Мой роман с бухлом
Мои родители были людьми малопьющими - бокал шампанского на НГ, пара рюмок вина в гостях и всё. Мама всегда пила мало, а отец в молодости мог и оторваться. Как-то друг его юности рассказывал, что, хорошо поддав на институтском вечере, они шлялись по коридорам, опрокидывая все встречные урны. А потом одну одели (и долго не могли снять обратно) на голову попавшемуся им на встречу ровеснику - ботану, в будущем академику РАН. Но в итоге я выпил, думаю, в несколько раз больше их вместе взятых.
Хотя в детстве алкоголь меня абсолютно не интересовал. Как-то вместо любимого напитка «Буратино» я случайно хлебнул пива, долго плевался, и не понимал, как взрослые могут пить такую гадость.
Но всё изменилось лет в 14-15. Бухло было одним из немногочисленных развлечений доступных советскому подростку. Теперь к каждому вечеру в школе или дню рождения одноклассника шла длительная подготовка, сбор денег, закупка фугасов «Агдама» или «72 портвейна» и распитие тайком от родителей и учителей. Эти напитки, от одного запаха которых меня сейчас может стошнить, тогда казались эликсиром свободы, взрослости и путеводной звездой в море секса.
А уж в студенческие годы я с трудом дожидался выходных, чтобы избавиться от гнетущего чувства трезвости. На каникулах вообще было не найти дней, когда бы я был к вечеру трезвым.
Почему мне так нравилось бухать?
Во-первых, было весело. Я и трезвый любил пошутить, а уж приняв на грудь - перосянил изо всех сил, смеясь до икоты над собственными шутками.
Во-вторых, выпив, я резко смелел в отношениях с дамами, и в пьяной эйфории захватывал тот ключевой плацдарм, с которого можно было по трезвости начинать широкое эротическое наступление с благоприятным концом, извините за каламбур.
Вскоре после выхода на работу мне пришлось отказаться от любимого портвейна. Моя тогдашняя зарплата, за вычетом того, что я отдавал родителям на свой прокорм, алиментов, сигарет и транспорта - оставляла мне на развлечения минус один рубль в месяц. Зато «для протирки оптических осей» нам выдавали казенный спирт. Моя месячная пайка составляла 0,5 литра. Притом, что на работу мне требовалось где-то грамм 50 в год. Причем это был мой личный спирт, который я мог тратить по своему усмотрению. Еще имелся отдельный лабораторный фонд, который выпивался на «корпоративах».
Разнообразя наше алкогольное меню, местные умельцы настаивали этанол на лимонных корочках, делали ликер из клюквы, смешивали спирт с кофе. Один выдающийся технолог, лауреат Ленинской премии, придумал остужать спирт жидким азотом. После этого спирт приобретал консистенцию желе, его можно было намазывать на хлеб и кушать как бутерброд.
В начале 90х годов благосостояние советского народа резко упало и мы (учёные) повисли на его конце мутной каплей. Нам не только не платили зарплату, как и всем, но и спирт перестали давать. Многие не выдерживали такой жизни и уезжали за границу. К счастью, мой тогдашний шеф, царствие ему небесное, сумел заключить длительный контракт с французской фирмой. Поэтому все 90ые годы мы чувствовали себя почти олигархами на фоне остальной академической нищеты. Нам стали доступны любые напитки, появляющиеся в продаже. Иногда удавалось добраться и до продукции французских виноградников, до которых не дотянулась карающая длань антиалкогольной компании.
Казалось бы - вот оно счастье ! Но.....
(продолжение следует)
Хотя в детстве алкоголь меня абсолютно не интересовал. Как-то вместо любимого напитка «Буратино» я случайно хлебнул пива, долго плевался, и не понимал, как взрослые могут пить такую гадость.
Но всё изменилось лет в 14-15. Бухло было одним из немногочисленных развлечений доступных советскому подростку. Теперь к каждому вечеру в школе или дню рождения одноклассника шла длительная подготовка, сбор денег, закупка фугасов «Агдама» или «72 портвейна» и распитие тайком от родителей и учителей. Эти напитки, от одного запаха которых меня сейчас может стошнить, тогда казались эликсиром свободы, взрослости и путеводной звездой в море секса.
А уж в студенческие годы я с трудом дожидался выходных, чтобы избавиться от гнетущего чувства трезвости. На каникулах вообще было не найти дней, когда бы я был к вечеру трезвым.
Почему мне так нравилось бухать?
Во-первых, было весело. Я и трезвый любил пошутить, а уж приняв на грудь - перосянил изо всех сил, смеясь до икоты над собственными шутками.
Во-вторых, выпив, я резко смелел в отношениях с дамами, и в пьяной эйфории захватывал тот ключевой плацдарм, с которого можно было по трезвости начинать широкое эротическое наступление с благоприятным концом, извините за каламбур.
Вскоре после выхода на работу мне пришлось отказаться от любимого портвейна. Моя тогдашняя зарплата, за вычетом того, что я отдавал родителям на свой прокорм, алиментов, сигарет и транспорта - оставляла мне на развлечения минус один рубль в месяц. Зато «для протирки оптических осей» нам выдавали казенный спирт. Моя месячная пайка составляла 0,5 литра. Притом, что на работу мне требовалось где-то грамм 50 в год. Причем это был мой личный спирт, который я мог тратить по своему усмотрению. Еще имелся отдельный лабораторный фонд, который выпивался на «корпоративах».
Разнообразя наше алкогольное меню, местные умельцы настаивали этанол на лимонных корочках, делали ликер из клюквы, смешивали спирт с кофе. Один выдающийся технолог, лауреат Ленинской премии, придумал остужать спирт жидким азотом. После этого спирт приобретал консистенцию желе, его можно было намазывать на хлеб и кушать как бутерброд.
В начале 90х годов благосостояние советского народа резко упало и мы (учёные) повисли на его конце мутной каплей. Нам не только не платили зарплату, как и всем, но и спирт перестали давать. Многие не выдерживали такой жизни и уезжали за границу. К счастью, мой тогдашний шеф, царствие ему небесное, сумел заключить длительный контракт с французской фирмой. Поэтому все 90ые годы мы чувствовали себя почти олигархами на фоне остальной академической нищеты. Нам стали доступны любые напитки, появляющиеся в продаже. Иногда удавалось добраться и до продукции французских виноградников, до которых не дотянулась карающая длань антиалкогольной компании.
Казалось бы - вот оно счастье ! Но.....
(продолжение следует)