Кукла во свету. Часть 2
часть 1-я
Болясница
Сейчас уже не вспомню, в какой из дней разговор опять зашёл о традиционном: этнографы- собиратели, передающие народные вышивки и мережки, отмечают важность точного воссоздания рисунка. Мол, если допустить неточность, нарушается весь народный уклад. У меня, пока пишу это, мысль пришла: быть может, в строгом копировании рисунка вышивки или мережки был тот смысл, что девка, их копировавшая, приходила в состояние, необходимое для поддержания общественных устоев? Настраивалась на то, что она - хозяйка, жена, будущая мать семейства, например? Получается, что точное копирования рисунка - это возможность выйти из боли и вспомнить свои задачи в устроении семьи? Но тут же увиделось, что в этом нет воли определения самой девки быть Хозяйкой, нет видения её собственной необходимости жить семьёй. А есть следование устоям - тому, что кто-то установил до неё. То есть, есть некая несвобода в принятии решений, следование чужой воле - маменькиной, тятенькиной, мужниной. Вряд ли народ, видящий Жизнь и близкий к природе, впрягался в такую кабалу. Всё же, скорее, это искажённое видение самих собирателей-этнографов через их собственную боль. Больше отозвалось, как это всё прокомментировала Алёна: «Вот заболела, скажем, у хозяйки, задница. Она села и вышила узор на юбке, чтобы эту боль поправить. Потом этнографы нашли юбку в сундуке, скопировали узор и теперь тиражируют!»
Но то, что заниматься ремеслом необходимо - это факт! Через ремесло можно править себя, приходить в себя, восстанавливать собственную цельность, хозяйское состояние. Выговаривание всякой мути во время ремесла - одна из практик правки себя и ладки. С магичной куклой во свету немного не так - её уже необходимо делать в состоянии Хозяйки или Хозяина. Когда состояние Хозяйское, то, что выходит из рук мастера/мастерицы - живое, необходимое их развитию, по устроению их собственного хозяйского уклада.
Но у нас сейчас в обществе уклад таков, что мы чаще всего в боли. Причём не только в явной, которую можем отследить, но и в боли, скрытой от самих себя. Выявить скрытое и убрать проявленное возможно, есть множество народных практик. На семинаре по кукле Алнашев показал, как убрать боль через куклу-болясницу. Причём сделал это в своей манере: ничего не объясняя, предложил сделать куклу, как пойдёт, из тех тряпочек, что привезли. Сделать так, как она нам самим раскроется по нашему состоянию. А затем, слив на неё боль, прийти в Хозяйское состояние и начать делать основу для магичной куклы во свету.
Первая моя Болясница получилась толстушкой в платке, повязанном «рожками» вперёд. Эдакая ведьма-Солоха! Смотрю и чувствую: хочется откусить ей голову, стукнуть башкой о косяк… Уж не знаю, что за злость такая (и на кого на самом деле) поднялась, но об косяк я ею стукнула. Болясница тут же развалилась, и я из тех же тряпок скрутила то, что пошло в ответ на вопрос «Что мне мешает взаимодействовать с миром?». Получилась черноликая страдалица. Жертва. Потом захотелось сделать Недолю из куска старой простыни - получилась светлая страдающая душа, которая вылупляется и совершенствуется в своих страданиях… Эти две Болясницы стали двумя сторонами одной медали, причём большую злость у меня вызывала Белянка с теми мыслями, что через неё шли: я страдаю, эти страдания облагораживают, душа моя просыпается! Эдакая сука-ангел. И всё равно был некий протест сливать на неё боль - мять куклу, тискать, как-то тыкать ножницами… Что-то во всём этом было неправильное… И когда мы брали Болясниц с собой спать, чтобы те и ночью вбирали боль, я взяла Чернушку, но положила её как-то в сторонке, как зачумлённую.
Утром по нашему состоянию стало видно, что мы по-прежнему в боли. «Отчего? - спросил Алексей, - Болясница очень сильно обычно работает. Отчего у вас боль не ушла? Вы договаривались с куклой на очищение?» Нет. Не договаривался практически никто. Мало того, большинство из нас (и я в том числе) увидели в кукле терпилу, козла отпущения, некую жертву, которая принимает нашу боль (страдает за наши грехи). И от этого тошно - вроде бы мы сделали куклу для насилия.
И вот тут Алнашев и сказал, что такое на самом деле Болясница. Это - любвеобильность. Это такой Свет, что на него слетается Тьма, как мотыльки на свечу. И это поток, водная стихия, которая уносит эту Тьму в Небесное царство, на суд Создателей, которые решают, что с этим делать и куда направить. Мы САМИ этого не можем решать - мы пока творцы, а не Создатели. Я просто ахнула, увидев, как от этой фразы всё встаёт на свои места. Ведь когда мы сами отправляем то, что считаем лишним, чужим, не своим в Нижний мир (а в том этнографическом целительстве, которым я занималась прежде, такой взгляд и был: раз боль из Нижнего мира, то туда Я её и ВОЗВРАЩАЮ), мы берём на себя роль Божества: я тебя породила, я тебя и убью! Забываем о связи с Всевышним и начинаем править мир на своей собственной силе… Так незаметно крепнет гордыня и властелинство, зарождается привычка распоряжаться жизнью «плохих» и «неправильных». Поразило и то, что за какую-то неделю эта Весть дошла до меня дважды. Накануне на Синтезе Фа я услышала: отправляйте свои накопления прежних воплощений на суд Отца, он видит и решает, куда это распределить. А взамен берите огонь для Восхождения (движения, развития).
И ещё сейчас увидела: боль входит в человека тогда, когда перекрыта любвеобильность. А открыта она всегда, когда есть открытость Создателям, приток Небесной любви. Тьма - это пустота, где нет Любви. (Слышала такую расшифровку слова Зло «Здесь любовь отсутствует»). Вместо Любви она в своей псевдо-жизни опирается на Жертвенность - на то, кто и сколько согласен отдать из своей жизни во имя какой-то цели (которая в итоге разворачивается всё к тому же - чтобы взамен меня любили). Но когда видишь Источник и подключаешься к нему - «взамена» нет! Есть изливание любвеобильности из себя, потому что - переполнение!
То есть Болясница, увидела я на семинаре, - не девочка для битья, не резервуар для слива боли, а - портал, проводница, спутница. И когда я тычу в неё иголкой, сливая злость, я словно выплёскиваю в речку грязную воду. А река уже распределяет, что - на корм рыбам, что - в донные отложение, а что прибить песочком к берегу… С этим видением я положила в огонь две свои страдательные болясницы - стихия огня тоже доставляет боль по назначению - и сделала третью. Сделала как «портал» для переброски того, что мешает мне раскрыть куклу во свету туда, где этим помехам самое место…
Тема насилия и ненасилия раскрылась ещё глубже, когда мы подготавливали ткань для куклы во свету. Если ткань кроить, вырезать, рвать, а швы прошивать, то получается насилие. Когда я делаю это, я как бы заставляю ткань принять нужную мне форму. Она такая вся пассивная, неживая, и я делаю с ней, что хочу… А вот если видеть ткань живой и не выкраивать одёжку для куклы, а создавать, если не отрезать кусок, а наделять себя тканью для куклы, не сшивать куски, а сливать наряд воедино, то мысль идёт не о разрушении чего-то во имя создания нового, а о созидании и перетекании одного в другое… И вот это для меня было запредельным докапыванием до мельчайших корешков либо противостояния миру, либо приглашения его в совместное Дело…
Кукла во свету
Когда мы увидели, в каких мелочах может проявиться боль и увидели, как это можно убирать, мы начали делать куклу во свету. Делать по той мысли, что проявилась в ответ на вопрос: что мне сейчас необходимо для моего развития? Мне пришло «Открыться миру». С этой мыслью я и начала мастерить основу. И опять же - так, чтобы не было ни малейших знаков насилия. Той же петли, например, которая перетягивает шею куклы. Или порезов на ткани, выполненных бездумно, как на неживом - чтобы убрать эту боль, мы ткань сполоснули и прогладили, провели через одаривание любвеобильностью и огнём.
Мысль жизни, которая пошла у каждого и каждой из нас, касалась Души, поэтому все, и парни тоже, делали куклу-Хозяйку. Основу для куклы создавали не абы как, а через видение. Остов-позвоночник, прямой и крепкий. Голова, которая не привязывается, а оформляется на этом остове. Титьки - чем больше, тем больше в кукле жизненной силы. Нижний конус-подьюбник: такой, чтобы кукла на нём стояла, и чтобы в нём мощь была. Чем пышнее у девки нижние юбки, тем больше силы в её матке, источнике жизни.
Показывая, как делать основу, и потом, поправляя ошибки в уже сделанном, Алнашев отметил две крайности : одна кукла получится слишком тоща, а в худобе жизни нет. Другая - излишне толстенькая. «Тебе нужна эта полнота? - спросил он у той, кто сделала такую основу. - Ты увидь, что эта кукла - это ты и есть. И если ты закладываешь в её облике полноту, то полнота проявляется и в тебе самой!».
Оп-па! Вот они, мои ведженовские куклы-толстушки, «чем полнее кукла, тем больше женской силы она открывает!». И я, слив отвращение к «лишним килограммам» через Болясницу, накручиваю конус юбки, уже видя, какой будет форма у моей куколки.
Чуть позже Алёна показала, какой образ магичной куклы во свету пришёл к ней на осеннем семинаре в Челябинске, и она тогда её нарисовала: крутобёдрая толстушка. Такую она и сотворила позднее, уже в Степурино. И… растолстела. Точно по той форме, что создала… Теперь эта кукла разобрана, а тот образ, что пришёл сейчас (и зарисован) - гораздо стройнее.
Казалось бы, чего проще - скрутить основу из тряпок? У меня на это ушла большая часть дня. Во многом - на искоренение мысли «Сойдёт и так!» Голова не очень круглая? Сойдёт и так! «Позвоночник» получился непропорционально длинным? Сойдёт! Нет, не сойдёт! Себя же творю! И - перематывала голову, пока не нашла способ сделать её круглой. Обрезала излишки «позвоночника», добавляла ширины конуса подьюбника - делала так, чтобы мне действительно нравилось. Причём было два утра с того дня, как мы начали делать основу для куклы, и каждое утро я видела, что в кукле необходимо подправить: сначала увидела, что голова маловата, потом - что я как-то убого покрыла лицо и руки куклы белой тканью, скусочничала. Полнилась идти и отглаживать новый большой кусок … кусок - слово агрессивное… ту часть такни, которая на самом деле необходима моей кукле. И юбку-конус тоже добавляла слой за слоем, словно каждый раз заново видела, какое движение Жизни проходит через матку моей куклы.
Ткани для наряда куклы во свету берут натуральные и однотонные. Одежда после сборки так же проходит одаривание любвеобильностью и огнём жизни через воду и утюг… Одежду мы тоже творили, кто как видит - рубаха ли это с юбкой, просто рубаха или рубаха-сарафан. Я делала рубаху и сарафан, красный ситец, серый лён. Тут, когда Алексей правил ошибки в одежде для кукол, у меня случились новые открытия. Оказывается, складки на одежде собирают силу и направляют её на плоть. Когда складка спереди, усиливается матка и титьки. Когда сзади - всё идёт на задницу… Тоже переворот в видении - все сарафаны шью, закладывая глубокую складку сзади. Задница и выросла за те годы, что я в них хожу… И ещё вспомнился семинар по плясам, что вели Кокер и Потвора, преподаватели Шевцовской Академии самопознания. Они чётко показали, как в плясе девка цепляет парня своей задницей. Зацепила, повела, потом повернулась - и уже глаза в глаза, разговор душ пошёл. Ох, как же тогда меня плющило, прежде чем я отважилась пойти в пляс с таким посылом! Я сливала в писанке все эти «крутить жопой» и «искать приключения на задницу». Пошла в пляс, с третьей попытки подцепила хлопца… Телом почувствовала, что он словно крючком зацепился и пошёл на привязи… Помню, какой был внутренний триумф: ага, вот я как тебя могу! Вот в чём твоя слабость, твоя «кнопка»! Да и каждого из вас! И вот в чём моя сила! И если как следует насобачиться… Вот именно что «насобачится»: самое подходящее слово для суки.
Это была курская пляска, и Потвора тогда обратила наше внимание, что курский костюм богат украшениями на заду - банты, хвосты, складки. Ну вот ей-богу, никогда мне не хотелось, чтобы парень вёлся на мою задницу! А тогда я смирилась - ну, если так в традиции уложено… А получается, не в традиции - что-то опять не доглядели этнографы… Или в той курской деревне, где это собиралось, был уклад не во свету.
Так что после всех этих проговоров одежда для моей куклы поворотилась - заложенная на спине складка ушла наперёд.
Продолжение следует.