Баушка
Для проекта День Бабы Яги
- Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!
Избушка, выпустив из трубы клуб чёрного дыма, потёрла одну куриную ногу о другую и нехотя повернулась. Дюжий молодец распахнул ветхую дверь и влетел в комнату, увешанную связками сухих трав. Сгорбленная старуха помешивала ложкой булькающее на плите подозрительное варево. Посреди горницы, развалившись на полосатом половике, намывал гостей черный кот, невообразимо огромный и столь же ленивый.
- Подобру ли, по здорову, баушка? - гаркнул молодец.
- Чего орешь? Я, чай, не глухая, - повернулась к нему старуха. - Зачем пожаловал? Дело пытаешь али от дела лытаешь?
Тяжело опираясь на клюку, она шагнула навстречу молодцу, но тот отскочил в сторону.
- Что, испужался Бабы Яги, касатик? Да не съем я тебя, не съем, я правила знаю: сейчас тебе баньку истоплю, потом напою-накормлю да спать уложу, а уж после и выспрашивать начну.
- Да некогда мне, баушка, в сауне твоей рассиживаться, и ночевать я не останусь, а вот перекусить было бы неплохо.
- Садись, - бабка бухнула на стол чугунок с кашей. - Вот тебе кашка, вот тебе ложка, перекуси, милок, немножко, а я пока гусей-лебедей покормлю, - и она похромала за порог.
Вернулась бабка нескоро, как раз в чугунке дно показалось, и сразу отправилась в угол за занавеской. К столу старуха вышла прихорошившись - не то, чтобы напудрила свой крючковатый нос или подрумянила впалые щеки, но седые космы были заправлены под косынку, а поверх старого платья бабка напялила веселенький в мелкую красно-белую клеточку фартук, на многочисленных кармашках которого резвились нарисованные котята.
- Ишь ты, - фыркнул про себя Иван, доскребая кашу, - вырядилась старая!
- Не зря Баюн гостей намывал, да и я как чуяла, - присела к столу бабка, - с утра пироги затеяла, скоро готовы будут.
- Спасибо тебе, баушка, за хлеб, за соль, - поклонился ей гость. - Да только не за этим я три года землю топчу, роздыха не зная.
- Как тебя звать-величать, добрый молодец? - улыбнулась старуха, обнажив два оставшихся во рту зуба. - Далеко ли путь держишь? Какая тебе надобность во мне, али беда какая у тебя стряслась?
- Иван я, баушка. Похитил Змей Горыныч невесту мою, Настасью Прекрасную, унёс ее в Кащеево царство, и с тех пор ни слуху про нее, ни духу. Не поможешь ли мне её отыскать?
- Помочь-то тебе дело нехитрое, - Яга подперла подбородок с бородавкой сморщенным кулаком. - Есть у меня зеркальце волшебное, покажет тебе, кого пожелаешь. Есть и клубочек-умница, брось его на землю - он и покатится, куда прикажешь. А ещё есть меч-кладенец, которым Кащея одолеть можно. Да вот только нужно ли всё это тебе?
- То есть?- вскинулся Иван. - Да я за Настеньку, за красавицу мою...
- Знаю-знаю, - кивнула старуха, - знакома я с ней. Хороша девка! О прошлом годе гостила она у меня проездом из Кащеева царства в тридевятое государство. Каждодень наряды меняла: то парчёво платье наденет, жемчугами расшито, то кисейно, кружевами отделано, да на шейке лебединой ожерелье старинно с осемью подвесками алмазными, да на кажном пальчике по перстню с самоцветом.
- А на безымянном пальце было у нее колечко с хрусталём горным? - встрепенулся Иван.
- Не заметила такого, - пожала плечами Яга. - Там все больше смарагды да яхонты посверкивали.
- Про себя что она рассказывала?
- Хорошо, сказывала, живёт, с золота ест, с серебра пьёт. Да вот письмо она тебе на всякий случай оставила, непременно, говорит, Ягуля, мой Ваня к тебе забредёт-заедет.
Старуха проковыляла в угол за занавеской и вернулась с куском бересты.
- Дорогой Ваня! - с выражением прочла Яга. - Хочу сказать, что...
Иван выхватил бересту из бабкиных рук и всмотрелся в буквы, выведенные угольком.
- Погоди, у меня пирог поспел, - бабка вытащила из печи румяный пирог, - отведай моей стряпни, Ваня, - отрезав изрядный кус, она протянула его гостю, - угощайся, касатик.
- Да отстань ты со своими пирогами! - отмахнулся Иван, вчитываясь в берестянное письмо. - Её почерк! Так... ммм... ...что теперь я живу в Кащеевом царстве, в прекрасном дворце о ста залах, окруженном дивным садом. У меня есть всё, чего моя душенька пожелает, и я совершенно счастлива. Желаю и тебе найти свое счастье. Прощай. Остаюсь Настасья Бессмертная.
- Так это ж не она, - Иван недоуменно протянул бересту бабке. - У моей Настасьи прозвание Прекрасная, а эта Бессмертная какая-то.
- Всё верно, - вздохнула Яга. - Вышла Настя взамуж и взяла фамилиё супруга. Кащея Бессмертного то есть.
- Вот так, значит, - потемнел лицом Иван, - вот такие пироги с котятами, да? - он с ненависью уставился на бабкин фартук. - Передай ей, как увидишь: желает, мол, тебе Иван семейного счастья и благополучия всяческого, а сам он не пропадёт, не надейтесь!
И Иван опрометью вылетел из избы, в сердцах хлопнув дверью.
Яга присела к столу и машинально отломила кусочек пирога. Вдруг Баюн подскочил, выгнул спину и зашипел. Дверь распахнулась и, гремя костями, в избу ввалился Кощей Бессмертный.
- Ну ты хитра! - мелко затрясся он от смеха. - С письмом -то! Хороший ход, одобряю.
- Подслушивал, что ли? - как можно равнодушнее спросила Баба Яга.
- Не серчай, бабуля, не серчай, Ягуля, - Кащей бесцеременно плюхнулся за стол и схватил кусок пирога, - должен же я знать, с кем моя будущая жена...
- Я тебе не жена! - завопила Баба Яга. - Ни прошлая, ни будущая! И даже не надейся!
- Да почему же нет? Будешь каждодень наряды менять: то парчёво платье, жемчугами расшито, то кисейно, кружевами отделано, - передразнил он Ягу, - да и ожерелье старинное получишь, и на каждый пальчик по перстню с самоцветом.
- Нет для меня ничего дороже вот этого колечка, - из потайного кармана на фартучке Яга вытащила простенькое кольцо с кусочком горного хрусталя.
- Чары сниму! - посулил Кащей. - Станешь опять Настасьей. Фамилию двойную возьмёшь, будешь Прекрасной-Бессмертной. Ты вслушайся: звучит-то как!
- Зачем мне быть прекрасной не для Ивана? Если уж век вековать без него, так все равно мне, в каком обличьи быть, да хоть и Бабой Ягой.
- Вот упрямая девчонка! - затряс костями Кащей. - А чего ж тогда Ивану не призналась? Я, мол, суженая твоя, которую ты ищешь, На-а-астенька. Глядишь, поверил бы тебе, пожалел и с собой забрал.
- Если бы он меня сейчас признал... если бы ему сердце подсказало... глядишь, чары бы твои постепенно ослабли, а то и вовсе развеялись. А жалости мне не надо!
Яга схватила метлу.
- А ну, выметайся отсюда! - замахнулась она на Кащея. - Пошёл прочь, чудище поганое, чтобы духу твоего здесь не было!
Баюн, шмыгнув под стол, впился зубами в Кащееву ногу, и тот, взвизгнув от неожиданности, кинулся вон из избы.
- Пойдём, мой хороший, - проворковала бабка коту. - Я тебе молочка налью. И сметанки дам. Любишь сметанку-то?
Тот благодарно муркнул и потёрся о бабкину костяную ногу.
- Я ради него, чтоб он счастлив был, от себя отказалась, - пожаловалась коту старуха, - а он мне: "Ба-а-аушка!".
Яга всхлипнула и высморкалась в нарядный клетчатый фартук.
- Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!
Избушка, выпустив из трубы клуб чёрного дыма, потёрла одну куриную ногу о другую и нехотя повернулась. Дюжий молодец распахнул ветхую дверь и влетел в комнату, увешанную связками сухих трав. Сгорбленная старуха помешивала ложкой булькающее на плите подозрительное варево. Посреди горницы, развалившись на полосатом половике, намывал гостей черный кот, невообразимо огромный и столь же ленивый.
- Подобру ли, по здорову, баушка? - гаркнул молодец.
- Чего орешь? Я, чай, не глухая, - повернулась к нему старуха. - Зачем пожаловал? Дело пытаешь али от дела лытаешь?
Тяжело опираясь на клюку, она шагнула навстречу молодцу, но тот отскочил в сторону.
- Что, испужался Бабы Яги, касатик? Да не съем я тебя, не съем, я правила знаю: сейчас тебе баньку истоплю, потом напою-накормлю да спать уложу, а уж после и выспрашивать начну.
- Да некогда мне, баушка, в сауне твоей рассиживаться, и ночевать я не останусь, а вот перекусить было бы неплохо.
- Садись, - бабка бухнула на стол чугунок с кашей. - Вот тебе кашка, вот тебе ложка, перекуси, милок, немножко, а я пока гусей-лебедей покормлю, - и она похромала за порог.
Вернулась бабка нескоро, как раз в чугунке дно показалось, и сразу отправилась в угол за занавеской. К столу старуха вышла прихорошившись - не то, чтобы напудрила свой крючковатый нос или подрумянила впалые щеки, но седые космы были заправлены под косынку, а поверх старого платья бабка напялила веселенький в мелкую красно-белую клеточку фартук, на многочисленных кармашках которого резвились нарисованные котята.
- Ишь ты, - фыркнул про себя Иван, доскребая кашу, - вырядилась старая!
- Не зря Баюн гостей намывал, да и я как чуяла, - присела к столу бабка, - с утра пироги затеяла, скоро готовы будут.
- Спасибо тебе, баушка, за хлеб, за соль, - поклонился ей гость. - Да только не за этим я три года землю топчу, роздыха не зная.
- Как тебя звать-величать, добрый молодец? - улыбнулась старуха, обнажив два оставшихся во рту зуба. - Далеко ли путь держишь? Какая тебе надобность во мне, али беда какая у тебя стряслась?
- Иван я, баушка. Похитил Змей Горыныч невесту мою, Настасью Прекрасную, унёс ее в Кащеево царство, и с тех пор ни слуху про нее, ни духу. Не поможешь ли мне её отыскать?
- Помочь-то тебе дело нехитрое, - Яга подперла подбородок с бородавкой сморщенным кулаком. - Есть у меня зеркальце волшебное, покажет тебе, кого пожелаешь. Есть и клубочек-умница, брось его на землю - он и покатится, куда прикажешь. А ещё есть меч-кладенец, которым Кащея одолеть можно. Да вот только нужно ли всё это тебе?
- То есть?- вскинулся Иван. - Да я за Настеньку, за красавицу мою...
- Знаю-знаю, - кивнула старуха, - знакома я с ней. Хороша девка! О прошлом годе гостила она у меня проездом из Кащеева царства в тридевятое государство. Каждодень наряды меняла: то парчёво платье наденет, жемчугами расшито, то кисейно, кружевами отделано, да на шейке лебединой ожерелье старинно с осемью подвесками алмазными, да на кажном пальчике по перстню с самоцветом.
- А на безымянном пальце было у нее колечко с хрусталём горным? - встрепенулся Иван.
- Не заметила такого, - пожала плечами Яга. - Там все больше смарагды да яхонты посверкивали.
- Про себя что она рассказывала?
- Хорошо, сказывала, живёт, с золота ест, с серебра пьёт. Да вот письмо она тебе на всякий случай оставила, непременно, говорит, Ягуля, мой Ваня к тебе забредёт-заедет.
Старуха проковыляла в угол за занавеской и вернулась с куском бересты.
- Дорогой Ваня! - с выражением прочла Яга. - Хочу сказать, что...
Иван выхватил бересту из бабкиных рук и всмотрелся в буквы, выведенные угольком.
- Погоди, у меня пирог поспел, - бабка вытащила из печи румяный пирог, - отведай моей стряпни, Ваня, - отрезав изрядный кус, она протянула его гостю, - угощайся, касатик.
- Да отстань ты со своими пирогами! - отмахнулся Иван, вчитываясь в берестянное письмо. - Её почерк! Так... ммм... ...что теперь я живу в Кащеевом царстве, в прекрасном дворце о ста залах, окруженном дивным садом. У меня есть всё, чего моя душенька пожелает, и я совершенно счастлива. Желаю и тебе найти свое счастье. Прощай. Остаюсь Настасья Бессмертная.
- Так это ж не она, - Иван недоуменно протянул бересту бабке. - У моей Настасьи прозвание Прекрасная, а эта Бессмертная какая-то.
- Всё верно, - вздохнула Яга. - Вышла Настя взамуж и взяла фамилиё супруга. Кащея Бессмертного то есть.
- Вот так, значит, - потемнел лицом Иван, - вот такие пироги с котятами, да? - он с ненависью уставился на бабкин фартук. - Передай ей, как увидишь: желает, мол, тебе Иван семейного счастья и благополучия всяческого, а сам он не пропадёт, не надейтесь!
И Иван опрометью вылетел из избы, в сердцах хлопнув дверью.
Яга присела к столу и машинально отломила кусочек пирога. Вдруг Баюн подскочил, выгнул спину и зашипел. Дверь распахнулась и, гремя костями, в избу ввалился Кощей Бессмертный.
- Ну ты хитра! - мелко затрясся он от смеха. - С письмом -то! Хороший ход, одобряю.
- Подслушивал, что ли? - как можно равнодушнее спросила Баба Яга.
- Не серчай, бабуля, не серчай, Ягуля, - Кащей бесцеременно плюхнулся за стол и схватил кусок пирога, - должен же я знать, с кем моя будущая жена...
- Я тебе не жена! - завопила Баба Яга. - Ни прошлая, ни будущая! И даже не надейся!
- Да почему же нет? Будешь каждодень наряды менять: то парчёво платье, жемчугами расшито, то кисейно, кружевами отделано, - передразнил он Ягу, - да и ожерелье старинное получишь, и на каждый пальчик по перстню с самоцветом.
- Нет для меня ничего дороже вот этого колечка, - из потайного кармана на фартучке Яга вытащила простенькое кольцо с кусочком горного хрусталя.
- Чары сниму! - посулил Кащей. - Станешь опять Настасьей. Фамилию двойную возьмёшь, будешь Прекрасной-Бессмертной. Ты вслушайся: звучит-то как!
- Зачем мне быть прекрасной не для Ивана? Если уж век вековать без него, так все равно мне, в каком обличьи быть, да хоть и Бабой Ягой.
- Вот упрямая девчонка! - затряс костями Кащей. - А чего ж тогда Ивану не призналась? Я, мол, суженая твоя, которую ты ищешь, На-а-астенька. Глядишь, поверил бы тебе, пожалел и с собой забрал.
- Если бы он меня сейчас признал... если бы ему сердце подсказало... глядишь, чары бы твои постепенно ослабли, а то и вовсе развеялись. А жалости мне не надо!
Яга схватила метлу.
- А ну, выметайся отсюда! - замахнулась она на Кащея. - Пошёл прочь, чудище поганое, чтобы духу твоего здесь не было!
Баюн, шмыгнув под стол, впился зубами в Кащееву ногу, и тот, взвизгнув от неожиданности, кинулся вон из избы.
- Пойдём, мой хороший, - проворковала бабка коту. - Я тебе молочка налью. И сметанки дам. Любишь сметанку-то?
Тот благодарно муркнул и потёрся о бабкину костяную ногу.
- Я ради него, чтоб он счастлив был, от себя отказалась, - пожаловалась коту старуха, - а он мне: "Ба-а-аушка!".
Яга всхлипнула и высморкалась в нарядный клетчатый фартук.