Кастильское наречье -- мой удел, Колокола Франсиско де Кеведо, Но в нескончаемой моей ночи Есть голоса утешней и роднее.
Один из них достался мне в наследство -- Библейский и шекспировский язык, А на другие не скупился случай, Но вас, сокровища немецкой речи, Я выбрал сам и много лет искал.
Сквозь лабиринт бессонниц и грамматик, Непроходимой чащею склонений И словарей, не твердых ни в одном Оттенке, я прокладывал дорогу.
Писал я прежде, что в ночи со мной Вергилий, а теперь могу добавить: И Гельдерлин, и "Херувимский странник". Мне Гейне шлет нездешних соловьев И Гете -- смуту старческого сердца, Его самозабвенье и корысть, А Келлер -- розу, вложенную в руку Умершего, который их любил, Но цвета этой больше не увидит.
Язык, ты главный труд своей отчизны С ее любовью к сросшимся корням, Зияньем гласных, звукописью, полной Прилежными гекзаметрами греков И ропотом родных ночей и пущ.
Ты рядом был не раз. И нынче, с кромки Бессильных лет, мне видишься опять, Далекий, словно алгебра и месяц.
Comments 16
https://youtu.be/1VRj8m84Qls
Reply
В копилку танго. )
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Кастильское наречье -- мой удел,
Колокола Франсиско де Кеведо,
Но в нескончаемой моей ночи
Есть голоса утешней и роднее.
Один из них достался мне в наследство --
Библейский и шекспировский язык,
А на другие не скупился случай,
Но вас, сокровища немецкой речи,
Я выбрал сам и много лет искал.
Сквозь лабиринт бессонниц и грамматик,
Непроходимой чащею склонений
И словарей, не твердых ни в одном
Оттенке, я прокладывал дорогу.
Писал я прежде, что в ночи со мной
Вергилий, а теперь могу добавить:
И Гельдерлин, и "Херувимский странник".
Мне Гейне шлет нездешних соловьев
И Гете -- смуту старческого сердца,
Его самозабвенье и корысть,
А Келлер -- розу, вложенную в руку
Умершего, который их любил,
Но цвета этой больше не увидит.
Язык, ты главный труд своей отчизны
С ее любовью к сросшимся корням,
Зияньем гласных, звукописью, полной
Прилежными гекзаметрами греков
И ропотом родных ночей и пущ.
Ты рядом был не раз. И нынче, с кромки
Бессильных лет, мне видишься опять,
Далекий, словно алгебра и месяц.
Reply
Leave a comment