эта борьба с меньшинствами проявляется во всем: в противодействии посягательству на патриархальную власть главы семьи, в борьбе с сопротивляющимися генеральному курсу Кремля, в борьбе с сексуальными меньшинствами, в стремлении противопоставить коллективный провинциальный "Уралмаш" Москве, в опоре на физическую массовость "путингов", в усиливающемся культе простого человека, в массовом убеждении, что приезжие должны отчетливо оказывать знаки уважения коренному большинству. Эти тенденции легко увидеть и в нынешнем поведении "народных губернаторов" юга и востока Украины, с их стремлением все поделить и национализировать, отказавшись при этом от поддержки экономически слабых регионов.
Сейчас на постсоветском пространстве, преимущественно в русском и околорусском ареале сформировалась огромная потребность в возвращении к протофашистской идеологии, защищающей большинство от меньшинств.
В последние два года я часто писал о расчеловечивании Путина и растущей потребности российского общества в максимальном ускорении этого процесса. Мне кажется, это дает некоторое представление о том, почему стала возможна столь безумная реакция России на происходящее в Украине. Вот, например:
"Эта ситуация трагична. Было бы лучше, если бы Путин хитрил и юлил, как это, по-видимому, было в начале его президентства. Однако сейчас он совершенно искренен в отношениях с тем миром, который создал в своей голове. Все эти "прямые линии", а шире - вся государственная пропаганда направлены уже не вовне, а внутрь - на обслуживание этого существующего в отдельно взятой голове мира".
("Не будем ничего требовать")
"В итоге, как известно, произошло казавшееся в "нулевые" невероятным: "Путин лайт" сначала "испортился", утратив предсказуемость и договороспособность, а потом переродился в "Путина стронг". На пике этого довольно скоротечного процесса (он начался в 2010-2011 годы и продолжается сейчас на наших глазах) Глеб Павловский, потративший в свое время немало сил на построение "управляемой демократии", сформулировал тезис: "Путин сошел с ума"" ( "Зачем нарушил наш покой?")
"На самом деле непредсказуемость путинских поступков - это продолжение последовательной линии по укреплению властной вертикали. Многолетние работы в этом направлении, постоянное закручивание гаек и концентрация власти в одних руках создали типичную ситуацию автократии, когда правитель ничем не ограничен, в том числе - экспертными оценками. Он сам себе эксперт и считает, что знает все, что ему нужно (в этом смысле примечательны высказывания Путина о том, что он пользуется гораздо лучшими источниками информации, чем те, что имеются в открытом доступе). В такой ситуации правитель начинает вести себя непредсказуемо. Излишнее стремление к упорядоченности порождает в итоге хаос. Излишняя стабилизация оборачивается своей противоположностью" ("Хаос - дитя порядка")
"Путин склонен поменять "ворюг" на "кровопийц". Неважно, что он сам по этому поводу думает, подсознательно он давно стремится к такой замене. "Ворюга" прост и скучен, его помыслы не простираются дальше квартирки в Майами, тогда как "кровопийца" привлекателен своей идейностью, стремлением перекроить мир на свой лад. "Ворюга" скован своим мелочным интересом и вытекающими из него обязательствами, и только "кровопийца" готов творить историю" ("Потусторонний Путин").