На Хогвартс неукоснительно наступало летнее время года...
Ещё из серий моих пародий на фики о Гермионе.
Дико лениво выделять авторские перлы курсивом, надеюсь, читали сами догадаются, где тут чье.
Ни разу я не писала таких эротических сцен, как в этом фике. Эротические сцены совсем не мой конек, хоть многие читатели и просили, я всегда знала, что в моем исполнении это будет выглядеть ужасно.
Так что возблагодарим за соответствующий материал многочисленных аффтаров. Без них бы не получилось.
Я буду помнить о том, что вы сделали этим летом!
На Хогвартс неукоснительно наступало летнее время года, принесшее с собой повышение температуры окружающей среды и потепление лиц учеников и преподавателей. Любовь расцветала повсюду вокруг себя, радуя молодые сердца молодежи. И даже профессор Дамблдор часто вспоминал о том, как это было в его давно ушедшие дни, когда он был гораздо младше себя.
Гермиона Грейнджер - лучшая ученица и первая красавица школы с её шоколадными глазами неприхотливо сидела на берегу озера, в котором резвился Гигантский кальмар, в раскидистой тени дуба. Со всей сознательностью она готовилась к грядущим экзаменам, выпускающим их в беспредельность жизни. Сегодня предметом её ученической обеспокоенности являлись не так давно открытые одним из авторов фиков Циклические зелья. Конечно, Гермиона могла бы не волноваться об этом экзамене, поскольку предмет зельеварения преподавал её преданный возлюбленный профессор Снейп. Но Гермиона не желала пользоваться своим щекотливым положением, да и сам Северус ни за что бы не поступился эстетизмом учителя, который мог иметь секс с учащимся, но не был вправе завышать ему за это отметки. Гермиона уважала любимого мужчину за принципиальность. Она очень ценила такую правильность его характера.
Сейчас на хрупких лодыжках Гермионы мерно покоилась гора изучаемых ею книг, а рядом возвышался эльф Добби, держащий на голове поднос со сладостями, на которые была оставлена девушка. Добби очень нравилось делать приятное знаменитой воительнице за освобождение низких существ от их малой доли.
- Ещё клубники со сливками, госпожа Гермиона? - пропищал Добби почти человеческим голосом.
- Пожалуй, - умилительно сказала девушка, ласково приподняв правую бровь, - а потом, Добби, прибери мои пятикомнатные апартаменты, вымой окна, выбей ковры, постирай постельное белье, почисти мою обувь и приготовь легкий ужин к ужину. Но прошу тебя, Добби, - указала Гермиона строгим голосом, - не называй меня больше госпожой. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя на равных с волшебниками, как это не однократно завещал профессор Дамблдор.
- Слушаюсь, мисс Гермиона! - восторженно воскликнул эльф, поведя своими глазами-теннисными мячиками, и даже упал от счастья в небольшой обморок, потому что все никак не мог привыкнуть к такому доброму отношению.
Гермиона посмотрела на него с необыкновенной мягкостью, после чего эльф испарился.
Девушка вернулась, было, к своим занятиям, как вдруг солнце закрыла стройная тень с кроткими шажками и фигурой, указывающей на появление Джинни Уизли.
- Здравствуй, Гермиона, - сказала тень, которая действительно оказалась младшей дочерью из семьи, не обделенной детьми.
- Здравствуй, Джиневра! - тепло поприветствовала её Гермиона и великодушно указала на место рядом с собой.
Гермионе всегда нравилась молодая Уизли, которая тоже была окруженной широким числом поклонников, но никогда не пыталась сместить Гермиону с поста первой красавицы школы, зная свое отпущенное природой место.
Джинни изящно села в корнях дерева и озабоченно посмотрела на подругу взглядом своих глаз.
- Джинни, у тебя странный вид, - проницательно отметила Гермиона. - Не случилось ли чего?
- Да, Гермиона, случилось чего, - ответила Джинни высоким рыжим голосом. -Понимаешь, Гарри как-то изменился.
- Ну, все мы изменились за лето, - снисходительно протянула Гермиона. - Это не должно составлять предмет твоей озадаченности.
- Нет, Гермиона, ты не понимаешь, - отрицательно покачалась Джинни, - Гарри сильно изменился за последнее время. Он все чаще начал думать.
- Что ты имеешь в виду? - вопросительным жестом бровей удивилась Гермиона.
Джинни смялась. Чувствовалась, что слова не идут у неё изнутри, а застывают во рту. Улыбка на её губах стала какой-то неподвижной.
- Я имею в виду, что по ночам он ведет себя как-то необычно, - наконец, заговорила молодая Уизли. - Он все чаще почесывает свой шрам, который начал дымиться и трещать. Он выкрикивает непонятные вещи: “Я вовсе не Гарри Джеймс Поттер, каким вы привыкли называть меня! Мой настоящий отец Том Марволо Реддл, известный также под наименованием Лорд Волан-де-морд! Мое имя Деймос Томас Салазар Кристофер Поттер Гонт Реддл, принц Слизерин! Имя моей сестры Валькери Диана Маргарет Изабелла Анна-Мария Сантьяго Гонт Реддл, княжна Волконская, герцогиня Оболенская, леди Гриффиндор, принцесса Слизерин! Мы отомстим вам за поруганную смерть нашего родителя и продолжим начатое дело!”
Воздух пронзило молчание.
- Вот оно что, - сказала Гермиона через нужное время характерным голосом. - Правильно ли я поняла, - насмешливо сузила она губы, - что ты проводишь свои ночи рядом с Гарри?
Джинни мастерски покраснела, её лицо смешалось, но, подчиняясь властной интонации подруги, она все же была вынуждена признать свершившуюся интимность своих отношений с Гарри.
Затем девушки начали много смеяться и обсуждать своих любимых мужчин, делясь секретами, которыми не стоит делиться, если рейтинг фика ниже R. Гермиона поведала Джинни о сконструированном ею заклятии Вдевания Чулок В Резинку, а, ставшая красной свеклой, Джинни рассказала о приемах сексуального магнетизма, гарантировавших у мужчин выпадение осадка.
Вскоре наступило время ужина.
Повеселевшие подруги отправились в Большой зал и стали там кушать. Гермиона, впрочем, не слишком налегала на угощение, потому что её ожидал поздний ужин с Северусом, чей взгляд из-за учительского стола все время нежно ловил её глаза цвета топленого шоколада с миндальной крошкой.
С трудом оторвав глаза от любимого, Гермиона вскользь бросила их в сторону, где сидел Гарри. Подсознательно девушка заметила настороженную мрачность своего друга. Черты лица молодого юноши отмечала охватившая их бледность зеленоватого отлива, а в глазах-изумрудах ходили странные красноватые искорки. Гарри лениво размазывал по тарелке картофельное пюре и выглядел отсутствующим. Рядом сидел Рон, который тоже выглядел отсутствующим, потому что опять ел. Его голова с трудом вылезала из-под горы котлет, бифштексов, картошки, пирогов и куриных ног. Гермиона с удивлением подумала, что раньше Рон считался её парнем, хотя сейчас ей была неприятна мысль о том, чтобы гулять с человеком, который все время ест.
Чтобы отвлечься от этой раздражающей сцены, Гермиона вновь устремила обжигающий взгляд на своего дорогого профессора. На тарелке Северуса аристократично лежал пучок сельдерея и единая вареная морковка, скромно украшенная пятью зелеными горошинами. Гермиона умилилась его анохоретству и, послав возлюбленному беззвучные звуки страсти, вернулась к своей прерванной телятине в сухаре.
После еды Гермиона обменялась с Северусом сигналами о близкой встрече и устремилась к себе в апартаменты, чтобы с честью подготовиться к приему милого профессора.
Девушка так спешила, что незаметно для себя со всей силы врезалась в высокую белокурую фигуру, и чуть было не свалилась с лестницы. К счастью, когда голова Гермионы оказалась уже в опасной близости от каменного пола, словно взявшаяся из ниоткуда сильная рука, совершив изящный пируэт, чувствительно обхватила её бедра и громко поставила на ноги.
- Добрый вечер, Драко, - тепло поприветствовала Гермиона знакомую руку. - Прости, что я на тебя налетела.
- Здравствуй, о, прекрасная гриффиндорка, - печально промолвил обладатель руки. - Это ты должна простить меня за то, что я нерасторопно сбил тебя с ног.
- Ах, какие пустяки, - махнула Гермиона кистью, - тебе не стоит передо мной извиняться.
Девушка посмотрела на младшего Малфоя и увидела черты грусти, меланхолично избороздившие его изысканное лицо. Гермиона грустно вздохнула. Она знала секрет душевной боли слизеринца: Драко весь год был безнадежно влюблен в принцессу Гриффиндора, но та, к несчастью, не могла разделить его высоких чувств, которые он преданно испытывал.
- Как твои дела, Драко? - добро спросила его Гермиона. - Ты все ещё страдаешь из-за того, что я не люблю тебя?
- Да, я все ещё страдаю, - голова Драко кивнула струящимися с неё белокурыми волосами и трагично сузила серебряные глаза, двумя ртутными озерцами выделяющимися на белом полотне красивого лица, отмеченного древней родословной, ведущейся до наших дней.
Гермионе стало печально видеть, как боль неразделенной любви отразилась на поверхности этого неколебимого серебра. Его глаза блестели, но не было в них никаких отрицательных чувств. Все его чувства были положительными, но, увы, Гермионе не было суждено положить в них успокоение.
- Не огорчайся, Драко, - успокоительно произнесла гриффиндорка, - ты ещё встретишь свое счастье. А что касается страданий, - философски понизила она тон голоса, - страдания способствуют облагораживанию морального облика твоей личности. Пока!
И с этими словами маленькие ступни её ног быстро побежали вверх по лестнице. А Драко все продолжал смотреть ей в след своим грустным серебром. Несмотря на слова Гермионы, в его глубоких глазах опять всплывала печаль.
По дороге Гермиона неосознанно размышляла над превратностями судьбы, но, войдя в свои владенья, отдалась сладкой власти предвкушения свидания.
Добби постарался на славу. Квартира приветливо лучилась чистотой, а на столе был накрыт изысканный ужин: жюльен из икры, суфле из лебедей, безе из паштета, перепелиные яйца в собственном соку и другие деликатесы. Кроме того, там было два рифленых бокала с шампанским вдовы Клико, в котором уже хрустели кубики льда. Гермиона с теплотой вспомнила уродливое, но такое преданное лицо Добби. Поистине следовало и дальше бороться за освобождение эльфов от рабского труда!
Не теряя времени, Гермиона кропотливо переоделась. Сейчас на ней был искушенное очень длинное черное платье почти до колен с вырезом, который едва сдерживал в рамках выпуклость её груди, и черные туфли на тонкой шпильке, отороченной серебром. Под платьем дожидались своего часа кружевные чулки на помочах и сексуальный комплект: красный шелковый бюзгалтер и кожаные стринги с изображением пылающего сердца и герба Хогвартса.
Гермиона посмотрелась в зеркало и, оставшись довольной, поцеловала себя в щечку.
В дверь раздался ласковый стук.
Это был Северус, при мысли о котором из клубочка внизу живота по всему телу разошлись энергетические разряды.
Гермиона открыла дверь и застыла на пороге, позволив возлюбленному уронить челюсть.
- Как ты прекрасна! - произнес мастер зелий, лишившись дара речи.
- Да ты и сам собой не так уж отвратителен, мой дорогой мистер Злой и Летучий Мыш, - игриво пропела красавица.
Действительно, Северус Снейп выглядел этим вечером совсем не так, как обычно.
На нем была темная бархатная рубашка глубокого фиолетового оттенка, гармонировавшая с цветом его лица, и шелковые брюки в обтяжку с лампасами. Хорошо очерченные мышцы придавали его телу завидную красоту. А самое главное, в его бездонных черных обсидианах горел огонь истинной любви, которую он так неожиданно встретил на закате своей длинной жизни, обрамленной раньше лишь шпионскими играми, да вечным одиночеством сидения под землей.
- Я буду любить тебя вечно, - сказал Северус и подошел к Гермионе, чтобы его страстный рот поглотил её трепещущие губы.
Поцелуй любви продолжался целую вечность и наполнял собой всю атмосферу вокруг влюбленных. В воздухе неодолимо возникла прекрасная музыка, игравшая на арфе их взаимных чувств. Она лилась из глубины горящих любовью сердец, струны которые сейчас переплетаются воедино.
Северус с трудом оторвался от живительных губ.
- Не хочешь ли ты сначала поесть? - жестом бровями показала Гермиона в направлении стола.
- Я голоден совсем не этим голодом, - маняще произнесли его влажные губы соблазнительным полушепотом.
От низких частот его хрипа голова Гермионы стремительно воспарила над телом.
Затем она ощутила дорожку из поцелуев, которую он прокладывал от ее подбородка к груди, которая была скрыта под материалом платья, являющимся препятствием на его пути.
Северус поднял Гермиону на свои вздыбившиеся руки, облепленные мускулатурой, и отнес на кровать, куда её положил. Гермиона начала лежать на кровати, следя глазами за маневрами возлюбленного. Впрочем, и сама она предприняла ряд возбудительных действий в отношении его гармонично накачанного торса. Когда она провела руками от его спины до груди - это стало как сигнал его гормонам, которые мгновенно взыграли. Игре гормонов способствовало разоблачение девушки - платье и её другие мелкие детали полетели на пол.
Увидев любимую без материальной оковы, Северус ощутил, как внизу живота уже нарастает сладостно ноющий пучок.
Изнывая от страсти, они пали во взаимные объятия своих рук. Пучок все рос и рос, и Северус осознал, что не в силах больше сдерживать этот пучок. Он провел пальцами по атласной мягкости ее икры. Её бедра манили его в омут своих глубоких извилин. Пучок неуклонно ширился, достигая апогея.
- Любимая, - со всей доступной страстью прошептал он её правой ключице.
- О, Северус, ах, - донеслось в ответ до туманной мутности его поглощенного разума.
Волны любви сотрясали горящую кожу тела Гермионы, девушку рвало это чувство.
- Ты не представляешь, насколько я твердый и готовый, - прохрипел профессор зельеварения, теряя остатки обладания собой, и чувствуя, как пучок взошел в свой апофеоз.
Гермиона заскользила рукой в пространстве очертаний его воспаленного тела, затем опустила ресницы на глазные яблоки и почувствовала, как мир словно раскололся у нее в голове…
Уже засыпая в теплых и родных объятиях, которыми объял её любимый, Гермиона спонтанно заострила свое внимание на тех странностях, которые отметились перед ней в вопросе Гарри Поттера.
Но успокаивающий храп Северуса уже качал её на своих мягких волнах, поэтому девушка сладко отправилась в царство Морфея, где была намерена пребывать до завтрашнего дня, несущего новые радости обладания, принадлежности и слияния воедино.
Нога Северуса ласково коснулась её ключицы, Гермиона счастливо улыбнулась своими губами и поглотилась в сон.
TBC may be
Дико лениво выделять авторские перлы курсивом, надеюсь, читали сами догадаются, где тут чье.
Ни разу я не писала таких эротических сцен, как в этом фике. Эротические сцены совсем не мой конек, хоть многие читатели и просили, я всегда знала, что в моем исполнении это будет выглядеть ужасно.
Так что возблагодарим за соответствующий материал многочисленных аффтаров. Без них бы не получилось.
Я буду помнить о том, что вы сделали этим летом!
На Хогвартс неукоснительно наступало летнее время года, принесшее с собой повышение температуры окружающей среды и потепление лиц учеников и преподавателей. Любовь расцветала повсюду вокруг себя, радуя молодые сердца молодежи. И даже профессор Дамблдор часто вспоминал о том, как это было в его давно ушедшие дни, когда он был гораздо младше себя.
Гермиона Грейнджер - лучшая ученица и первая красавица школы с её шоколадными глазами неприхотливо сидела на берегу озера, в котором резвился Гигантский кальмар, в раскидистой тени дуба. Со всей сознательностью она готовилась к грядущим экзаменам, выпускающим их в беспредельность жизни. Сегодня предметом её ученической обеспокоенности являлись не так давно открытые одним из авторов фиков Циклические зелья. Конечно, Гермиона могла бы не волноваться об этом экзамене, поскольку предмет зельеварения преподавал её преданный возлюбленный профессор Снейп. Но Гермиона не желала пользоваться своим щекотливым положением, да и сам Северус ни за что бы не поступился эстетизмом учителя, который мог иметь секс с учащимся, но не был вправе завышать ему за это отметки. Гермиона уважала любимого мужчину за принципиальность. Она очень ценила такую правильность его характера.
Сейчас на хрупких лодыжках Гермионы мерно покоилась гора изучаемых ею книг, а рядом возвышался эльф Добби, держащий на голове поднос со сладостями, на которые была оставлена девушка. Добби очень нравилось делать приятное знаменитой воительнице за освобождение низких существ от их малой доли.
- Ещё клубники со сливками, госпожа Гермиона? - пропищал Добби почти человеческим голосом.
- Пожалуй, - умилительно сказала девушка, ласково приподняв правую бровь, - а потом, Добби, прибери мои пятикомнатные апартаменты, вымой окна, выбей ковры, постирай постельное белье, почисти мою обувь и приготовь легкий ужин к ужину. Но прошу тебя, Добби, - указала Гермиона строгим голосом, - не называй меня больше госпожой. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя на равных с волшебниками, как это не однократно завещал профессор Дамблдор.
- Слушаюсь, мисс Гермиона! - восторженно воскликнул эльф, поведя своими глазами-теннисными мячиками, и даже упал от счастья в небольшой обморок, потому что все никак не мог привыкнуть к такому доброму отношению.
Гермиона посмотрела на него с необыкновенной мягкостью, после чего эльф испарился.
Девушка вернулась, было, к своим занятиям, как вдруг солнце закрыла стройная тень с кроткими шажками и фигурой, указывающей на появление Джинни Уизли.
- Здравствуй, Гермиона, - сказала тень, которая действительно оказалась младшей дочерью из семьи, не обделенной детьми.
- Здравствуй, Джиневра! - тепло поприветствовала её Гермиона и великодушно указала на место рядом с собой.
Гермионе всегда нравилась молодая Уизли, которая тоже была окруженной широким числом поклонников, но никогда не пыталась сместить Гермиону с поста первой красавицы школы, зная свое отпущенное природой место.
Джинни изящно села в корнях дерева и озабоченно посмотрела на подругу взглядом своих глаз.
- Джинни, у тебя странный вид, - проницательно отметила Гермиона. - Не случилось ли чего?
- Да, Гермиона, случилось чего, - ответила Джинни высоким рыжим голосом. -Понимаешь, Гарри как-то изменился.
- Ну, все мы изменились за лето, - снисходительно протянула Гермиона. - Это не должно составлять предмет твоей озадаченности.
- Нет, Гермиона, ты не понимаешь, - отрицательно покачалась Джинни, - Гарри сильно изменился за последнее время. Он все чаще начал думать.
- Что ты имеешь в виду? - вопросительным жестом бровей удивилась Гермиона.
Джинни смялась. Чувствовалась, что слова не идут у неё изнутри, а застывают во рту. Улыбка на её губах стала какой-то неподвижной.
- Я имею в виду, что по ночам он ведет себя как-то необычно, - наконец, заговорила молодая Уизли. - Он все чаще почесывает свой шрам, который начал дымиться и трещать. Он выкрикивает непонятные вещи: “Я вовсе не Гарри Джеймс Поттер, каким вы привыкли называть меня! Мой настоящий отец Том Марволо Реддл, известный также под наименованием Лорд Волан-де-морд! Мое имя Деймос Томас Салазар Кристофер Поттер Гонт Реддл, принц Слизерин! Имя моей сестры Валькери Диана Маргарет Изабелла Анна-Мария Сантьяго Гонт Реддл, княжна Волконская, герцогиня Оболенская, леди Гриффиндор, принцесса Слизерин! Мы отомстим вам за поруганную смерть нашего родителя и продолжим начатое дело!”
Воздух пронзило молчание.
- Вот оно что, - сказала Гермиона через нужное время характерным голосом. - Правильно ли я поняла, - насмешливо сузила она губы, - что ты проводишь свои ночи рядом с Гарри?
Джинни мастерски покраснела, её лицо смешалось, но, подчиняясь властной интонации подруги, она все же была вынуждена признать свершившуюся интимность своих отношений с Гарри.
Затем девушки начали много смеяться и обсуждать своих любимых мужчин, делясь секретами, которыми не стоит делиться, если рейтинг фика ниже R. Гермиона поведала Джинни о сконструированном ею заклятии Вдевания Чулок В Резинку, а, ставшая красной свеклой, Джинни рассказала о приемах сексуального магнетизма, гарантировавших у мужчин выпадение осадка.
Вскоре наступило время ужина.
Повеселевшие подруги отправились в Большой зал и стали там кушать. Гермиона, впрочем, не слишком налегала на угощение, потому что её ожидал поздний ужин с Северусом, чей взгляд из-за учительского стола все время нежно ловил её глаза цвета топленого шоколада с миндальной крошкой.
С трудом оторвав глаза от любимого, Гермиона вскользь бросила их в сторону, где сидел Гарри. Подсознательно девушка заметила настороженную мрачность своего друга. Черты лица молодого юноши отмечала охватившая их бледность зеленоватого отлива, а в глазах-изумрудах ходили странные красноватые искорки. Гарри лениво размазывал по тарелке картофельное пюре и выглядел отсутствующим. Рядом сидел Рон, который тоже выглядел отсутствующим, потому что опять ел. Его голова с трудом вылезала из-под горы котлет, бифштексов, картошки, пирогов и куриных ног. Гермиона с удивлением подумала, что раньше Рон считался её парнем, хотя сейчас ей была неприятна мысль о том, чтобы гулять с человеком, который все время ест.
Чтобы отвлечься от этой раздражающей сцены, Гермиона вновь устремила обжигающий взгляд на своего дорогого профессора. На тарелке Северуса аристократично лежал пучок сельдерея и единая вареная морковка, скромно украшенная пятью зелеными горошинами. Гермиона умилилась его анохоретству и, послав возлюбленному беззвучные звуки страсти, вернулась к своей прерванной телятине в сухаре.
После еды Гермиона обменялась с Северусом сигналами о близкой встрече и устремилась к себе в апартаменты, чтобы с честью подготовиться к приему милого профессора.
Девушка так спешила, что незаметно для себя со всей силы врезалась в высокую белокурую фигуру, и чуть было не свалилась с лестницы. К счастью, когда голова Гермионы оказалась уже в опасной близости от каменного пола, словно взявшаяся из ниоткуда сильная рука, совершив изящный пируэт, чувствительно обхватила её бедра и громко поставила на ноги.
- Добрый вечер, Драко, - тепло поприветствовала Гермиона знакомую руку. - Прости, что я на тебя налетела.
- Здравствуй, о, прекрасная гриффиндорка, - печально промолвил обладатель руки. - Это ты должна простить меня за то, что я нерасторопно сбил тебя с ног.
- Ах, какие пустяки, - махнула Гермиона кистью, - тебе не стоит передо мной извиняться.
Девушка посмотрела на младшего Малфоя и увидела черты грусти, меланхолично избороздившие его изысканное лицо. Гермиона грустно вздохнула. Она знала секрет душевной боли слизеринца: Драко весь год был безнадежно влюблен в принцессу Гриффиндора, но та, к несчастью, не могла разделить его высоких чувств, которые он преданно испытывал.
- Как твои дела, Драко? - добро спросила его Гермиона. - Ты все ещё страдаешь из-за того, что я не люблю тебя?
- Да, я все ещё страдаю, - голова Драко кивнула струящимися с неё белокурыми волосами и трагично сузила серебряные глаза, двумя ртутными озерцами выделяющимися на белом полотне красивого лица, отмеченного древней родословной, ведущейся до наших дней.
Гермионе стало печально видеть, как боль неразделенной любви отразилась на поверхности этого неколебимого серебра. Его глаза блестели, но не было в них никаких отрицательных чувств. Все его чувства были положительными, но, увы, Гермионе не было суждено положить в них успокоение.
- Не огорчайся, Драко, - успокоительно произнесла гриффиндорка, - ты ещё встретишь свое счастье. А что касается страданий, - философски понизила она тон голоса, - страдания способствуют облагораживанию морального облика твоей личности. Пока!
И с этими словами маленькие ступни её ног быстро побежали вверх по лестнице. А Драко все продолжал смотреть ей в след своим грустным серебром. Несмотря на слова Гермионы, в его глубоких глазах опять всплывала печаль.
По дороге Гермиона неосознанно размышляла над превратностями судьбы, но, войдя в свои владенья, отдалась сладкой власти предвкушения свидания.
Добби постарался на славу. Квартира приветливо лучилась чистотой, а на столе был накрыт изысканный ужин: жюльен из икры, суфле из лебедей, безе из паштета, перепелиные яйца в собственном соку и другие деликатесы. Кроме того, там было два рифленых бокала с шампанским вдовы Клико, в котором уже хрустели кубики льда. Гермиона с теплотой вспомнила уродливое, но такое преданное лицо Добби. Поистине следовало и дальше бороться за освобождение эльфов от рабского труда!
Не теряя времени, Гермиона кропотливо переоделась. Сейчас на ней был искушенное очень длинное черное платье почти до колен с вырезом, который едва сдерживал в рамках выпуклость её груди, и черные туфли на тонкой шпильке, отороченной серебром. Под платьем дожидались своего часа кружевные чулки на помочах и сексуальный комплект: красный шелковый бюзгалтер и кожаные стринги с изображением пылающего сердца и герба Хогвартса.
Гермиона посмотрелась в зеркало и, оставшись довольной, поцеловала себя в щечку.
В дверь раздался ласковый стук.
Это был Северус, при мысли о котором из клубочка внизу живота по всему телу разошлись энергетические разряды.
Гермиона открыла дверь и застыла на пороге, позволив возлюбленному уронить челюсть.
- Как ты прекрасна! - произнес мастер зелий, лишившись дара речи.
- Да ты и сам собой не так уж отвратителен, мой дорогой мистер Злой и Летучий Мыш, - игриво пропела красавица.
Действительно, Северус Снейп выглядел этим вечером совсем не так, как обычно.
На нем была темная бархатная рубашка глубокого фиолетового оттенка, гармонировавшая с цветом его лица, и шелковые брюки в обтяжку с лампасами. Хорошо очерченные мышцы придавали его телу завидную красоту. А самое главное, в его бездонных черных обсидианах горел огонь истинной любви, которую он так неожиданно встретил на закате своей длинной жизни, обрамленной раньше лишь шпионскими играми, да вечным одиночеством сидения под землей.
- Я буду любить тебя вечно, - сказал Северус и подошел к Гермионе, чтобы его страстный рот поглотил её трепещущие губы.
Поцелуй любви продолжался целую вечность и наполнял собой всю атмосферу вокруг влюбленных. В воздухе неодолимо возникла прекрасная музыка, игравшая на арфе их взаимных чувств. Она лилась из глубины горящих любовью сердец, струны которые сейчас переплетаются воедино.
Северус с трудом оторвался от живительных губ.
- Не хочешь ли ты сначала поесть? - жестом бровями показала Гермиона в направлении стола.
- Я голоден совсем не этим голодом, - маняще произнесли его влажные губы соблазнительным полушепотом.
От низких частот его хрипа голова Гермионы стремительно воспарила над телом.
Затем она ощутила дорожку из поцелуев, которую он прокладывал от ее подбородка к груди, которая была скрыта под материалом платья, являющимся препятствием на его пути.
Северус поднял Гермиону на свои вздыбившиеся руки, облепленные мускулатурой, и отнес на кровать, куда её положил. Гермиона начала лежать на кровати, следя глазами за маневрами возлюбленного. Впрочем, и сама она предприняла ряд возбудительных действий в отношении его гармонично накачанного торса. Когда она провела руками от его спины до груди - это стало как сигнал его гормонам, которые мгновенно взыграли. Игре гормонов способствовало разоблачение девушки - платье и её другие мелкие детали полетели на пол.
Увидев любимую без материальной оковы, Северус ощутил, как внизу живота уже нарастает сладостно ноющий пучок.
Изнывая от страсти, они пали во взаимные объятия своих рук. Пучок все рос и рос, и Северус осознал, что не в силах больше сдерживать этот пучок. Он провел пальцами по атласной мягкости ее икры. Её бедра манили его в омут своих глубоких извилин. Пучок неуклонно ширился, достигая апогея.
- Любимая, - со всей доступной страстью прошептал он её правой ключице.
- О, Северус, ах, - донеслось в ответ до туманной мутности его поглощенного разума.
Волны любви сотрясали горящую кожу тела Гермионы, девушку рвало это чувство.
- Ты не представляешь, насколько я твердый и готовый, - прохрипел профессор зельеварения, теряя остатки обладания собой, и чувствуя, как пучок взошел в свой апофеоз.
Гермиона заскользила рукой в пространстве очертаний его воспаленного тела, затем опустила ресницы на глазные яблоки и почувствовала, как мир словно раскололся у нее в голове…
Уже засыпая в теплых и родных объятиях, которыми объял её любимый, Гермиона спонтанно заострила свое внимание на тех странностях, которые отметились перед ней в вопросе Гарри Поттера.
Но успокаивающий храп Северуса уже качал её на своих мягких волнах, поэтому девушка сладко отправилась в царство Морфея, где была намерена пребывать до завтрашнего дня, несущего новые радости обладания, принадлежности и слияния воедино.
Нога Северуса ласково коснулась её ключицы, Гермиона счастливо улыбнулась своими губами и поглотилась в сон.
TBC may be