Серия шестая и последняя
После смерти Марии бургундские владения по праву наследования перешли к ее сыну Филиппу, однако, поскольку на тот момент ему было всего три года, регентство было поручено Максимилиану. Он, естественно, тут же попытался аннулировать все уступки, сделанные его супругой, однако, что также естественно, натолкнулся на серьезное противодействие фламандских городов. Дошло до того, что Генеральные Штаты Фландрии отказали Максимилиану в любви и согласии, а по всей стране целых восемь лет шуровали туда-сюда волны восстаний - ровно до 1492 года, когда Максимилиан таки передал подросшему Филиппу матушкино наследство и счастливо отбыл на родину императорствовать.
Однако же от периода регентства Максимилиана нам достался один интереснейший памятник - миниатюра, созданная в 1486:
Святой Себастьян, которому поклоняется эрцгерцог, весьма небанально одет в доспехи, но не это здесь самое главное. Самое главное здесь две птички на изгороди. Два сокола. В свете предыдущих пяти серий вряд ли следует понимать их, как это часто предлагается, в качестве знака пристрастия Максимилиана к охоте. Скорее уж в них следует видеть воспоминание - и напоминание - о покойной супруге. Причем воспоминание, безусловно, романтическое, связанное с мотивом двух птиц вообще ("я сокола кормила год и много дней", опять-таки), а вот напоминание как раз-таки политическое, в смысле выражения претензий на приданое Марии, бургундские владения, хотя формально прав на них он не имел - наследником, повторю, был их сын Филипп.
То есть мы имеем дело с весьма любопытным и отчасти парадоксальным явлением - если Мария в своей репрезентации как правительницы апеллировала к образу отца-герцога, то Максимилиан уже, в свою очередь, апеллирует к образу супруги-герцогини, используя ее символ - сокола.
О том, что миниатюре придавалось именно такое значение, свидетельствует и герб Максимилиана, укрепленный на ветвях дерева слева, где на груди у германского орла видим рассеченный щиток: в правой половине - герб Австрии, а в левой - Бургундии.
Вот такой вот герб:
Ну и, наконец, заключение и задача Б, если кто-то еще помнит, что это такое. Это, собственно, несколько слов об иконографии Марии времен Максимилиана и причинах ее изменения при Карле V.
Все, на самом деле, довольно прозрачно. Максимилиан, претендующий на управление бургундским наследством, никоим образом не был заинтересован в изображении своей супруги как независимой правительницы, при которой он - в отношении ее владений - был своего рода принцем-консортом. Поэтому мы и имеем дело с отсутствием сокола - властного атрибута, и с самой Марией - кроткой и добродетельной женой, чье приданое по взаимным любви и согласию законно переходит в полное управление мужа.
Возвращение же к прежней иконографии Марии, вновь представляющей ее полновластной правительницей (отметим заодно тот уникальный факт, что эта иконография себя была создана ей самой) - происходит только при ее внуке Карле V. Тут тоже все довольно логично - Карлу, собравшему в своих руках огромный конгломерат различных земель, необходима была некая опора на традиции - а именно, предки, легитимность владения которых теми или иными землями была бы неоспорима, и которые таким образом подтверждали бы легитимность правления самого Карла. Оптимальными кандидатами на эти роли оказались бабушки и дедушки, появляющиеся рядом с Карлом на брюжском камине - Фердинанд и Изабелла здесь выступают за Испанское королевство, Максимилиан - за австрийские и германские владения, а Мария - Мария с соколом на руке, Мария не просто как жена, а как правительница - за бургундское наследство, ибо в том, что касалось этих земель, для Карла намного выгоднее было быть внуком своей бабушки, чем своего дедушки.
Конец фильма.
Титры.
Аплодисменты в зале.
Предыдущие серии: 1, 2, 3, 4, 5
Однако же от периода регентства Максимилиана нам достался один интереснейший памятник - миниатюра, созданная в 1486:
Святой Себастьян, которому поклоняется эрцгерцог, весьма небанально одет в доспехи, но не это здесь самое главное. Самое главное здесь две птички на изгороди. Два сокола. В свете предыдущих пяти серий вряд ли следует понимать их, как это часто предлагается, в качестве знака пристрастия Максимилиана к охоте. Скорее уж в них следует видеть воспоминание - и напоминание - о покойной супруге. Причем воспоминание, безусловно, романтическое, связанное с мотивом двух птиц вообще ("я сокола кормила год и много дней", опять-таки), а вот напоминание как раз-таки политическое, в смысле выражения претензий на приданое Марии, бургундские владения, хотя формально прав на них он не имел - наследником, повторю, был их сын Филипп.
То есть мы имеем дело с весьма любопытным и отчасти парадоксальным явлением - если Мария в своей репрезентации как правительницы апеллировала к образу отца-герцога, то Максимилиан уже, в свою очередь, апеллирует к образу супруги-герцогини, используя ее символ - сокола.
О том, что миниатюре придавалось именно такое значение, свидетельствует и герб Максимилиана, укрепленный на ветвях дерева слева, где на груди у германского орла видим рассеченный щиток: в правой половине - герб Австрии, а в левой - Бургундии.
Вот такой вот герб:
Ну и, наконец, заключение и задача Б, если кто-то еще помнит, что это такое. Это, собственно, несколько слов об иконографии Марии времен Максимилиана и причинах ее изменения при Карле V.
Все, на самом деле, довольно прозрачно. Максимилиан, претендующий на управление бургундским наследством, никоим образом не был заинтересован в изображении своей супруги как независимой правительницы, при которой он - в отношении ее владений - был своего рода принцем-консортом. Поэтому мы и имеем дело с отсутствием сокола - властного атрибута, и с самой Марией - кроткой и добродетельной женой, чье приданое по взаимным любви и согласию законно переходит в полное управление мужа.
Возвращение же к прежней иконографии Марии, вновь представляющей ее полновластной правительницей (отметим заодно тот уникальный факт, что эта иконография себя была создана ей самой) - происходит только при ее внуке Карле V. Тут тоже все довольно логично - Карлу, собравшему в своих руках огромный конгломерат различных земель, необходима была некая опора на традиции - а именно, предки, легитимность владения которых теми или иными землями была бы неоспорима, и которые таким образом подтверждали бы легитимность правления самого Карла. Оптимальными кандидатами на эти роли оказались бабушки и дедушки, появляющиеся рядом с Карлом на брюжском камине - Фердинанд и Изабелла здесь выступают за Испанское королевство, Максимилиан - за австрийские и германские владения, а Мария - Мария с соколом на руке, Мария не просто как жена, а как правительница - за бургундское наследство, ибо в том, что касалось этих земель, для Карла намного выгоднее было быть внуком своей бабушки, чем своего дедушки.
Конец фильма.
Титры.
Аплодисменты в зале.
Предыдущие серии: 1, 2, 3, 4, 5