Автостоп Москва - Киев
Почему Киев?
Из всего СНГ Киев - это самая развитая столица. Прибалтика не в счет - для них мы всегда были мозолью на большом пальце ноги. А Киев ассоциируется с Киевской Русью с Русью вообще и с разделением племен мы вернулись во времена феодальных междоусобиц, только на другом уровне. Все люди - братья, но отдельным личностям всегда хочется власти. И чем больше государств СССР наплодил, тем большее количество личностей в этой жажде он удовлетворил. Удовлетворены ли люди - другой вопрос. Впрочем, я думаю, что каждый человек уникален, и дробление на государства, регионы, группы, районы эту уникальность подчеркивает. А суперимперии - это эпоха варварства.
В Киеве я никогда не был. Софийский собор мне запал в душу после просмотра фильма Михайло Ломоносов. Манила Лавра, манил Крещатик, метро, другой город и просто нужно двигаться. Двигаться…. В последнее время хочется двигаться на юг. И, в конце концов, мне была нужна жидкость для очистки гитарного грифа, которая в Москве почему-то отсутствовала.
Почему автостоп?
Можно кричать о пройденных расстояниях, о нетуристических регионах, о странных попутках в виде забайкальской телеги и палестинского грузовичка, но австостопом я не ездил. То есть я стопил машины в крайне отдаленных от Москвы регионах, чтобы проехать небольшое расстояние, максимум в 200 км и дальше погрузиться в рейсовый автобус. Кроме того, пропасть между мной и подвозящим меня водителем была огромна в силу разноудаленности сред обитания. А проехать 900 км по сопредельным с Москвой территориям - такого со мной еще не было. По сему я решил попробовать.
Попутчик?
В большинство поездок я отправлялся с Ромычем. Окружающую действительность он воспринимает угрюмо и болезненно. Поэтому уехать всегда рад.
Началось все в 69 км от Москвы в Рассудово. Туда мы отъехали на электричке, чтобы автостоп был не замутнен деньгопросным сознанием большого города. Но первый паренек, везший нас до Нары, все же заикнулся о деньгах, сказав, что бензин нынче дорог и неплохо было бы дать ему хоть полтинник. Однако, поболтав со мной и врубившись в наши с Ромычем светлые идеи, от полтинника он отказался и пожелал нам счастливого пути. Далее 20 километров нас вез молчаливый армянин, ну а после него на темнеющей дороге я застопил дальнобойщика. Он был явственно нетрезв и нес забавную чепуху. По его словам центр Европы был в Калининграде и, закончив ВГИК, я должен был это знать. Кроме того, в Германии автостопщиков сажают в тюрьму, а в Словении их так много что машинам сложно проехать и они их частично давят. ВГИК я не заканчивал ГУК тоже ( в сознании водителя эти аббревиатуры символизировали высшие учебные заведения) и по сему был высажен у поворота на Рославль. С пустыми бутылками. Которые дальнобойщик попросил выбросить. А сам он вставал, как он выразился, “на отпой”.
Мы же углубились в близлежащий лес, оказавшийся охотничьим заповедником МВД. Поставили палатки, разожгли костер и принялись вяло перебрасываться фразами.
Лёжа перед костром в ночном лесу испытываешь первобытное животное чувство тепла и умиротворения. Словно погружаешься в женщину. Это те драгоценные моменты естественного бытия, когда природа избавляет тебя от безумия, и ты живешь беспричинной и бесконечной жизнью. Бесцельной неопределенной, непреднамеренной и настоящей. Капля дождя, разбивающаяся о землю, лист дерева, зеленеющий и опадающий, радуга в минутном торжестве красок. Снег и ветер, туман, шум прибоя, скрип деревьев и томный взор заката. Мы ходим вокруг этого, приближаемся и отдаляемся, а время неумолимо стирает наши имена и каждый вздох заканчивается выдохом, и, неистребимо тянутся руки к вечности.
Я хочу быть завтра, только не зная этого завтра. Иначе, зачем мне каменно утверждать свое существование. Но незнание завтра порождает страх, и ты начинаешь искажать свое сегодня. И в каждой секунде существования всплывает мутный сгусток неуверенности искусственности; нужно искать формы и облекать в них себя и свою жизнь. А формы тают, и жизнь расплескивается красным фонтаном в разные стороны - не собрать. Пламя теребит душу, а снаружи подступает холод обусловленности. Наверное, я завяз в поэзии, а она отражает вещи, не относящиеся к жизни. Или это и есть жизнь?
На следующее утро мы поймали паренька на хундай-портере до Калуги. После Калуги асфальт перешел в бетонку, и трасса приобрела крайне затрапезный и пустынный вид. Простояв с поднятыми руками почти 2 часа, мы решили, что, если в ближайшие 10 минут никого не остановим, то разделимся. Все-таки не каждый водитель захочет сажать к себе в машину двух мужиков с увесистыми рюкзаками. Но через 5 минут нас взяла газель с овощами. Дядька ехал в Сухиничи, что было совсем неплохо, так как приближало нас к Киеву на 120 км. А там нам и вовсе повезло. Мы попали в машину к очень забавной парочке. Ехали они из Москвы в Шостку. Девушка была украинка, парень русский. Причем за рулем была именно девушка, а ее молодой человек сидел, задрав ноги на приборную панель, и травил байки. Мы очень весело докатили до поворота на Брянск и расстались, обменявшись многократными рукопожатиями.
Нашим следующим средством передвижения оказался тарахтящий КАМАЗ с прицепом и лысым мужиком зверского вида за рулем. В кабине еще присутствовал его сын, которого он сразу же отправил на заднее лежачее место спать в обнимку с нашими рюкзаками. Так как КАМАЗ застопил я, то сидеть с водителем и общаться пришлось тоже мне. Он перевозил лес на постройку животноводческой фермы, где планировалось разведение скота под руководством японцев.
- Техники нерусской полно нагнали. Гостиницу огромную отстроили. Пригласили, этих... японцев. Как будто русский Иван не знает как коров пасти!
- Деньги отмывают - поддакнул я
- Ага...
Мы высадились в довольно странном поселке, у которого не было въездных указателей, зато были выездные с перечеркнутым названием. Тут мы опять застряли; до границы километров 70, темнело, и все меньше времени оставалось на Киев. Я даже начал спрашивать у местных об автобусе. В конце концов, нас спас четкий паренек на девятке, слушавший Агату Кристи. Он провез нас 20 км до поворота на Комаричи. Солнце село. Вокруг поля. Комаричи отстоят от трассы еще на 20 км, а у нас не было ни еды, ни воды. И автолюбители опять не хотели нас подвозить. При этом они всё более активно жестикулировали, показывая то направо, то налево (мол, сворачиваю), то разводили руками, то сигналили фарами, то делали знак victory. Я еще с дури упустил мужика, который ехал в Белгород. Он мог бы довести нас до Севска, где мы уже хотели заночевать - поворот на Белгород был после. А ни он не я этого не знали. В итоге мы двинулись в Севск пешком - если никого не застопим по дороге, то хоть дойдем. Но вскоре остановилась парочка пенсионеров на старом Опеле, которые как раз ехали в Севск. Мужик с энтузиазмом отнесся к нашему путешествию - “Движение это жизнь! Молодцы ребята!” - и пытался просветить жену, которая недоумевала, почему мы не поехали на поезде. В Севске они нам сердобольно стали предлагать заночевать в местной гостинице, потом повезли к продуктовому магазину, и, узнав, что мы спим в палатках, сказали, что мы можем ставить палатку прямо здесь - около магазина.
- Зачем идти в лес? Здесь вас никто не тронет! Я проконтролирую! - источал гостеприимство дядька.
Мы конечно не стали смущать севчан своим биваком и, купив все необходимое, удалились в близлежащие окрестности.
И потянулись ночные разговоры с бесконечным подкидыванием дров в костер, питьем чая и сигаретами. Где-то внизу, в лощине скрипуче квакали лягушки, из перелеска доносилось вялое “ку-ку”, в Севске над чем-то пьяно смеялись, а по трассе сгустками шума проносились черные машины в черную пустоту.
Жизнь ненавистно продолжается в неизвестном направлении. Ее мало интересуют твои желания, пристрастия, привычки и идеи. Любая деятельность обостряет бездеятельность, любовь - холод, дружба - скуку и бессмыслицу, а занятия спортом вредно влияют на сердце. Пить гипотетически весело, но практически это вырождается в подмену себя дядей Васей или Керуаком с буковскими фантазиями. Еще где-то болтается детородный орган, требуя к себе повышенного внимания и искажая призму восприятия реальности сальными тонами. Жить ради любви, ради женщины! Если не особенно терроризировать свой мозг, то идея хороша. Женщина, в конечном счете, имеет свойство успокаивать все ненужные чувства и развивать полезную жизнедеятельность. Если конечно это устоявшаяся женщина. С неустоявшимися происходит атомный взрыв в условиях креативного блуждания. Люди наивно тянутся к себе подобным, а получают монстра, на которого страшно смотреть в зеркало. Вся жизнь человека состоит в побеге… В побеге из своего тела, из своих мыслей, из среды… А женщина - это прибежище. И она хочет видеть в себе это прибежище. А мужчина ищет что-то еще. И ничего не находит. Потому что какой-то мудак заставил всех размножаться и обрек на вечные мытарства. И более того позволил мозгу сформулировать вопрос “Зачем?”
Утром мы поднялись в 7 30. Сегодня нужно было обязательно попасть в Киев. Однако стоп выдался неказистый. Но вот останавливается пятерка, вылезает мужик казацкого вида - лысый, с усами книзу.
- Куда вам?
- До границы не подбросите?
- А документы в порядке?
- Ну да, а что?
- Ладно, кидайте рюкзаки в багажник.
Пока мы загружаем машину, водила отливает. Близко. Чуть ли не в багажник. Мы, скромно потупившись, отворачиваемся.
Ну, поехали. Вопрос про документы, как оказалось, таил в себе коммерческий интерес. Мужик подрабатывал тем, что переводил через границу нелегалов без документов - молдован, беглых, раздолбаев-студентов и проституток. Последних, правда, мысленно прибавил я, чтобы подсластить тусовку. Обозвав Киево-Печерскую лавру Сергиевым посадом, Тарас Бульба высадил нас на последней развилке перед границей: налево - Курская область, направо - Украина.
До границы 12 км. Трасса выглядит совсем безжизненно. Решили стопить на ходу. Но так ничего и не остановив, опаленные солнцем, притащились в 14 00 к границе.
Грязь, фуры, палатки страховщиков.
Выйти из России оказалось сложнее, чем войти Украину. На российской границе из 3 кпп тебя подозрительно осматривают глаза спецслужб, расспрашивают о целях, планах, внутреннем содержании рюкзака и истошно листают паспорт. На украинской - из 2 кпп - в первом две беспечные хохлушки дают заполнить миграционную карту, во втором пузатый пограничник отрывает себе половину карты, и, расплываясь в улыбке, говорит: “Добро пожаловать в Украину!”
На Украине две женщины с авоськами сразу же предлагают нам обменять деньги. Меняем, потому что курс здесь хороший и кушать уже хочется. Ромыч, прослышав про прелести хохляцкого пива, не удержавшись, берет себе в придорожном кафе черниговского. И, отпив залпом пол бутылки, пускается в откровенности.
- Не хотел тебе говорить; я тут подарок Женьке везу…
- Какой подарок?!
- Номер. (От машины)
- Бля!.. То-то у тебя всю дорогу была повышенная ментобоязнь.
- Ну, теперь уж всё, - границу прошли... Он знаешь, как обрадуется!
Женька - это киевский друг Ромыча и такой же коллекционер старых номеров. Билайн еще работал и Ромыч возбужденно известил Евгения о нашем переходе границы. “А шо так долго?!” - услышал я в трубке. Оказалось, что он не пьет со вчерашнего дня - ждет нас.
Услышав о его страданиях, мы тут же бросились на трассу искать машину. Но, поскольку перед границей движение было крайне эпизодическим, то и после нее ждать прибавления транспорта не приходилось. Я от безысходности уткнулся в карту. Около меня тут же остановилась дама на иномарке.
- Страхуете?
- Нет - еду... пытаюсь…
Страхуют здесь видимо все кому не лень, если даже такой тип с рюкзаком как я вызывает мысли о страховании.
Места в машине у нее не было, редкие дальнобойщики не останавливались, Женя мучился, мы с Рмычем потели под жарким послеполуденным солнцем. Да еще впридачу перед нами на трассе стояла конкурентка-автостопщица. Девушка. Молодая. И без рюкзака. Если кто-то и остановится, то возьмет явно ее, а не нас. Вдруг из-за кордона появляется волга, объезжает девицу, которая от усердия вышла на середину дороги, и, миновав нас, резко тормозит. Ромыч несется к дверям, что-то втирает водителю. Тот давит на газ - всё пропало! Но нет, он просто паркуется ближе к обочине, чтобы потом загрузить наши рюкзаки в багажник, пригласить нас в салон и везти, везти до самого Киева!
Как только мы тронулись, из динамиков магнитолы полилось мрачно-гипнотическое повествование. Через несколько секунд я узнал новый завет.
“Девицы - бесстыжие лица!” Вспомнил я почему-то плакат, виденный мною во Владимире и понял, почему в машине оказались именно мы, а не наша конкурентка.
"Кто разведется с женой и женится на другой, тот согрешит, нарушив супружескую верность"
Судорожно просчитываю в уме, сколько времени займет дорога до Киева. Около 400 км. Сконцентрироваться невозможно. 4, 5 часов? Но мы довольно быстро едем. Может, уложимся за 3?...
"Всякий, разводящийся с женою своею и женящийся на другой, прелюбодействует,
и всякий, женящийся на разведенной с мужем, прелюбодействует
По сему, если при живом муже выйдет за другого, называется прелюбодейцею;
если же умрет муж, она свободна от закона, и не будет прелюбодейцею, выйдя за другого мужа"
Вижу в зеркале, как Ромыч на переднем сидении начинает клевать носом. Водитель наш и сам затосковал.
Чтобы подбодрить себя и нас он сменил диск и в машине зазвучал христианский поп-рок. Тут отключился я.
“Грядет второе пришествие!”
Вздрогнув, открываю глаза.
“Иисус придет на землю, и будет судить всех!”
Это уже не запись, это кричит водитель, размахивая руками.
“И тогда все получат по заслугам. Скоро, очень скоро он придет...”
В голосе сквозит некоторое злорадство. Ромыч тоже проснулся и сидит с каменным лицом.
Далее речь пошла о микрочипах и числе зверя содержащемся в них.
“Кто примет на себя чип - на лоб или на правое запястье - примет клеймо сатаны. И не будет ему прощения, и обречет его господь на муки вечные!”
Во вживлении чипов, я конечно тоже не видел ничего хорошего, но с Сатаной, концом света и вечными муками картина вырисовывалась совсем мрачная. К счастью, на дороге замаячил сортир, и мы остановились.
Кстати на украинской части трассы М3 во множестве понатыканы туалеты. Со стороны может показаться, что это очень цивилизованно, культурно, аккуратно. Но поскольку это туалет именно “типа сортир”, зайдя туда, думаешь, что лучше б в лес пошел.
Мы стремительно приближались к Киеву. Проповедник периодически подкармливал нас конфетками, а Ромычу выдал две брошюры религиозного содержания. Брошюры оказались столь занимательными, что Ромыч погрузился в чтение на целый час. Я даже подумал, что он опять заснул, водитель сейчас обидится и выставит нас из машины. Но все прошло благополучно, и даже на вопрос “А ты в бога веруешь?” Роман ответил утвердительно, дипломатично не вдаваясь в подробности.
Мы высадились около станции метро Лесная и сразу же слопали по шаурме, запив ее пивом. Вкусно и дешевле чем в Москве процентов на 30. Вокруг царила рыночная суета: киевляне пили, лузгали семечки, водители маршруток весело переругивались, женщины лучезарно проплывали мимо, одаривая нас долгими взглядами. Подошел какой-то хлопец и спросил, где переход на ту сторону дороги. Мы естественным образом мимикрировали.
Ромыча охватила эйфория. В большом городе, в толпе, в метро он перестал смотреть на всех исподлобья и улыбался, восторженно озираясь по сторонам.
- А ты еще не хотел ехать в Киев. Лес тебе подавай.
- Я не знал, что здесь так!
- Так скорее всего будет в любой стране, пока ты к ней не привык и не опошлил своим присутствием. Это как с женщиной - пока ты любуешься ею со стороны, ты можешь строить воздушные замки. Она вместилище и отражение всех твоих желаний, чувств, убеждений, экстазов, сюжетов прошлого и будущего. А потом оказывается, что у нее уже есть свое прошлое и будущее, и даже есть настоящее, в котором ты для нее такой же сосуд фантазий.
- Так надо двигаться дальше
- Согласен. Чтобы не было “потом”…
- “Движение - это жизнь!”
- “Это ты ВГИК закончил”
- “Конечно! Украина круче!”
- “В бога веруешь?!”
- “А у тебя документы в порядке?”
Ха - ха - ха! Полилось все, что мы слышали в дороге. Машины, жесты, лица… Мы были рады всем и вся, мы благодарили дорогу, людей, Киев, друг друга, даже работу, на которую можно задвинуть, чтобы оказаться здесь и сейчас.
Евгений встретил нас с улыбкой: “Шо, дивчины наши понравились?” Мы набрали пива, чуть-чуть горилки и двинулись на его машине в лес, простирающийся от Киева до самой Беларуси.
Женя был в возрасте Христа, жил с женой и шестилетней дочкой. Работал инженером, ссорился с женой и любил дочку. И каждый вечер пил. То ли из-за работы, то ли из-за жены. То ли потому, что безумие живой души искало слияния с безумием мира. Мне кажется, коллекционирование номеров тоже приобщало его к миру и делало не просто мужем, отцом, кормильцем, а еще и членом общности людей разбросанных по огромной территории и собирающих ископаемые некогда великой империи. Он был патриотом, но мы не ссорились из-за разделения государств. Мне вообще плевать, где я живу, гораздо важнее как. В свое время государства образовывались ради защиты отдельно взятого человека, семьи рода. И люди платили государству за защиту налогами, рекрутскими повинностями, свободой. Потом у государства появилось свое лицо, оно перестало быть охранным агентством, и обрело статус бога-отца или родины-матери. Появилось свое учение философия, отход от которых карался. Люди превратились в когти, шкуру, пищеварительный тракт государства, кто-то неведомый исполнял роль мозга. Не было только сердца. Потому что у искусственного образования не может быть сердца. Но его можно подменить патриотизмом. Это - сердце государства. Без него государство перестает нормально функционировать и чахнет. Патриотизм очень хорошо разогревается религией. Это всегда была его первая помощница. Сейчас религию приходится чем-то заменять - непреложные сказки стали абсурдными в сознании современного человека, а вседоступность информации породила переосмысление ценностей. Нынче любовь, семья, здоровый образ жизни, интересная работа делают человека полноценным. Люди, находящиеся вне этих категорий, потенциально опасны для государства и их нужно упорядочить. Можно создать иллюзию экстремальных путешествий, подпольной деятельности, бунта, нездорового секса, убить наркотиками. Дать иллюзию свободы. НО никогда никто не должен быть СВОБОДЕН! Всеразрушающе, глобально свободен! Мир одинокого здорового свободного человека подобен миру Создателя, Бога. На Земле уже нет места многим богам. Разность потенциалов разрывает общество и планету. Нужен общий знаменатель, делитель, наибольшее общее кратное. Причем абстрактный, ни к чему не привязанный, не несущий в себе ничего и удовлетворяющий большинство. Деньги. Почему все так испугались коммунизма? Он в своей высшей форме опровергал государство и деньги. Понадобился целый век, чтобы стереть с лица земли эту идею.
Надо любить деньги. Если ты их не любишь ты начнешь делать глупости, которые здесь всеми порицаются. А если ты любишь деньги тебя всегда можно купить. И эта религия - религия денег - с успехом подменяет старую - религию страха и фантастики. Так или иначе, ты беспомощен и управляем. Мы сейчас живем в переходном периоде, когда работают обе религии. Хотя, скорее всего, первоначальный мистицизм и духовность человека станут прихвостем коммерчекой жизнедеятельности. Ведь индивидуума нужно насытить, заполнить все ниши, озадачить и направить по конкретной колее, где будут запланированные остановки, отели, обгоны впереди идущих и осознанная цель путешествия. Главное обеспечить всем движение и круговорот жизни в нужном направлении. А потом человек сдохнет, и близкие родственники будут вспоминать, каким он был, зачем жил и думать что делать, когда все обрывается в пропасть бесконечности и жизнь их такое же ничто, как и труп, который лежит перед ними.
Первым проснулся как всегда Ромыч. Мы напились чаю, сбагрили свои рюкзаки Жене и отправились постигать Киев.
Софийский собор. Церквей в своей жизни я уже видел предостаточно, один Новгород чего стоит. Но София была уникальна “Пока стоит Софийский собор - стоит Киев” Здесь покоится Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. Здесь был хан Батый и Ломоносов. Фрески и мозаика выполнены византийскими мастерами и многое сохранилось с ХI века, то, что не сохранилось, было дописано Врубелем. Говорят, что в 1936 году собор хотели взорвать, но якобы вмешалась Франция, потому что одна из французских королев Анна была дочерью строителя собора Ярослава Мудрого.
Внутри на верхней галерее мы увидели удивительную роспись - изображение Святой Варвары. Ни одна икона не производила на меня такого впечатления. Глаза источали удивительную нежность, и, казалось, что ресницы сейчас опустятся, чтобы вновь взметнуться вверх, и взгляд заблестит влагой. Фреска мироточила. Правда, если бы не случайно подслушанная речь гида, обращенная к кучке туристов, мы бы об этом и не узнали.
Отдельное место в Софийском соборе занимают граффити, накарябанные на деревянных перилах и некоторых стенах. Мы нашли надпись аж 1632 года! Банальное “Здесь был Вася” писалось бог знает на каких языках. В конце концов, мы перестали смотреть на лики святых и переключились на изучение живой истории в именах и датах. Собор не принадлежит церкви, являясь музейно-архитектурным комплексом. В противном случае никакх граффити мы скорее всего не увидели бы. Их попросту бы удалили. А сейчас некоторые участки стен даже защищены стеклом. Наверное, чтобы современные посетители не подумали, что тут все расписываются и надо бы и им отметиться.
После собора мы еще несколько часов кружили по Киеву, прошли по Андреевскому спуску - что-то вроде нашего Арбата только душевней и без назойливых зазывал. Взобрались на холм к памятнику Святому Владимиру. Посетили фундаментальный туалет на Крещитике и разошлись в разные стороны. Я пошел искать музыкальные магазины, а Ромыч отправился на окраины Киева за старыми номерами.
Магазин мне указал первый же опрошенный паренек неформального вида. Там я без проблем купил все что нужно и у меня было еще больше 3 часов для блужданий по Киеву.
Я отправился в Лавру. Хотелось осмотреть ее хотя бы бегло.
Я прошел в ту часть, которая была бесплатна, и принялся бродить узкими улочками меж церквей, келий и хозяйственных корпусов. Территория, занимаемая Лаврой очень значительна и чтобы посмотреть все, нужен целый день. Что ж, по крайней мере, в следующий приезд буду знать куда идти.
Без рюкзака, я видимо окончательно превратился в киевлянина и меня постоянно спрашивали, как пройти туда, как пройти сюда, а местные нищие наоборот игнорировали. В конце концов, мне все надоело, я купил в монастырской палатке кваса, присел на лавочку перед очередной колокольней и закурил. И тут откуда-то со стороны я услышал скрипучий глас:
- Молодой человек, здесь нельзя курить! Это страшный грех!
Метрах в десяти слева мне грозил пальцем седобородый старец в рясе.
- Ах да, конечно-конечно. Извините - забеспокоился я, туша окурок об урну.
Святитель еще некоторое время причитал, потом подошел и сел на лавку напротив, подозрительно на меня поглядывая. Словно я собирался выкурить всю Лавру. Я же на самом деле подозревал о запрете на курение в таких местах, но почему-то захотелось мелкого хулиганства в этой елейной тишине.
После Лавры я чуть ли не бегом бросился в музей войны. Точнее даже не в сам музей, а к тому, что стояло рядом - стелла Родина-мать и куча военной техники. Обфоткав все это со всех сторон, мне оставалось только двинуть на вокзал, где мы договорились встретиться с Ромычем и Женей.
Женя уже переминался с ноги на ногу перед входом в здание с надписью Киев-пассажирский, всматриваясь в снующие толпы. Ромыча не было. Мы посудачили о Киеве и Москве - я ему рассказал о музее войны в Киеве, он мне о таком же музее на Поклонной горе в Москве. Ромыча все не было. Зная его пунктуальность, в наши головы стали закрадываться различные мысли:
1.Рома запил
2. Попытался скрутить номер с машины и его забрали менты
3. Решил послать все к черту и остаться в Киеве.
В итоге я предложил самое банальное объяснение, вскоре подтвердившееся. Ромыч вышел из метро и направился не к междугороднему вокзалу, а встал у пригородного, имеющего не сразу переводимое название Примiський.
Что ж пора было прощаться с Женей, с Киевом, с очередным путешествием. Ехать в Москву переваривать увиденное и услышанное, строить новые планы, решать извечные проблемы и как-то жить дальше без рюкзака, леса, костра, дороги.
Из всего СНГ Киев - это самая развитая столица. Прибалтика не в счет - для них мы всегда были мозолью на большом пальце ноги. А Киев ассоциируется с Киевской Русью с Русью вообще и с разделением племен мы вернулись во времена феодальных междоусобиц, только на другом уровне. Все люди - братья, но отдельным личностям всегда хочется власти. И чем больше государств СССР наплодил, тем большее количество личностей в этой жажде он удовлетворил. Удовлетворены ли люди - другой вопрос. Впрочем, я думаю, что каждый человек уникален, и дробление на государства, регионы, группы, районы эту уникальность подчеркивает. А суперимперии - это эпоха варварства.
В Киеве я никогда не был. Софийский собор мне запал в душу после просмотра фильма Михайло Ломоносов. Манила Лавра, манил Крещатик, метро, другой город и просто нужно двигаться. Двигаться…. В последнее время хочется двигаться на юг. И, в конце концов, мне была нужна жидкость для очистки гитарного грифа, которая в Москве почему-то отсутствовала.
Почему автостоп?
Можно кричать о пройденных расстояниях, о нетуристических регионах, о странных попутках в виде забайкальской телеги и палестинского грузовичка, но австостопом я не ездил. То есть я стопил машины в крайне отдаленных от Москвы регионах, чтобы проехать небольшое расстояние, максимум в 200 км и дальше погрузиться в рейсовый автобус. Кроме того, пропасть между мной и подвозящим меня водителем была огромна в силу разноудаленности сред обитания. А проехать 900 км по сопредельным с Москвой территориям - такого со мной еще не было. По сему я решил попробовать.
Попутчик?
В большинство поездок я отправлялся с Ромычем. Окружающую действительность он воспринимает угрюмо и болезненно. Поэтому уехать всегда рад.
Началось все в 69 км от Москвы в Рассудово. Туда мы отъехали на электричке, чтобы автостоп был не замутнен деньгопросным сознанием большого города. Но первый паренек, везший нас до Нары, все же заикнулся о деньгах, сказав, что бензин нынче дорог и неплохо было бы дать ему хоть полтинник. Однако, поболтав со мной и врубившись в наши с Ромычем светлые идеи, от полтинника он отказался и пожелал нам счастливого пути. Далее 20 километров нас вез молчаливый армянин, ну а после него на темнеющей дороге я застопил дальнобойщика. Он был явственно нетрезв и нес забавную чепуху. По его словам центр Европы был в Калининграде и, закончив ВГИК, я должен был это знать. Кроме того, в Германии автостопщиков сажают в тюрьму, а в Словении их так много что машинам сложно проехать и они их частично давят. ВГИК я не заканчивал ГУК тоже ( в сознании водителя эти аббревиатуры символизировали высшие учебные заведения) и по сему был высажен у поворота на Рославль. С пустыми бутылками. Которые дальнобойщик попросил выбросить. А сам он вставал, как он выразился, “на отпой”.
Мы же углубились в близлежащий лес, оказавшийся охотничьим заповедником МВД. Поставили палатки, разожгли костер и принялись вяло перебрасываться фразами.
Лёжа перед костром в ночном лесу испытываешь первобытное животное чувство тепла и умиротворения. Словно погружаешься в женщину. Это те драгоценные моменты естественного бытия, когда природа избавляет тебя от безумия, и ты живешь беспричинной и бесконечной жизнью. Бесцельной неопределенной, непреднамеренной и настоящей. Капля дождя, разбивающаяся о землю, лист дерева, зеленеющий и опадающий, радуга в минутном торжестве красок. Снег и ветер, туман, шум прибоя, скрип деревьев и томный взор заката. Мы ходим вокруг этого, приближаемся и отдаляемся, а время неумолимо стирает наши имена и каждый вздох заканчивается выдохом, и, неистребимо тянутся руки к вечности.
Я хочу быть завтра, только не зная этого завтра. Иначе, зачем мне каменно утверждать свое существование. Но незнание завтра порождает страх, и ты начинаешь искажать свое сегодня. И в каждой секунде существования всплывает мутный сгусток неуверенности искусственности; нужно искать формы и облекать в них себя и свою жизнь. А формы тают, и жизнь расплескивается красным фонтаном в разные стороны - не собрать. Пламя теребит душу, а снаружи подступает холод обусловленности. Наверное, я завяз в поэзии, а она отражает вещи, не относящиеся к жизни. Или это и есть жизнь?
На следующее утро мы поймали паренька на хундай-портере до Калуги. После Калуги асфальт перешел в бетонку, и трасса приобрела крайне затрапезный и пустынный вид. Простояв с поднятыми руками почти 2 часа, мы решили, что, если в ближайшие 10 минут никого не остановим, то разделимся. Все-таки не каждый водитель захочет сажать к себе в машину двух мужиков с увесистыми рюкзаками. Но через 5 минут нас взяла газель с овощами. Дядька ехал в Сухиничи, что было совсем неплохо, так как приближало нас к Киеву на 120 км. А там нам и вовсе повезло. Мы попали в машину к очень забавной парочке. Ехали они из Москвы в Шостку. Девушка была украинка, парень русский. Причем за рулем была именно девушка, а ее молодой человек сидел, задрав ноги на приборную панель, и травил байки. Мы очень весело докатили до поворота на Брянск и расстались, обменявшись многократными рукопожатиями.
Нашим следующим средством передвижения оказался тарахтящий КАМАЗ с прицепом и лысым мужиком зверского вида за рулем. В кабине еще присутствовал его сын, которого он сразу же отправил на заднее лежачее место спать в обнимку с нашими рюкзаками. Так как КАМАЗ застопил я, то сидеть с водителем и общаться пришлось тоже мне. Он перевозил лес на постройку животноводческой фермы, где планировалось разведение скота под руководством японцев.
- Техники нерусской полно нагнали. Гостиницу огромную отстроили. Пригласили, этих... японцев. Как будто русский Иван не знает как коров пасти!
- Деньги отмывают - поддакнул я
- Ага...
Мы высадились в довольно странном поселке, у которого не было въездных указателей, зато были выездные с перечеркнутым названием. Тут мы опять застряли; до границы километров 70, темнело, и все меньше времени оставалось на Киев. Я даже начал спрашивать у местных об автобусе. В конце концов, нас спас четкий паренек на девятке, слушавший Агату Кристи. Он провез нас 20 км до поворота на Комаричи. Солнце село. Вокруг поля. Комаричи отстоят от трассы еще на 20 км, а у нас не было ни еды, ни воды. И автолюбители опять не хотели нас подвозить. При этом они всё более активно жестикулировали, показывая то направо, то налево (мол, сворачиваю), то разводили руками, то сигналили фарами, то делали знак victory. Я еще с дури упустил мужика, который ехал в Белгород. Он мог бы довести нас до Севска, где мы уже хотели заночевать - поворот на Белгород был после. А ни он не я этого не знали. В итоге мы двинулись в Севск пешком - если никого не застопим по дороге, то хоть дойдем. Но вскоре остановилась парочка пенсионеров на старом Опеле, которые как раз ехали в Севск. Мужик с энтузиазмом отнесся к нашему путешествию - “Движение это жизнь! Молодцы ребята!” - и пытался просветить жену, которая недоумевала, почему мы не поехали на поезде. В Севске они нам сердобольно стали предлагать заночевать в местной гостинице, потом повезли к продуктовому магазину, и, узнав, что мы спим в палатках, сказали, что мы можем ставить палатку прямо здесь - около магазина.
- Зачем идти в лес? Здесь вас никто не тронет! Я проконтролирую! - источал гостеприимство дядька.
Мы конечно не стали смущать севчан своим биваком и, купив все необходимое, удалились в близлежащие окрестности.
И потянулись ночные разговоры с бесконечным подкидыванием дров в костер, питьем чая и сигаретами. Где-то внизу, в лощине скрипуче квакали лягушки, из перелеска доносилось вялое “ку-ку”, в Севске над чем-то пьяно смеялись, а по трассе сгустками шума проносились черные машины в черную пустоту.
Жизнь ненавистно продолжается в неизвестном направлении. Ее мало интересуют твои желания, пристрастия, привычки и идеи. Любая деятельность обостряет бездеятельность, любовь - холод, дружба - скуку и бессмыслицу, а занятия спортом вредно влияют на сердце. Пить гипотетически весело, но практически это вырождается в подмену себя дядей Васей или Керуаком с буковскими фантазиями. Еще где-то болтается детородный орган, требуя к себе повышенного внимания и искажая призму восприятия реальности сальными тонами. Жить ради любви, ради женщины! Если не особенно терроризировать свой мозг, то идея хороша. Женщина, в конечном счете, имеет свойство успокаивать все ненужные чувства и развивать полезную жизнедеятельность. Если конечно это устоявшаяся женщина. С неустоявшимися происходит атомный взрыв в условиях креативного блуждания. Люди наивно тянутся к себе подобным, а получают монстра, на которого страшно смотреть в зеркало. Вся жизнь человека состоит в побеге… В побеге из своего тела, из своих мыслей, из среды… А женщина - это прибежище. И она хочет видеть в себе это прибежище. А мужчина ищет что-то еще. И ничего не находит. Потому что какой-то мудак заставил всех размножаться и обрек на вечные мытарства. И более того позволил мозгу сформулировать вопрос “Зачем?”
Утром мы поднялись в 7 30. Сегодня нужно было обязательно попасть в Киев. Однако стоп выдался неказистый. Но вот останавливается пятерка, вылезает мужик казацкого вида - лысый, с усами книзу.
- Куда вам?
- До границы не подбросите?
- А документы в порядке?
- Ну да, а что?
- Ладно, кидайте рюкзаки в багажник.
Пока мы загружаем машину, водила отливает. Близко. Чуть ли не в багажник. Мы, скромно потупившись, отворачиваемся.
Ну, поехали. Вопрос про документы, как оказалось, таил в себе коммерческий интерес. Мужик подрабатывал тем, что переводил через границу нелегалов без документов - молдован, беглых, раздолбаев-студентов и проституток. Последних, правда, мысленно прибавил я, чтобы подсластить тусовку. Обозвав Киево-Печерскую лавру Сергиевым посадом, Тарас Бульба высадил нас на последней развилке перед границей: налево - Курская область, направо - Украина.
До границы 12 км. Трасса выглядит совсем безжизненно. Решили стопить на ходу. Но так ничего и не остановив, опаленные солнцем, притащились в 14 00 к границе.
Грязь, фуры, палатки страховщиков.
Выйти из России оказалось сложнее, чем войти Украину. На российской границе из 3 кпп тебя подозрительно осматривают глаза спецслужб, расспрашивают о целях, планах, внутреннем содержании рюкзака и истошно листают паспорт. На украинской - из 2 кпп - в первом две беспечные хохлушки дают заполнить миграционную карту, во втором пузатый пограничник отрывает себе половину карты, и, расплываясь в улыбке, говорит: “Добро пожаловать в Украину!”
На Украине две женщины с авоськами сразу же предлагают нам обменять деньги. Меняем, потому что курс здесь хороший и кушать уже хочется. Ромыч, прослышав про прелести хохляцкого пива, не удержавшись, берет себе в придорожном кафе черниговского. И, отпив залпом пол бутылки, пускается в откровенности.
- Не хотел тебе говорить; я тут подарок Женьке везу…
- Какой подарок?!
- Номер. (От машины)
- Бля!.. То-то у тебя всю дорогу была повышенная ментобоязнь.
- Ну, теперь уж всё, - границу прошли... Он знаешь, как обрадуется!
Женька - это киевский друг Ромыча и такой же коллекционер старых номеров. Билайн еще работал и Ромыч возбужденно известил Евгения о нашем переходе границы. “А шо так долго?!” - услышал я в трубке. Оказалось, что он не пьет со вчерашнего дня - ждет нас.
Услышав о его страданиях, мы тут же бросились на трассу искать машину. Но, поскольку перед границей движение было крайне эпизодическим, то и после нее ждать прибавления транспорта не приходилось. Я от безысходности уткнулся в карту. Около меня тут же остановилась дама на иномарке.
- Страхуете?
- Нет - еду... пытаюсь…
Страхуют здесь видимо все кому не лень, если даже такой тип с рюкзаком как я вызывает мысли о страховании.
Места в машине у нее не было, редкие дальнобойщики не останавливались, Женя мучился, мы с Рмычем потели под жарким послеполуденным солнцем. Да еще впридачу перед нами на трассе стояла конкурентка-автостопщица. Девушка. Молодая. И без рюкзака. Если кто-то и остановится, то возьмет явно ее, а не нас. Вдруг из-за кордона появляется волга, объезжает девицу, которая от усердия вышла на середину дороги, и, миновав нас, резко тормозит. Ромыч несется к дверям, что-то втирает водителю. Тот давит на газ - всё пропало! Но нет, он просто паркуется ближе к обочине, чтобы потом загрузить наши рюкзаки в багажник, пригласить нас в салон и везти, везти до самого Киева!
Как только мы тронулись, из динамиков магнитолы полилось мрачно-гипнотическое повествование. Через несколько секунд я узнал новый завет.
“Девицы - бесстыжие лица!” Вспомнил я почему-то плакат, виденный мною во Владимире и понял, почему в машине оказались именно мы, а не наша конкурентка.
"Кто разведется с женой и женится на другой, тот согрешит, нарушив супружескую верность"
Судорожно просчитываю в уме, сколько времени займет дорога до Киева. Около 400 км. Сконцентрироваться невозможно. 4, 5 часов? Но мы довольно быстро едем. Может, уложимся за 3?...
"Всякий, разводящийся с женою своею и женящийся на другой, прелюбодействует,
и всякий, женящийся на разведенной с мужем, прелюбодействует
По сему, если при живом муже выйдет за другого, называется прелюбодейцею;
если же умрет муж, она свободна от закона, и не будет прелюбодейцею, выйдя за другого мужа"
Вижу в зеркале, как Ромыч на переднем сидении начинает клевать носом. Водитель наш и сам затосковал.
Чтобы подбодрить себя и нас он сменил диск и в машине зазвучал христианский поп-рок. Тут отключился я.
“Грядет второе пришествие!”
Вздрогнув, открываю глаза.
“Иисус придет на землю, и будет судить всех!”
Это уже не запись, это кричит водитель, размахивая руками.
“И тогда все получат по заслугам. Скоро, очень скоро он придет...”
В голосе сквозит некоторое злорадство. Ромыч тоже проснулся и сидит с каменным лицом.
Далее речь пошла о микрочипах и числе зверя содержащемся в них.
“Кто примет на себя чип - на лоб или на правое запястье - примет клеймо сатаны. И не будет ему прощения, и обречет его господь на муки вечные!”
Во вживлении чипов, я конечно тоже не видел ничего хорошего, но с Сатаной, концом света и вечными муками картина вырисовывалась совсем мрачная. К счастью, на дороге замаячил сортир, и мы остановились.
Кстати на украинской части трассы М3 во множестве понатыканы туалеты. Со стороны может показаться, что это очень цивилизованно, культурно, аккуратно. Но поскольку это туалет именно “типа сортир”, зайдя туда, думаешь, что лучше б в лес пошел.
Мы стремительно приближались к Киеву. Проповедник периодически подкармливал нас конфетками, а Ромычу выдал две брошюры религиозного содержания. Брошюры оказались столь занимательными, что Ромыч погрузился в чтение на целый час. Я даже подумал, что он опять заснул, водитель сейчас обидится и выставит нас из машины. Но все прошло благополучно, и даже на вопрос “А ты в бога веруешь?” Роман ответил утвердительно, дипломатично не вдаваясь в подробности.
Мы высадились около станции метро Лесная и сразу же слопали по шаурме, запив ее пивом. Вкусно и дешевле чем в Москве процентов на 30. Вокруг царила рыночная суета: киевляне пили, лузгали семечки, водители маршруток весело переругивались, женщины лучезарно проплывали мимо, одаривая нас долгими взглядами. Подошел какой-то хлопец и спросил, где переход на ту сторону дороги. Мы естественным образом мимикрировали.
Ромыча охватила эйфория. В большом городе, в толпе, в метро он перестал смотреть на всех исподлобья и улыбался, восторженно озираясь по сторонам.
- А ты еще не хотел ехать в Киев. Лес тебе подавай.
- Я не знал, что здесь так!
- Так скорее всего будет в любой стране, пока ты к ней не привык и не опошлил своим присутствием. Это как с женщиной - пока ты любуешься ею со стороны, ты можешь строить воздушные замки. Она вместилище и отражение всех твоих желаний, чувств, убеждений, экстазов, сюжетов прошлого и будущего. А потом оказывается, что у нее уже есть свое прошлое и будущее, и даже есть настоящее, в котором ты для нее такой же сосуд фантазий.
- Так надо двигаться дальше
- Согласен. Чтобы не было “потом”…
- “Движение - это жизнь!”
- “Это ты ВГИК закончил”
- “Конечно! Украина круче!”
- “В бога веруешь?!”
- “А у тебя документы в порядке?”
Ха - ха - ха! Полилось все, что мы слышали в дороге. Машины, жесты, лица… Мы были рады всем и вся, мы благодарили дорогу, людей, Киев, друг друга, даже работу, на которую можно задвинуть, чтобы оказаться здесь и сейчас.
Евгений встретил нас с улыбкой: “Шо, дивчины наши понравились?” Мы набрали пива, чуть-чуть горилки и двинулись на его машине в лес, простирающийся от Киева до самой Беларуси.
Женя был в возрасте Христа, жил с женой и шестилетней дочкой. Работал инженером, ссорился с женой и любил дочку. И каждый вечер пил. То ли из-за работы, то ли из-за жены. То ли потому, что безумие живой души искало слияния с безумием мира. Мне кажется, коллекционирование номеров тоже приобщало его к миру и делало не просто мужем, отцом, кормильцем, а еще и членом общности людей разбросанных по огромной территории и собирающих ископаемые некогда великой империи. Он был патриотом, но мы не ссорились из-за разделения государств. Мне вообще плевать, где я живу, гораздо важнее как. В свое время государства образовывались ради защиты отдельно взятого человека, семьи рода. И люди платили государству за защиту налогами, рекрутскими повинностями, свободой. Потом у государства появилось свое лицо, оно перестало быть охранным агентством, и обрело статус бога-отца или родины-матери. Появилось свое учение философия, отход от которых карался. Люди превратились в когти, шкуру, пищеварительный тракт государства, кто-то неведомый исполнял роль мозга. Не было только сердца. Потому что у искусственного образования не может быть сердца. Но его можно подменить патриотизмом. Это - сердце государства. Без него государство перестает нормально функционировать и чахнет. Патриотизм очень хорошо разогревается религией. Это всегда была его первая помощница. Сейчас религию приходится чем-то заменять - непреложные сказки стали абсурдными в сознании современного человека, а вседоступность информации породила переосмысление ценностей. Нынче любовь, семья, здоровый образ жизни, интересная работа делают человека полноценным. Люди, находящиеся вне этих категорий, потенциально опасны для государства и их нужно упорядочить. Можно создать иллюзию экстремальных путешествий, подпольной деятельности, бунта, нездорового секса, убить наркотиками. Дать иллюзию свободы. НО никогда никто не должен быть СВОБОДЕН! Всеразрушающе, глобально свободен! Мир одинокого здорового свободного человека подобен миру Создателя, Бога. На Земле уже нет места многим богам. Разность потенциалов разрывает общество и планету. Нужен общий знаменатель, делитель, наибольшее общее кратное. Причем абстрактный, ни к чему не привязанный, не несущий в себе ничего и удовлетворяющий большинство. Деньги. Почему все так испугались коммунизма? Он в своей высшей форме опровергал государство и деньги. Понадобился целый век, чтобы стереть с лица земли эту идею.
Надо любить деньги. Если ты их не любишь ты начнешь делать глупости, которые здесь всеми порицаются. А если ты любишь деньги тебя всегда можно купить. И эта религия - религия денег - с успехом подменяет старую - религию страха и фантастики. Так или иначе, ты беспомощен и управляем. Мы сейчас живем в переходном периоде, когда работают обе религии. Хотя, скорее всего, первоначальный мистицизм и духовность человека станут прихвостем коммерчекой жизнедеятельности. Ведь индивидуума нужно насытить, заполнить все ниши, озадачить и направить по конкретной колее, где будут запланированные остановки, отели, обгоны впереди идущих и осознанная цель путешествия. Главное обеспечить всем движение и круговорот жизни в нужном направлении. А потом человек сдохнет, и близкие родственники будут вспоминать, каким он был, зачем жил и думать что делать, когда все обрывается в пропасть бесконечности и жизнь их такое же ничто, как и труп, который лежит перед ними.
Первым проснулся как всегда Ромыч. Мы напились чаю, сбагрили свои рюкзаки Жене и отправились постигать Киев.
Софийский собор. Церквей в своей жизни я уже видел предостаточно, один Новгород чего стоит. Но София была уникальна “Пока стоит Софийский собор - стоит Киев” Здесь покоится Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. Здесь был хан Батый и Ломоносов. Фрески и мозаика выполнены византийскими мастерами и многое сохранилось с ХI века, то, что не сохранилось, было дописано Врубелем. Говорят, что в 1936 году собор хотели взорвать, но якобы вмешалась Франция, потому что одна из французских королев Анна была дочерью строителя собора Ярослава Мудрого.
Внутри на верхней галерее мы увидели удивительную роспись - изображение Святой Варвары. Ни одна икона не производила на меня такого впечатления. Глаза источали удивительную нежность, и, казалось, что ресницы сейчас опустятся, чтобы вновь взметнуться вверх, и взгляд заблестит влагой. Фреска мироточила. Правда, если бы не случайно подслушанная речь гида, обращенная к кучке туристов, мы бы об этом и не узнали.
Отдельное место в Софийском соборе занимают граффити, накарябанные на деревянных перилах и некоторых стенах. Мы нашли надпись аж 1632 года! Банальное “Здесь был Вася” писалось бог знает на каких языках. В конце концов, мы перестали смотреть на лики святых и переключились на изучение живой истории в именах и датах. Собор не принадлежит церкви, являясь музейно-архитектурным комплексом. В противном случае никакх граффити мы скорее всего не увидели бы. Их попросту бы удалили. А сейчас некоторые участки стен даже защищены стеклом. Наверное, чтобы современные посетители не подумали, что тут все расписываются и надо бы и им отметиться.
После собора мы еще несколько часов кружили по Киеву, прошли по Андреевскому спуску - что-то вроде нашего Арбата только душевней и без назойливых зазывал. Взобрались на холм к памятнику Святому Владимиру. Посетили фундаментальный туалет на Крещитике и разошлись в разные стороны. Я пошел искать музыкальные магазины, а Ромыч отправился на окраины Киева за старыми номерами.
Магазин мне указал первый же опрошенный паренек неформального вида. Там я без проблем купил все что нужно и у меня было еще больше 3 часов для блужданий по Киеву.
Я отправился в Лавру. Хотелось осмотреть ее хотя бы бегло.
Я прошел в ту часть, которая была бесплатна, и принялся бродить узкими улочками меж церквей, келий и хозяйственных корпусов. Территория, занимаемая Лаврой очень значительна и чтобы посмотреть все, нужен целый день. Что ж, по крайней мере, в следующий приезд буду знать куда идти.
Без рюкзака, я видимо окончательно превратился в киевлянина и меня постоянно спрашивали, как пройти туда, как пройти сюда, а местные нищие наоборот игнорировали. В конце концов, мне все надоело, я купил в монастырской палатке кваса, присел на лавочку перед очередной колокольней и закурил. И тут откуда-то со стороны я услышал скрипучий глас:
- Молодой человек, здесь нельзя курить! Это страшный грех!
Метрах в десяти слева мне грозил пальцем седобородый старец в рясе.
- Ах да, конечно-конечно. Извините - забеспокоился я, туша окурок об урну.
Святитель еще некоторое время причитал, потом подошел и сел на лавку напротив, подозрительно на меня поглядывая. Словно я собирался выкурить всю Лавру. Я же на самом деле подозревал о запрете на курение в таких местах, но почему-то захотелось мелкого хулиганства в этой елейной тишине.
После Лавры я чуть ли не бегом бросился в музей войны. Точнее даже не в сам музей, а к тому, что стояло рядом - стелла Родина-мать и куча военной техники. Обфоткав все это со всех сторон, мне оставалось только двинуть на вокзал, где мы договорились встретиться с Ромычем и Женей.
Женя уже переминался с ноги на ногу перед входом в здание с надписью Киев-пассажирский, всматриваясь в снующие толпы. Ромыча не было. Мы посудачили о Киеве и Москве - я ему рассказал о музее войны в Киеве, он мне о таком же музее на Поклонной горе в Москве. Ромыча все не было. Зная его пунктуальность, в наши головы стали закрадываться различные мысли:
1.Рома запил
2. Попытался скрутить номер с машины и его забрали менты
3. Решил послать все к черту и остаться в Киеве.
В итоге я предложил самое банальное объяснение, вскоре подтвердившееся. Ромыч вышел из метро и направился не к междугороднему вокзалу, а встал у пригородного, имеющего не сразу переводимое название Примiський.
Что ж пора было прощаться с Женей, с Киевом, с очередным путешествием. Ехать в Москву переваривать увиденное и услышанное, строить новые планы, решать извечные проблемы и как-то жить дальше без рюкзака, леса, костра, дороги.