Театр на стыке. 1217 слов
Уже 14 лет в славном городе во Питере существует Русский инженерный театр, или короче АХЕ. За это время я могла бы - пересмотреть все их спектакли, родить сотни мыслей по поводу, а, может быть, даже свести личное знакомство с группой безумных художников. Но - увы! - я ходила другими театральными тропами, и за все эти годы только однажды забрела на "НеГамлет"... Любви с первого взгляда не получилось. И чтобы открыть для себя "АХЕ" по-настоящему мне пришлось проехать 15 часов на поезде "Санкт-Петербург - Минск", локтями раздвигать толпу, загораживающую проход в театр Янки Купала.
Усаживаясь в партере, я ворчала - в Петербурге столько кукольных театров, почему же на Минский фестиваль пригласили самый некукольный из них... Спектакль назывался "Фаст в кубе. 2360 слов", но встречи со средневековой легендой ничто не предвещало. На сцене была настоящая дискотека - участники спектакля отплясывали под техно вместе с приглашёнными на сцену девушками из зала. "Интересно, как они будут спектакль играть после таких танцев", - поинтересовалась Надя. Но тут звуки музыки стали стихать, дискотечный мерцающий свет сменился полутьмой, а зажигавшие с артистами юные зрительницы заняли свои места в зале. Артисты завозились с реквизитом в правом углу сцены, криво натянули простыню... и рассказали историю Фауста языком театра теней - тёмный силуэт учёного, искушение, любовь... Но сердце оборачивается могильным крестом, Маргарита преображается в старуху с косой, а самого Фауста мистические силы разрывают на две части. Эта интермедия в духе Гёте - великий немецкий поэт любил позабавить гостей своего дома теневым театром, и питал склонность к избитой символике - занимает пять минут от силы. Затем загорелся свет, простыня была свёрнута, куклы спрятаны в ящик и на месте импровизированной ширмы остался большой куб из тонких металлических реек.
А слева из-за кулис вышел невысокий, лысый человечек (Андрей Сизенцев) в длинном клеёнчатом переднике поверх чёрного бархатного трико, подошёл к столу заставленному непонятными старинными приборами, с видом заправского ди-джея крутанул невидимый диск, заколдовал над пультом. Зазвучала музыка, и лысый человечек начал читать вслух, сначала с листа, а потом - уже не заглядывая ни в какие бумаги - "Собственноручные посмертные сочинения доктора Фауста"... Текст написан Максимом Исаевым на основе средневековых легенд - но, впрочем, в начале спектакля и не догадаться, что это это стилизация, а не подлинник. (уже дома, порывшись дома в книгах, нашла первоисточник большинства эпизодов - это чудом дошедшее до наших дней дней исследование студента Витенберга XVI века "Исторические и легендарные свидетельства о докторе Фаусте" - кстати, настоящая научная работа, с цитатами, со ссылками на литературу, записи со слов, анализом достоверности).
Почти одновременно с "ди-джейем" в в кубе появился бородатый человек (Максим Исаев) в брюках галифе, рогатой средневековой шапочке и кафтане условно-средневекового кроя... Всё о чём говорит бесстрастный ди-джей заключённый в кубе бородач иллюстрирует - проводит химические опыты, подписывает договор с чёртом, познаёт науки и наслаждения, а иногда, а ещё разыгрывает эпизоды биографии при помощи кукольного театра, показывает фокусы...
И вообще чем дальше в лес, тем толще партизаны, тем больше каналов передачи информации - использовалось. Синтезировано: куклы, драмтеатр, балет, цирк, медиа - тв, диктофон, музыка, бегущая строка. Стыки есть, хотя и декорированы изящно. Но, восхищаясь мастерством и фантазией создателей спектакля, всё же первую треть я не могла понять - зачем?.. Здорово, прекрасно, смешно, умно - но к чему? Есть ли какой-то смысл в этой блестящей оболочке - игра ради игры, что ли? Не слишком ли заигрались лысые-бородатые, не дети всё ж чтобы так радоваться переспевшим плодам постмодерна... Но в какой-то момент, примерно через полчаса, в происходящем на сцене произошёл перелом, сложная конструкция обрела завершённость, и оказалось, что всё, что на первый взгляд мнилось случайностью и украшательством, на самом деле служит общей концепции спектакля.
Фауст продал душу - не за палку колбасы, он жаждал знаний, и не мог остановиться, вот он и учил все существующие иностранные языки, прочёл все лекарственные рецепты, труды всех учёных, с помощью беса познал физику и электричество, словом поглотил ужасающее количество знаний. Слопал спустившиеся сверху яблоко от древа познания... И уже потом, спустя 10 лет пресытился своими опытами и начал предаваться другим земным наслаждениям - блуду, обжорству, путешествиям. Впрочем, это я пишу "уже потом", а вот в спектакле было вполне через запятую "выучил греческий, латынь, ассирийский, франкский, польский", вкусно пообедал... "АХЕ" сбросили учёность с постамента, наглядно продемонстрировав, что интеллектуальные наслаждения не сильно отличаются от наслаждений плотских. О, да, Фауст познал весь богосозданный мир, а сопровождавший его бес охотно подсказывал правильные ответы, но что толку в этом познании, если сам въедливый учёный - при этом был лишён дара творчества - и ничего нового, своего, не создал, кроме рецепта "необычайно вкусной колбаски, названной в цехе купцов докторской".
Наслаждения же земные - были и вовсе смехотворны - хотя сам Фауст искренне радовался возможности сближаться с женщинами не любя их, есть, когда не голоден, ходить в платье с меховыми рукавами и поражать людей невиданными шутками - то съесть целый воз сена вместе с телегой, то живую лошадь, то заставить птиц упорхнуть из лоторингского пирога.
Но, отвлекаясь от стремительно проносящихся перед глазами зрителями лет и событий, зададимся вопросом - а где же Фауст, на сцене. Название спектакля подсказывает "в кубе", но почему же тогда, заключённый в ограниченной металлическими рейками пространство человек не произносит ни слова, хотя должен бы 2360, только рот иногда открывает? И кто тогда бесстрастный рассказчик, озвучивающий его жизнь? Впрочем, чем ближе к концу, тем чаще в глухом голосе слышались нотки сожаления, и трепета, и отчаяния - и чем дальше, тем больше становилось очевидным, что видимое равнодушие к произносимым словам - следствие безнадёжности, обречённости, невозможности ничего изменить. Значит - это и есть - сам Фауст, а может быть - его душа, уже умершая, душа, в которой сгорели все страсти, остался лишь пепел сожалений, душа, наблюдающая за почти клоунским кривлянием собственного тела? Но значит, Фаустов на сцене двое? Или заключённый в куб человек - его ученик и альтер эго Вагнер (ещё один герой средневековой легенды), который ходил за ним и записывал его жизнь и слова, искажая и то и другое своим вульгарным филистерским слогом? Правильный ответ очевиден, надо только его разглядеть. В кубе - инкуб, инкубус - старинное название беса, демона, падшего ангела. В кубе заключён Мефистофель, это он, кривляясь разыгрывает представление - перед нами - или перед пленённой фаустовской душой - снова и снова заставляя её переживать боль своего падения, ничтожность той цены за которую за неё заплатили - эта мука будет пострашнее адской сковородки.
А действие тем временем неуклонно катиться к известной развязке - время истекает - на голову Фаусту-рассказчику льётся лиловая краска, инкуб принимает позы, должные изображать собой подавленность и страх, и в назначенный день и час доктор падает в адскую бездну. От него остаётся только камень на котором он сам выбил себе эпитафию, впрочем, слова на камне довольно непразборчивы "потому что и гравёром то я был плохим", - признаётся Фауст.
Ну, всё, закончилось, можно аплодировать, подключать мобильные телефоны и спешить в гардероб... Только вот вопрос на последок - о Фаусте был этот спектакль - или о нас? Ведь это мы, зрители, лихо отплясывали на сцене, мы хором смеялись, когда Фауст рассказывал о том, как предовался греху блуда "и было у меня много женщин, Мефистофель приводил мне самых красивых, и в объятиях одной я уже думал о следующей... всего шесть их познал я за эти годы".
И вдруг погасший на сцене свет загорается снова, горит неоном реклама "Мы открываем бар ФАУСТ". И действительно, одна из граней куба преображена в барную стойку, артисты предлагают яблоки, водку и коньяк по вполне лояльным ценам и часть зрителей устремляется на сцену - выпить и закусить. А чо такого?
Фото с официального сайта театра
Усаживаясь в партере, я ворчала - в Петербурге столько кукольных театров, почему же на Минский фестиваль пригласили самый некукольный из них... Спектакль назывался "Фаст в кубе. 2360 слов", но встречи со средневековой легендой ничто не предвещало. На сцене была настоящая дискотека - участники спектакля отплясывали под техно вместе с приглашёнными на сцену девушками из зала. "Интересно, как они будут спектакль играть после таких танцев", - поинтересовалась Надя. Но тут звуки музыки стали стихать, дискотечный мерцающий свет сменился полутьмой, а зажигавшие с артистами юные зрительницы заняли свои места в зале. Артисты завозились с реквизитом в правом углу сцены, криво натянули простыню... и рассказали историю Фауста языком театра теней - тёмный силуэт учёного, искушение, любовь... Но сердце оборачивается могильным крестом, Маргарита преображается в старуху с косой, а самого Фауста мистические силы разрывают на две части. Эта интермедия в духе Гёте - великий немецкий поэт любил позабавить гостей своего дома теневым театром, и питал склонность к избитой символике - занимает пять минут от силы. Затем загорелся свет, простыня была свёрнута, куклы спрятаны в ящик и на месте импровизированной ширмы остался большой куб из тонких металлических реек.
А слева из-за кулис вышел невысокий, лысый человечек (Андрей Сизенцев) в длинном клеёнчатом переднике поверх чёрного бархатного трико, подошёл к столу заставленному непонятными старинными приборами, с видом заправского ди-джея крутанул невидимый диск, заколдовал над пультом. Зазвучала музыка, и лысый человечек начал читать вслух, сначала с листа, а потом - уже не заглядывая ни в какие бумаги - "Собственноручные посмертные сочинения доктора Фауста"... Текст написан Максимом Исаевым на основе средневековых легенд - но, впрочем, в начале спектакля и не догадаться, что это это стилизация, а не подлинник. (уже дома, порывшись дома в книгах, нашла первоисточник большинства эпизодов - это чудом дошедшее до наших дней дней исследование студента Витенберга XVI века "Исторические и легендарные свидетельства о докторе Фаусте" - кстати, настоящая научная работа, с цитатами, со ссылками на литературу, записи со слов, анализом достоверности).
Почти одновременно с "ди-джейем" в в кубе появился бородатый человек (Максим Исаев) в брюках галифе, рогатой средневековой шапочке и кафтане условно-средневекового кроя... Всё о чём говорит бесстрастный ди-джей заключённый в кубе бородач иллюстрирует - проводит химические опыты, подписывает договор с чёртом, познаёт науки и наслаждения, а иногда, а ещё разыгрывает эпизоды биографии при помощи кукольного театра, показывает фокусы...
И вообще чем дальше в лес, тем толще партизаны, тем больше каналов передачи информации - использовалось. Синтезировано: куклы, драмтеатр, балет, цирк, медиа - тв, диктофон, музыка, бегущая строка. Стыки есть, хотя и декорированы изящно. Но, восхищаясь мастерством и фантазией создателей спектакля, всё же первую треть я не могла понять - зачем?.. Здорово, прекрасно, смешно, умно - но к чему? Есть ли какой-то смысл в этой блестящей оболочке - игра ради игры, что ли? Не слишком ли заигрались лысые-бородатые, не дети всё ж чтобы так радоваться переспевшим плодам постмодерна... Но в какой-то момент, примерно через полчаса, в происходящем на сцене произошёл перелом, сложная конструкция обрела завершённость, и оказалось, что всё, что на первый взгляд мнилось случайностью и украшательством, на самом деле служит общей концепции спектакля.
Фауст продал душу - не за палку колбасы, он жаждал знаний, и не мог остановиться, вот он и учил все существующие иностранные языки, прочёл все лекарственные рецепты, труды всех учёных, с помощью беса познал физику и электричество, словом поглотил ужасающее количество знаний. Слопал спустившиеся сверху яблоко от древа познания... И уже потом, спустя 10 лет пресытился своими опытами и начал предаваться другим земным наслаждениям - блуду, обжорству, путешествиям. Впрочем, это я пишу "уже потом", а вот в спектакле было вполне через запятую "выучил греческий, латынь, ассирийский, франкский, польский", вкусно пообедал... "АХЕ" сбросили учёность с постамента, наглядно продемонстрировав, что интеллектуальные наслаждения не сильно отличаются от наслаждений плотских. О, да, Фауст познал весь богосозданный мир, а сопровождавший его бес охотно подсказывал правильные ответы, но что толку в этом познании, если сам въедливый учёный - при этом был лишён дара творчества - и ничего нового, своего, не создал, кроме рецепта "необычайно вкусной колбаски, названной в цехе купцов докторской".
Наслаждения же земные - были и вовсе смехотворны - хотя сам Фауст искренне радовался возможности сближаться с женщинами не любя их, есть, когда не голоден, ходить в платье с меховыми рукавами и поражать людей невиданными шутками - то съесть целый воз сена вместе с телегой, то живую лошадь, то заставить птиц упорхнуть из лоторингского пирога.
Но, отвлекаясь от стремительно проносящихся перед глазами зрителями лет и событий, зададимся вопросом - а где же Фауст, на сцене. Название спектакля подсказывает "в кубе", но почему же тогда, заключённый в ограниченной металлическими рейками пространство человек не произносит ни слова, хотя должен бы 2360, только рот иногда открывает? И кто тогда бесстрастный рассказчик, озвучивающий его жизнь? Впрочем, чем ближе к концу, тем чаще в глухом голосе слышались нотки сожаления, и трепета, и отчаяния - и чем дальше, тем больше становилось очевидным, что видимое равнодушие к произносимым словам - следствие безнадёжности, обречённости, невозможности ничего изменить. Значит - это и есть - сам Фауст, а может быть - его душа, уже умершая, душа, в которой сгорели все страсти, остался лишь пепел сожалений, душа, наблюдающая за почти клоунским кривлянием собственного тела? Но значит, Фаустов на сцене двое? Или заключённый в куб человек - его ученик и альтер эго Вагнер (ещё один герой средневековой легенды), который ходил за ним и записывал его жизнь и слова, искажая и то и другое своим вульгарным филистерским слогом? Правильный ответ очевиден, надо только его разглядеть. В кубе - инкуб, инкубус - старинное название беса, демона, падшего ангела. В кубе заключён Мефистофель, это он, кривляясь разыгрывает представление - перед нами - или перед пленённой фаустовской душой - снова и снова заставляя её переживать боль своего падения, ничтожность той цены за которую за неё заплатили - эта мука будет пострашнее адской сковородки.
А действие тем временем неуклонно катиться к известной развязке - время истекает - на голову Фаусту-рассказчику льётся лиловая краска, инкуб принимает позы, должные изображать собой подавленность и страх, и в назначенный день и час доктор падает в адскую бездну. От него остаётся только камень на котором он сам выбил себе эпитафию, впрочем, слова на камне довольно непразборчивы "потому что и гравёром то я был плохим", - признаётся Фауст.
Ну, всё, закончилось, можно аплодировать, подключать мобильные телефоны и спешить в гардероб... Только вот вопрос на последок - о Фаусте был этот спектакль - или о нас? Ведь это мы, зрители, лихо отплясывали на сцене, мы хором смеялись, когда Фауст рассказывал о том, как предовался греху блуда "и было у меня много женщин, Мефистофель приводил мне самых красивых, и в объятиях одной я уже думал о следующей... всего шесть их познал я за эти годы".
И вдруг погасший на сцене свет загорается снова, горит неоном реклама "Мы открываем бар ФАУСТ". И действительно, одна из граней куба преображена в барную стойку, артисты предлагают яблоки, водку и коньяк по вполне лояльным ценам и часть зрителей устремляется на сцену - выпить и закусить. А чо такого?
Фото с официального сайта театра