длинная и долгая поездка
Письмо Виктора Ресслера1 Анатолию Шитову (Петру Кружину)2.
Публикуется по копии оригинала, хранящегося в архиве Института Восточной Европы Бременского университета (ф.34). Благодарю Г.Г.Суперфина и работников архива за любезное содействие и предоставление доступа к материалам.
Орфография и пунктуация по возможности сохранены, исправлены лишь очевидные опечатки.
Берлин 4.2.74 Дорогой Толя!
Прости, что задержал ответ на твое письмо от 7.1.74.
Я хоть и не работаю, но все же занятий по дому хватает, к тому же: чтение газеты, телевидение и прочее и прочее занимают целый день. Признаюсь, письмо твое всколыхнуло прошлое, или - как ты пишешь - разбередило старые раны. Все время думал о пережитом, опять начались ночные кошмары на темы лагеря и заключения; и даже жена, на днях, подслушала ночью, когда я по русски бормотал: Боже мой! Боже мой...
Конечно я мог бы ответить тебе коротко на заданные вопросы, поскольку мне не изменяет память: но хочется, если уж раны кровоточат, пролить свет в печальный конец власовского движения.
В твоих вопросах ты спрашиваешь о «моей действительной роли», просишь «писать правду»3. Похоже, что ты сомневаешься в моей честности. Я не обижаюсь на тебя за это! В век когда Ваши тесные сотрудники «скурвливаются», когда генералы и адмиралы бундесвера оказываются агентами, а про Венера4 говорят что у него плохо с деньгами п.ч. она за все прошлые годы заплатил членские взносы в комм. партию, чего же удивляться? Что касается меня и моего прошлого, то тебе проще всего обратиться к К.Г.5, перед которым прошла вся моя жизнь, начиная с того момента, когда Евг.Конст.6 нашла меня, чумазого мальчика, лежащим под машиной в гараже. Мне кажется - и я скажу это с известной гордостью - что как раз Евг.Конст. и К.Г. вложили в мою душу чувство порядочности и долга что не позволило мне бросить А.А.7 в самую тяжелую для него минуту, когда оставили его все «верные соратники». Но тут же могу уверенно сказать, что К.Г.поступил бы также.
Кто я? Как сов. пропаганда любила говорить: «один из простых людей мира». Вся забота моих молодых лет была поддержка моих родных в Сов.Союзе, неоднократно репрессированных и погибших в лагерях около 42-43 г. Как миллионы «простых людей мира» нем. нации, я считал Гитлера спасителем Германии от коммунизма, и мне казалось, что он освободит и русский народ от этого ига. В 1941 я не был еще мобилизован и мне удалось присоединиться к одной команде СС, интересующейся коневодством юга России в качестве переводчика, с условием что мне дадут возможность проехать в Крым к родителям. Мы проехали до Ростова. Я видел как восторженно нас встречали, как «пытали» где можно записаться в армию, идти бороться против коммунистов. Нас считали освободителями. В Крыму я нашел только разоренное гнездо...
Вернувшись в Берлин, я встретился с К.Г. чтобы обменяться впечатлениями. К.Г.навестивший тогда уже лагеря в.п. не был так радужно настроен и рассказал мне о идее Иванова8 и формировании Освободительной Армии. Короче говоря, я по хорошему расстался с кавалерийской частью СС. С.Иванов представил меня в ОКВ, нужно было придать всему какую-то форму и меня записали ст.лейтн. Я с К.Г. и другими поехали в Осинторф. Это было конечно уже в 42 г. , сколько я там побыл - не помню, в общем я не подошел нем.командованию и меня там вытурили. К.Г., как ты знаешь, тоже долго не задержался там. Русские части были брошены на запад, да что там описывать, все это тебе наверно даже лучше известно.
Верно в 43 отправились в Глубокое, потом в Псков. Пожалуй это и есть начальный период когда я попал к Жиленкову. Правда, он составлял там план заброски террористов в Сов.Союз. Предусматривал ли этот план формирование «гвардейской ударной бригады» сказать тебе не могу. Скорее это спутано с планом С.Иванова, который на пробу был приведен в Осинторфе в исполнение налетом в тыл роты или баталиона в сов.форме, приведший тогда сов.командные части в большое смятение. Это было в начале Осинторфа, когда ни А.А. ни Жиленкова ни даже Боярского9 на горизонте не было. Продолжать этот план в большом масштабе (в виде снежного шара) нем.командование видно не решилось. Забросить же в Сов.Союз для терр. действий против членов партии и правительства можно было только одиночных лиц, а не «ударную бригаду».
Эта работа Жиленкова исходила - как и тебе наверно известно - от 6-го отдела имперской безопасности10, под ведомство которого мы видно попали, когда отправились в Глубокое.
Нужно сказать, что с Жиленковым, в отношении работы, было очень тяжело. Уговорить его начать или продолжать обещанную работу или план, было трудно. Я склонен думать, что он тогда уже видел безцельность всех попыток работы, по освобождению родины, в широком масштабе.
Мне кажется, что это был период, когда и А.А. отставили на задний план. Имя свое он формированиям дал, а командование было немецкое. Конечно Ж. не высказывался. Может он видел во мне сторожа приставленного к нему. Но нельзя забывать что Ж. старый партийный работник и по выучке знал как вести себя даже в самом тесном кругу своих генералов.
А что думали генералы, военные спецы, водившие армии?
Насколько мне поверхностно известно содержание послевоенных мемуаров нем.генералов, то они - если не после отступления под Москвой, то уж после Сталинграда, точно знали что война пройграна. Дело же по-моему не в позициях, а в том, что война была пройграна в тот момент, когда не удалось создать «русское национальное движение». В Праге уже не осталось чего освобождать ибо вся русская земля была освобождена от «захватчиков» и оккупантов русским народом которому не оставалось другого выхода! Печально, но это так.
Не: «Карты, женщины, вино», а в первую очередь вино, были усладой Жиленк. Может он думал: напьюсь, не буду думать о будущем!
Последняя совместная работа моя с ним была в Зимних водах, под Львовом. Так наз. «Унтернемен Цепелин»11. Жиленков заинтересовал людей 6 отдела планом забросить в Сов.Союз, чуть ли не в Москву, военную машину с отчаянными людьми, снабженными путевками и всем прочим, которые чуть ли не в Кремель должны были пробраться. Эту идею дала ему кажется эпопея Скорцени выкравшего Муссолини. Вспоминаю: это называлось «Унтернемен Скоропион»12. Кроме того Ж. редактировал там фронтовую газету в которой он особенно обращался к Жукову думая совратить его на «вождизм». Тут мы с ним совсем рассорились. Днями ничего не делать, лежать или играть в преферанс со своими «адъютантами». Гриша Ламсдорф13 был тоже с нами и по приказу генерала заменил меня. Я получил билет до Берлина. Это было летом 44. Оберштурмфюрер Лумм14, который держал связь Жиленкова с 6. отделом, предвидя видно близкий конец, предложил мне получить хорошие бумаги и отправиться в зап.Герм., но я предпочел остаться при А.А. служа делу в которое хотелось верить до конца. Этот конец закончился для меня на грани 1956 года!
Перехожу к последнему действию Власовской трагедии. 17. апреля я выехал с Сахаровым15 из Берлина с целью примкнуть к 1.дивизии. Фронта фактически не было. Отступали по направлению Дрездена спеша перейти Эльбу. Связи с А.А. не было. Фельдмаршалу Шернеру16, генерал Буняченко велел дословно передать «Член ему в горло, чтоб голова не качалась» (Хорош полководец!) В Богемских лесах он созвал «собрание» под открытым небом, где говорил, намекая на А.А., что мол брошено войско и мнил себя «фюрером» оставшимся на своем посту. Я уверен, что «поход на Прагу» совершен по инициативе Буняченко. А.А. не было тогда в близи. Когда я пробравшись из восставшей Праги примкнул к нему в местечке километрах в 25. от Праги, я застал А.А. в крайне подавленном состоянии духа. Видно было, что вся эта авантюра не лежала ему. Что его даже не спросили, что ему совестно было перед своими союзниками немцами, какие они ни были. Конечно А.А. был не настолько близорук и глуп, думать, этим ударом в тыл нем.частям, заслужить прощение Сталина.
«Звон мнимой победы» Буняченко раздавался не долго. Только услышав, издалека, лязг сов.танков, «армада» его двинулась на юг. Ехал и А.А. с несколькими машинами своего сопровождения. Ехали в колонне немцких частей и можешь представить каково было душевное состояние А.А. которого теперь нем. части защищали от чехов; а тем самые чехи, которые вчера радостными возгласами приветствовали Власовцев как освободителей. Праги (чего совершенно не было), поднимали теперь кулаки и даже оружие.
В Пильзене нам предоставлена была квартира, видно только что покинутая нем.семьей, со шкафами полными гражданской одеждой. После завтрака у амер.генерала, где нам ничего не было сказано о нашей дальнейшей судьбе, нас оставили в покое, шли видно запросы в высших кругах командования. Мне все это не нравилось. Я предложил А.А. переодеться, сесть в машину и катнуть на герм. территорию, конечно не всей компанией. А.А. сказал, что не может оставить своих людей в такую минуту. Кажется подвечер того же дня, нас уж под конвоем, но в своих машинах, перебросили в местечко граничевшее с расположением сов.частей. Переводить мне там уж нечего было, этим занялись люди тов. Тензерова17. А.А. был неспокоен. Видно перспектива быть выданным грозно встала перед ним. Он спросил меня об этом, но что я мог ответить ему? Одна надежда была на порядочность западных союзников. Но кто мог предположить, что они так трусливо и подло попытаются замаскировать выдачу своего пленника?
На следующий день, после полудня, прошла «параша» что генерал едет со своим штабом на переговоры к амер.главкому. Собралось машин 8 или 9. Оружие еще за день велели сдать: у многих амер.солдаты откупали пистолеты. Я свой бельгийский револьвер спрятал. Когда садились в машину я положил его под откидывающее сидение впереди, где сел Антонов18 - с шофером. А.А. сидел в фоне машины справа. Я рядом с ним слева. Колонна, эскортируемая спереди амер.броневой машиной, вытянулась из местечка и пошла по шоссе на запад. Сразу нас обогнал сов.мотоциклист, что мне, как-то, совсем не понравилось. Машина А.А. шла что-то третьей сзади. Километра два за местечком, перед первым перекрестком колонна остановилась. Наблюдая с левой стороны, я заметил какие-то фигуры у головной машины, это мне совсем не понравилось. Я сказл шоферу: заворачивай машину обратно, но этот предатель (как видно из описания Якушева19) сказал что шоссе мол узко, я не могу развернуться. В это время я вижу что от головы колонны к нам идут несколько военных с автоматами. Не хочу строить из себя героя, и признаюсь, что никогда не целился во что живое, но тут я готов был хоть первые пули выпустить на нападающего. Я сказал шоферу (фамилии его не помню) приподымись, я револьвер достану, но и он и Антонов сидели как прикованные!
В это время к машине подошел автоматчик; как видно он знал что здесь сидит А.А., а может и шофер сделал ему знак. Рванув ручку дверцы этот Якушев (?) заставил выйти меня и конечно А.А. ведя его к голове колонны. Я побежал тоже вперед, наивно думая, что может все-таки тут какая-нибудь ошибка (амер.генерал ведь ждет!) Ами стояли у бронемашины, спокойно жевали резинку и пожалуй посмеивались. Мешая обрывки нем. франц. и русс. языков я пытался объяснить им, что они должны вмешаться, оградить генерала и привести его в амер.штаб. А.А.оглянулся и увидел, что кроме меня и одной молодой сестры, которая ехала с нами, никого не соталось. Взглянув вдоль машин, я заметил что шофер А.А. развернул свою машину и дает ходу вместе с Антоновым. Прислонившись к бронемашине, А.А. рванул шинель и открыв грудь сказал Якушеву (?) «Стреляй!» В этот момент сестра Вера защищая телом своим А.А. крикнула «Нет, он хороший!» (Не забудьте «историки» поставить памятник этой простой, чистой, русской девушке. Из всего «придворья» она одна готова была пожертвовать жизнью за идею и ея вождя. Может в тот же день пьяная рота советской солдатески растерзала ея тело и душу, но память о ней не должна погибнуть!) «Стреляй», сказал А.А., но Якушев (?) сказал с пафосом: «Вас будет судить тов. Сталин в Москве» и заставил сесть его в машину. Бедняга оглянулся кругом. Ни души! только я еще пытался что-то доказать американцам. В тоске своей он сказал: «А Ресслер, где же Ресслер?» У меня не хватило совести отвернуться - я сел в машину которую кажется вел тот предатель о котором упоминает Фоминых20 в своей статье. Мы поехали обратно в расположение сов.войск, на «восток». Это была длинная и долгая поездка... Началась она 12 мая 1945г.
Приехав в штаб дивизии (?) где в большой палатке виднелись остатки пиршества союзных победителей, А.А. предложили написать приказ о сдаче в плен его частей. Что ему оставалось делать? ведь и так они были разоружены и пленены. После этого нас разъединили и я больше не видел А.А.
Все это я может написал немного подробно и как на духу, хотя бы для того, чтобы доказать, что этот «герой сов.союза» Фоминых, герой по л ж и!
Я уже где-то читал про этот ковер. Про разбитые очки и трясущиеся руки. Все это л о ж ь! Генерал Власов вел себя как герой!!!
День спустя, когда выводили из провизорного заключения умыться, я встретил Буняченко. Он сказал что пришел сам, что нет смысла скрываться.
После нескольких допросов по штабам нас посадили в Дрездене в Дуглас, из которого вынуты были сиденья. «Заки» устроились среди ковров, узлов с материалами и прочим награбленным имуществом.
20.мая мы прибыли в Москву. Первую ночь я провел на Лубянке, а потом переброшен в Лефортовскую тюрьму, где пробыл что-то до середины ноября.
К чему сводились все эти ночные допросы, точно не могу уже сказать. скрывать мне было нечего. Что я знал, все было известно. Помнится, что хотели добиться от меня подтверждения, что А.А. работал с Гестапо и их ставленник. Я отрицал это, зная, что только Жиленков действовал по этой линии. Связь же А.А. и РОА с Гиммлером завязалась после 20.июля 44.года, когда Гиммлер получил по линии вермахта большие полномочия, если не все командование тыловых частей.
Интересовались конечно и планами которые разрабатывал Жиленков, хотя из них - по-моему - ни один не был приведен в исполнение.
В конце всей это мучительной процедуры, уже значит осенью, я с группой других «осужденных», должен был подписать бумажку, что принял к сведению быть осужденным «ОСО» по статье 58 пункт 6 на 15 лет исправительно-трудовых лагерей.
После нескольких недель в Бутырках, где в небольших камерах было набито свыше ста человек, нас перебросили в «Красную Пресню» куда приезжают «покупатели» живого товара. Эшелон теплушек с пополнением прибыл в Каргопольские лагеря уже зимой. Я с пятнадцатью годами считался «тяжеловесом» (тогда ведь считалось: 10 лет или «вышка»). За зону меня не выводили. Работали по постройке и разборке бараков в лагере. Темпер: минус 40. В этих условиях мне упала балка на голову. Наверно ватная шапка спасла мой череп. Не помню когда очнулся в санчасти. Может это вообще было мое спасение. Эту зиму многие не перенесли. Верно это был уже февраль, как меня их санчасти срочно собирают «с вещами» (!) ведут поддерживая на ст.Ярцево, сажают в пассажирский поезд Мурманск-Москва, битком набитый; народ шарахается, мне освобождают багажную койку, на которой я забиваюсь и отогреваюсь до Москвы где меня ждет «освобождение» как все предполагали!
«Лубянка, ты ночью полная огня...», но опять только одна ночь и «черный ворон» везет меня в Лефортово. Мало-мало битый лагерник, я отказался от допросов, потребовал врача, и даже получил «больничное» 50 гр.молока и две ложечки крошеной сырой капусты (витаминное).
Тут по-моему (о «воле» конечно забыть пришлось) собирались сделать очную ставку или показать меня на процессе, ибо обращались мягче, кажется даже волосы не стригли наголо, в общем подготовляли. Месяцами не допрашивали. В результате, опять уж осенью, опять на этап и опять Ярцево!
В декабре 46.: Столыпинский по 30-32 «ЗЫКА» втисканных коленкой конвоира в купе, пайка в 300 грамм, кусок селедки, редко вода на станции; оправляться раз в день, бегом по коридору вагона, д о л г и й этап, 33 дня в пути, мы больше вывалились из вагона, чем вылезли: Карабаз, пересылка «Карлага».
Еще раз, кажется в 54.возили меня в Москву. И опять меня провожали с завистью как едущего на «волю», но эта поездка, этот этап представлялся мне как туристическая прогулка. Тоже в Столыпинском, но свободно, отдельно от «урок». Сидел я в Бутырках с одним доктором из Вены.
Уж не знаю какое мне фантастическое обвинение хотели пришить. Как будто что-то со Швейцарией (едва что помню). Но тут уж я «как старый лагерник» просто высмеял их. Опять пришлось лето провести «в столице Вашей родины Москве». Ты знаешь, между прочим, сколько есть городов с присказкой матери? - четыре: «Киев мать городов»; «Москва матушка»; «Одесса мама»; «Магадан, мать его...» На счастье, туда я не попал. Вернулся в свой «Спец-лаг», где после договора с Аденауэром, нас немцев отправили на родину как «амнистированных».
Вот моя э п о п е я или о д и с с е я. Может ты что почерпнешь из моего повествования. Воздай должное А.А. Он заслужил этого!
Серд. Привет всем Вашим, Витя.
[приписка на полях] Статьи Тишкова21 у меня нет. Если пришлешь копию, буду рад.
Комментарии большей частью основаны на книге К.М.Александрова «Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А.Власова» (Москва, «Посев», 2009) и данных Г.Г.Суперфина.
1 - Ресслер Виктор Адольфович (1906, Феодосия Таврической губ. - после 1974, ФРГ) - личный переводчик А. А. Власова (1944-1945), обер-лейтенант Вермахта (на 1945). Из служащих (по др. записи - сын рабочего). Образование 5 кл. Из СССР репатриировался в Германию накануне войны (Volksdeutsche). Гражданин Германии. Проживал в Берлине, по гражданской специальности - токарь и шофер-механик. С апр. 1942 на службе в РСХА (VIAmt). Участвовал в формировании РННА (1942). Личный переводчик Г. Н. Жиленкова (апр. 1943 - июль 1944). С ноября 1944 - личный переводчик А. А. Власова. Арестован в американской оккупационной зоне Чехии 12 мая 1945 и вывезен в советскую зону. 20 окт. 1945 ОСО при НКВД СССР осужден на 15 лет ИТЛ по ст. 58-6 (по обвинению в шпионаже в пользу Великобритании). В ГУЛАГ (ОЛП № 1) прибыл в ноябре 1945 из колонии УНКВД по Московской обл. Срок отбывал на ОЛП № 2. В февр. 1946 отправлен в Москву, в ГУКР «СМЕРШ», готовился в качестве «свидетеля» для «открытого процесса» над руководителями Власовского движения, но процесс не состоялся. С 11 окт. по 7 дек. 1946 находился на ОЛП № 15, затем убыл в Карлаг МВД СССР (распоряжение ГУЛАГа № 9/72999 от 23 ноября 1946) и содержался в наряде станции Карабас (в 30-35 км южнее Караганды) Карагандинской ж/д. Освободился в 1955 и репатриировался в Германию как быв. военнопленный. После 1955 - в ФРГ. Автор ценных воспоминаний об обстоятельствах ареста А. А. Власова 12 мая 1945.
2 - Шитов Анатолий Николаевич (1921-1997, псевдонимы А. Балашов, Петр Кружин) - лейтенант РККА, политработник, зам.командира стрелковой роты попал в плен в мае 1942г. Пропагандист РОА, после войны активный участник СБОНР, работал в мюнхенском институте по изучению СССР и на радио Свобода. Собирал воспоминания о власовском движении, издавал бюллетень «С народом - за народ» (1964-1965)
Существуют определенные расхождения между версиями Г.Г.Суперфина (считающего, что наст.имя Шитов) и К.М.Александрова (считающего, что наст. имя Бублик)
(ср. документы по Шитову (1, 2) и карточку военнопленного Бублика (1, 2) из ОБД Мемориал.)
3 - П.Кружин записал со слов В.Ресслера воспоминания об аресте Власова «Вот что сохранилось в памяти» и опубликовал их в пятой тетради «С народом - за народ» (1965). (1, 2). Очевидно, он просил Ресслера уточнить или дополнить некоторые данные.
4 - Герберт Венер (1906 -1990) - член КПГ (до 1942г.), впоследствии СДПГ. В 1974г. председатель фракции СДПГ (правящей партии) в бундестаге.
5 - Кромиади Константин Григорьевич (1893 -1990) - поручик царской армии, полковник белой армии, белоэмигрант, один из основателей РННА (1942, Осинторф, т.н. Versuchsverband Mitte), затем комендант штаба Власова. П.Кружин был женат на его дочери.
6 - Кромиади Евгения Константиновна (1892 (1890?) - 1970) - жена К.Кромиади.
7 - Власова
8 - Иванов Сергей Никитич (? - ?) - белоэмигрант, инженер, один из инициаторов создания Versuchsverband Mitte.
9 - Баерский Владимир Гилярович (1901-1945, псевдоним: Боярский) - полковник РККА, попав в плен, в августе 1942 совместно с Власовым обратился с докладной запиской о необходимости создания русской армии, которая сражалась бы на стороне Германии. Генерал-майор войск КОНР. Казнен советско-чешскими партизанами в мае 1945г.
10 - 6 управление РСХА - СД-заграница.
11 - Предприятие Цеппелин - начатый в 1942 г. проект 6 управления, направленный на разведку, диверсии, саботаж, теракты, меропрития по разложению на территории СССР.
12 - Предприятие Скорпион - комплекс экспериментальных диверсионно-пропагандистских меропритий, организованных в 1944г. под эгидой пропагандистского полка СС «Курт Эггерс» и его командира Г.д’Алькена.
13 - Ламсдорф Григорий Павлович (1910-2004) - белоэмигрант, участник войны в Испании (франкист), служил в Versuchsverband Mitte, затем в РОА. См. также интервью 2004 г.
14 - Херманн Лумм (1912 - ?) - штурмбаннфюрер СС, сотрудник Цеппелина.
15 - Сахаров Игорь Константинович (1912 - 1977) - белоэмигрант, сын генерала К.В.Сахарова, был одним из командиров Versuchsverband Mitte, полковник КОНР.
16 - Фердинанд Шернер (1892 - 1973) - фельдмаршал, на тот момент командовал группой армий Центр. См. также описание событий в изложении майора Швеннингера
17 - Тензеров Николай Васильевич (1904 (?) - 1957, наст. фамилия, вероятно, Пузанов, послевоенный псевдоним Ветлугин) - инженер (?), в плену (1942) выдал себя за интенданта II ранга, впоследствии стал начальником Управления безопасности КОНР.
18 - Антонов Ростислав Львович (1920 - 1977) - капитан РККА, попал в плен в 1942 г., личный адъютант Власова.
19 - Якушов Михаил Иванович (1922 - 2005) - капитан РККА, командир мотострелкового батальона. См. егоописание событий: 1, 2.
20 - Фоминых Евгений Иванович (1906 - 1977), генерал РККА, в мае 1945 г. командовал 25 танковым корпусом, в 1962-м напечтал в «Известиях» статью «Как был пленен предатель Власов».
21 - имеется в виду статья А.В.Тишкова "Предатель перед советским судом" (Советское государство и право, 2/1973)
Публикуется по копии оригинала, хранящегося в архиве Института Восточной Европы Бременского университета (ф.34). Благодарю Г.Г.Суперфина и работников архива за любезное содействие и предоставление доступа к материалам.
Орфография и пунктуация по возможности сохранены, исправлены лишь очевидные опечатки.
Берлин 4.2.74 Дорогой Толя!
Прости, что задержал ответ на твое письмо от 7.1.74.
Я хоть и не работаю, но все же занятий по дому хватает, к тому же: чтение газеты, телевидение и прочее и прочее занимают целый день. Признаюсь, письмо твое всколыхнуло прошлое, или - как ты пишешь - разбередило старые раны. Все время думал о пережитом, опять начались ночные кошмары на темы лагеря и заключения; и даже жена, на днях, подслушала ночью, когда я по русски бормотал: Боже мой! Боже мой...
Конечно я мог бы ответить тебе коротко на заданные вопросы, поскольку мне не изменяет память: но хочется, если уж раны кровоточат, пролить свет в печальный конец власовского движения.
В твоих вопросах ты спрашиваешь о «моей действительной роли», просишь «писать правду»3. Похоже, что ты сомневаешься в моей честности. Я не обижаюсь на тебя за это! В век когда Ваши тесные сотрудники «скурвливаются», когда генералы и адмиралы бундесвера оказываются агентами, а про Венера4 говорят что у него плохо с деньгами п.ч. она за все прошлые годы заплатил членские взносы в комм. партию, чего же удивляться? Что касается меня и моего прошлого, то тебе проще всего обратиться к К.Г.5, перед которым прошла вся моя жизнь, начиная с того момента, когда Евг.Конст.6 нашла меня, чумазого мальчика, лежащим под машиной в гараже. Мне кажется - и я скажу это с известной гордостью - что как раз Евг.Конст. и К.Г. вложили в мою душу чувство порядочности и долга что не позволило мне бросить А.А.7 в самую тяжелую для него минуту, когда оставили его все «верные соратники». Но тут же могу уверенно сказать, что К.Г.поступил бы также.
Кто я? Как сов. пропаганда любила говорить: «один из простых людей мира». Вся забота моих молодых лет была поддержка моих родных в Сов.Союзе, неоднократно репрессированных и погибших в лагерях около 42-43 г. Как миллионы «простых людей мира» нем. нации, я считал Гитлера спасителем Германии от коммунизма, и мне казалось, что он освободит и русский народ от этого ига. В 1941 я не был еще мобилизован и мне удалось присоединиться к одной команде СС, интересующейся коневодством юга России в качестве переводчика, с условием что мне дадут возможность проехать в Крым к родителям. Мы проехали до Ростова. Я видел как восторженно нас встречали, как «пытали» где можно записаться в армию, идти бороться против коммунистов. Нас считали освободителями. В Крыму я нашел только разоренное гнездо...
Вернувшись в Берлин, я встретился с К.Г. чтобы обменяться впечатлениями. К.Г.навестивший тогда уже лагеря в.п. не был так радужно настроен и рассказал мне о идее Иванова8 и формировании Освободительной Армии. Короче говоря, я по хорошему расстался с кавалерийской частью СС. С.Иванов представил меня в ОКВ, нужно было придать всему какую-то форму и меня записали ст.лейтн. Я с К.Г. и другими поехали в Осинторф. Это было конечно уже в 42 г. , сколько я там побыл - не помню, в общем я не подошел нем.командованию и меня там вытурили. К.Г., как ты знаешь, тоже долго не задержался там. Русские части были брошены на запад, да что там описывать, все это тебе наверно даже лучше известно.
Верно в 43 отправились в Глубокое, потом в Псков. Пожалуй это и есть начальный период когда я попал к Жиленкову. Правда, он составлял там план заброски террористов в Сов.Союз. Предусматривал ли этот план формирование «гвардейской ударной бригады» сказать тебе не могу. Скорее это спутано с планом С.Иванова, который на пробу был приведен в Осинторфе в исполнение налетом в тыл роты или баталиона в сов.форме, приведший тогда сов.командные части в большое смятение. Это было в начале Осинторфа, когда ни А.А. ни Жиленкова ни даже Боярского9 на горизонте не было. Продолжать этот план в большом масштабе (в виде снежного шара) нем.командование видно не решилось. Забросить же в Сов.Союз для терр. действий против членов партии и правительства можно было только одиночных лиц, а не «ударную бригаду».
Эта работа Жиленкова исходила - как и тебе наверно известно - от 6-го отдела имперской безопасности10, под ведомство которого мы видно попали, когда отправились в Глубокое.
Нужно сказать, что с Жиленковым, в отношении работы, было очень тяжело. Уговорить его начать или продолжать обещанную работу или план, было трудно. Я склонен думать, что он тогда уже видел безцельность всех попыток работы, по освобождению родины, в широком масштабе.
Мне кажется, что это был период, когда и А.А. отставили на задний план. Имя свое он формированиям дал, а командование было немецкое. Конечно Ж. не высказывался. Может он видел во мне сторожа приставленного к нему. Но нельзя забывать что Ж. старый партийный работник и по выучке знал как вести себя даже в самом тесном кругу своих генералов.
А что думали генералы, военные спецы, водившие армии?
Насколько мне поверхностно известно содержание послевоенных мемуаров нем.генералов, то они - если не после отступления под Москвой, то уж после Сталинграда, точно знали что война пройграна. Дело же по-моему не в позициях, а в том, что война была пройграна в тот момент, когда не удалось создать «русское национальное движение». В Праге уже не осталось чего освобождать ибо вся русская земля была освобождена от «захватчиков» и оккупантов русским народом которому не оставалось другого выхода! Печально, но это так.
Не: «Карты, женщины, вино», а в первую очередь вино, были усладой Жиленк. Может он думал: напьюсь, не буду думать о будущем!
Последняя совместная работа моя с ним была в Зимних водах, под Львовом. Так наз. «Унтернемен Цепелин»11. Жиленков заинтересовал людей 6 отдела планом забросить в Сов.Союз, чуть ли не в Москву, военную машину с отчаянными людьми, снабженными путевками и всем прочим, которые чуть ли не в Кремель должны были пробраться. Эту идею дала ему кажется эпопея Скорцени выкравшего Муссолини. Вспоминаю: это называлось «Унтернемен Скоропион»12. Кроме того Ж. редактировал там фронтовую газету в которой он особенно обращался к Жукову думая совратить его на «вождизм». Тут мы с ним совсем рассорились. Днями ничего не делать, лежать или играть в преферанс со своими «адъютантами». Гриша Ламсдорф13 был тоже с нами и по приказу генерала заменил меня. Я получил билет до Берлина. Это было летом 44. Оберштурмфюрер Лумм14, который держал связь Жиленкова с 6. отделом, предвидя видно близкий конец, предложил мне получить хорошие бумаги и отправиться в зап.Герм., но я предпочел остаться при А.А. служа делу в которое хотелось верить до конца. Этот конец закончился для меня на грани 1956 года!
Перехожу к последнему действию Власовской трагедии. 17. апреля я выехал с Сахаровым15 из Берлина с целью примкнуть к 1.дивизии. Фронта фактически не было. Отступали по направлению Дрездена спеша перейти Эльбу. Связи с А.А. не было. Фельдмаршалу Шернеру16, генерал Буняченко велел дословно передать «Член ему в горло, чтоб голова не качалась» (Хорош полководец!) В Богемских лесах он созвал «собрание» под открытым небом, где говорил, намекая на А.А., что мол брошено войско и мнил себя «фюрером» оставшимся на своем посту. Я уверен, что «поход на Прагу» совершен по инициативе Буняченко. А.А. не было тогда в близи. Когда я пробравшись из восставшей Праги примкнул к нему в местечке километрах в 25. от Праги, я застал А.А. в крайне подавленном состоянии духа. Видно было, что вся эта авантюра не лежала ему. Что его даже не спросили, что ему совестно было перед своими союзниками немцами, какие они ни были. Конечно А.А. был не настолько близорук и глуп, думать, этим ударом в тыл нем.частям, заслужить прощение Сталина.
«Звон мнимой победы» Буняченко раздавался не долго. Только услышав, издалека, лязг сов.танков, «армада» его двинулась на юг. Ехал и А.А. с несколькими машинами своего сопровождения. Ехали в колонне немцких частей и можешь представить каково было душевное состояние А.А. которого теперь нем. части защищали от чехов; а тем самые чехи, которые вчера радостными возгласами приветствовали Власовцев как освободителей. Праги (чего совершенно не было), поднимали теперь кулаки и даже оружие.
В Пильзене нам предоставлена была квартира, видно только что покинутая нем.семьей, со шкафами полными гражданской одеждой. После завтрака у амер.генерала, где нам ничего не было сказано о нашей дальнейшей судьбе, нас оставили в покое, шли видно запросы в высших кругах командования. Мне все это не нравилось. Я предложил А.А. переодеться, сесть в машину и катнуть на герм. территорию, конечно не всей компанией. А.А. сказал, что не может оставить своих людей в такую минуту. Кажется подвечер того же дня, нас уж под конвоем, но в своих машинах, перебросили в местечко граничевшее с расположением сов.частей. Переводить мне там уж нечего было, этим занялись люди тов. Тензерова17. А.А. был неспокоен. Видно перспектива быть выданным грозно встала перед ним. Он спросил меня об этом, но что я мог ответить ему? Одна надежда была на порядочность западных союзников. Но кто мог предположить, что они так трусливо и подло попытаются замаскировать выдачу своего пленника?
На следующий день, после полудня, прошла «параша» что генерал едет со своим штабом на переговоры к амер.главкому. Собралось машин 8 или 9. Оружие еще за день велели сдать: у многих амер.солдаты откупали пистолеты. Я свой бельгийский револьвер спрятал. Когда садились в машину я положил его под откидывающее сидение впереди, где сел Антонов18 - с шофером. А.А. сидел в фоне машины справа. Я рядом с ним слева. Колонна, эскортируемая спереди амер.броневой машиной, вытянулась из местечка и пошла по шоссе на запад. Сразу нас обогнал сов.мотоциклист, что мне, как-то, совсем не понравилось. Машина А.А. шла что-то третьей сзади. Километра два за местечком, перед первым перекрестком колонна остановилась. Наблюдая с левой стороны, я заметил какие-то фигуры у головной машины, это мне совсем не понравилось. Я сказл шоферу: заворачивай машину обратно, но этот предатель (как видно из описания Якушева19) сказал что шоссе мол узко, я не могу развернуться. В это время я вижу что от головы колонны к нам идут несколько военных с автоматами. Не хочу строить из себя героя, и признаюсь, что никогда не целился во что живое, но тут я готов был хоть первые пули выпустить на нападающего. Я сказал шоферу (фамилии его не помню) приподымись, я револьвер достану, но и он и Антонов сидели как прикованные!
В это время к машине подошел автоматчик; как видно он знал что здесь сидит А.А., а может и шофер сделал ему знак. Рванув ручку дверцы этот Якушев (?) заставил выйти меня и конечно А.А. ведя его к голове колонны. Я побежал тоже вперед, наивно думая, что может все-таки тут какая-нибудь ошибка (амер.генерал ведь ждет!) Ами стояли у бронемашины, спокойно жевали резинку и пожалуй посмеивались. Мешая обрывки нем. франц. и русс. языков я пытался объяснить им, что они должны вмешаться, оградить генерала и привести его в амер.штаб. А.А.оглянулся и увидел, что кроме меня и одной молодой сестры, которая ехала с нами, никого не соталось. Взглянув вдоль машин, я заметил что шофер А.А. развернул свою машину и дает ходу вместе с Антоновым. Прислонившись к бронемашине, А.А. рванул шинель и открыв грудь сказал Якушеву (?) «Стреляй!» В этот момент сестра Вера защищая телом своим А.А. крикнула «Нет, он хороший!» (Не забудьте «историки» поставить памятник этой простой, чистой, русской девушке. Из всего «придворья» она одна готова была пожертвовать жизнью за идею и ея вождя. Может в тот же день пьяная рота советской солдатески растерзала ея тело и душу, но память о ней не должна погибнуть!) «Стреляй», сказал А.А., но Якушев (?) сказал с пафосом: «Вас будет судить тов. Сталин в Москве» и заставил сесть его в машину. Бедняга оглянулся кругом. Ни души! только я еще пытался что-то доказать американцам. В тоске своей он сказал: «А Ресслер, где же Ресслер?» У меня не хватило совести отвернуться - я сел в машину которую кажется вел тот предатель о котором упоминает Фоминых20 в своей статье. Мы поехали обратно в расположение сов.войск, на «восток». Это была длинная и долгая поездка... Началась она 12 мая 1945г.
Приехав в штаб дивизии (?) где в большой палатке виднелись остатки пиршества союзных победителей, А.А. предложили написать приказ о сдаче в плен его частей. Что ему оставалось делать? ведь и так они были разоружены и пленены. После этого нас разъединили и я больше не видел А.А.
Все это я может написал немного подробно и как на духу, хотя бы для того, чтобы доказать, что этот «герой сов.союза» Фоминых, герой по л ж и!
Я уже где-то читал про этот ковер. Про разбитые очки и трясущиеся руки. Все это л о ж ь! Генерал Власов вел себя как герой!!!
День спустя, когда выводили из провизорного заключения умыться, я встретил Буняченко. Он сказал что пришел сам, что нет смысла скрываться.
После нескольких допросов по штабам нас посадили в Дрездене в Дуглас, из которого вынуты были сиденья. «Заки» устроились среди ковров, узлов с материалами и прочим награбленным имуществом.
20.мая мы прибыли в Москву. Первую ночь я провел на Лубянке, а потом переброшен в Лефортовскую тюрьму, где пробыл что-то до середины ноября.
К чему сводились все эти ночные допросы, точно не могу уже сказать. скрывать мне было нечего. Что я знал, все было известно. Помнится, что хотели добиться от меня подтверждения, что А.А. работал с Гестапо и их ставленник. Я отрицал это, зная, что только Жиленков действовал по этой линии. Связь же А.А. и РОА с Гиммлером завязалась после 20.июля 44.года, когда Гиммлер получил по линии вермахта большие полномочия, если не все командование тыловых частей.
Интересовались конечно и планами которые разрабатывал Жиленков, хотя из них - по-моему - ни один не был приведен в исполнение.
В конце всей это мучительной процедуры, уже значит осенью, я с группой других «осужденных», должен был подписать бумажку, что принял к сведению быть осужденным «ОСО» по статье 58 пункт 6 на 15 лет исправительно-трудовых лагерей.
После нескольких недель в Бутырках, где в небольших камерах было набито свыше ста человек, нас перебросили в «Красную Пресню» куда приезжают «покупатели» живого товара. Эшелон теплушек с пополнением прибыл в Каргопольские лагеря уже зимой. Я с пятнадцатью годами считался «тяжеловесом» (тогда ведь считалось: 10 лет или «вышка»). За зону меня не выводили. Работали по постройке и разборке бараков в лагере. Темпер: минус 40. В этих условиях мне упала балка на голову. Наверно ватная шапка спасла мой череп. Не помню когда очнулся в санчасти. Может это вообще было мое спасение. Эту зиму многие не перенесли. Верно это был уже февраль, как меня их санчасти срочно собирают «с вещами» (!) ведут поддерживая на ст.Ярцево, сажают в пассажирский поезд Мурманск-Москва, битком набитый; народ шарахается, мне освобождают багажную койку, на которой я забиваюсь и отогреваюсь до Москвы где меня ждет «освобождение» как все предполагали!
«Лубянка, ты ночью полная огня...», но опять только одна ночь и «черный ворон» везет меня в Лефортово. Мало-мало битый лагерник, я отказался от допросов, потребовал врача, и даже получил «больничное» 50 гр.молока и две ложечки крошеной сырой капусты (витаминное).
Тут по-моему (о «воле» конечно забыть пришлось) собирались сделать очную ставку или показать меня на процессе, ибо обращались мягче, кажется даже волосы не стригли наголо, в общем подготовляли. Месяцами не допрашивали. В результате, опять уж осенью, опять на этап и опять Ярцево!
В декабре 46.: Столыпинский по 30-32 «ЗЫКА» втисканных коленкой конвоира в купе, пайка в 300 грамм, кусок селедки, редко вода на станции; оправляться раз в день, бегом по коридору вагона, д о л г и й этап, 33 дня в пути, мы больше вывалились из вагона, чем вылезли: Карабаз, пересылка «Карлага».
Еще раз, кажется в 54.возили меня в Москву. И опять меня провожали с завистью как едущего на «волю», но эта поездка, этот этап представлялся мне как туристическая прогулка. Тоже в Столыпинском, но свободно, отдельно от «урок». Сидел я в Бутырках с одним доктором из Вены.
Уж не знаю какое мне фантастическое обвинение хотели пришить. Как будто что-то со Швейцарией (едва что помню). Но тут уж я «как старый лагерник» просто высмеял их. Опять пришлось лето провести «в столице Вашей родины Москве». Ты знаешь, между прочим, сколько есть городов с присказкой матери? - четыре: «Киев мать городов»; «Москва матушка»; «Одесса мама»; «Магадан, мать его...» На счастье, туда я не попал. Вернулся в свой «Спец-лаг», где после договора с Аденауэром, нас немцев отправили на родину как «амнистированных».
Вот моя э п о п е я или о д и с с е я. Может ты что почерпнешь из моего повествования. Воздай должное А.А. Он заслужил этого!
Серд. Привет всем Вашим, Витя.
[приписка на полях] Статьи Тишкова21 у меня нет. Если пришлешь копию, буду рад.
Комментарии большей частью основаны на книге К.М.Александрова «Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А.Власова» (Москва, «Посев», 2009) и данных Г.Г.Суперфина.
1 - Ресслер Виктор Адольфович (1906, Феодосия Таврической губ. - после 1974, ФРГ) - личный переводчик А. А. Власова (1944-1945), обер-лейтенант Вермахта (на 1945). Из служащих (по др. записи - сын рабочего). Образование 5 кл. Из СССР репатриировался в Германию накануне войны (Volksdeutsche). Гражданин Германии. Проживал в Берлине, по гражданской специальности - токарь и шофер-механик. С апр. 1942 на службе в РСХА (VIAmt). Участвовал в формировании РННА (1942). Личный переводчик Г. Н. Жиленкова (апр. 1943 - июль 1944). С ноября 1944 - личный переводчик А. А. Власова. Арестован в американской оккупационной зоне Чехии 12 мая 1945 и вывезен в советскую зону. 20 окт. 1945 ОСО при НКВД СССР осужден на 15 лет ИТЛ по ст. 58-6 (по обвинению в шпионаже в пользу Великобритании). В ГУЛАГ (ОЛП № 1) прибыл в ноябре 1945 из колонии УНКВД по Московской обл. Срок отбывал на ОЛП № 2. В февр. 1946 отправлен в Москву, в ГУКР «СМЕРШ», готовился в качестве «свидетеля» для «открытого процесса» над руководителями Власовского движения, но процесс не состоялся. С 11 окт. по 7 дек. 1946 находился на ОЛП № 15, затем убыл в Карлаг МВД СССР (распоряжение ГУЛАГа № 9/72999 от 23 ноября 1946) и содержался в наряде станции Карабас (в 30-35 км южнее Караганды) Карагандинской ж/д. Освободился в 1955 и репатриировался в Германию как быв. военнопленный. После 1955 - в ФРГ. Автор ценных воспоминаний об обстоятельствах ареста А. А. Власова 12 мая 1945.
2 - Шитов Анатолий Николаевич (1921-1997, псевдонимы А. Балашов, Петр Кружин) - лейтенант РККА, политработник, зам.командира стрелковой роты попал в плен в мае 1942г. Пропагандист РОА, после войны активный участник СБОНР, работал в мюнхенском институте по изучению СССР и на радио Свобода. Собирал воспоминания о власовском движении, издавал бюллетень «С народом - за народ» (1964-1965)
Существуют определенные расхождения между версиями Г.Г.Суперфина (считающего, что наст.имя Шитов) и К.М.Александрова (считающего, что наст. имя Бублик)
(ср. документы по Шитову (1, 2) и карточку военнопленного Бублика (1, 2) из ОБД Мемориал.)
3 - П.Кружин записал со слов В.Ресслера воспоминания об аресте Власова «Вот что сохранилось в памяти» и опубликовал их в пятой тетради «С народом - за народ» (1965). (1, 2). Очевидно, он просил Ресслера уточнить или дополнить некоторые данные.
4 - Герберт Венер (1906 -1990) - член КПГ (до 1942г.), впоследствии СДПГ. В 1974г. председатель фракции СДПГ (правящей партии) в бундестаге.
5 - Кромиади Константин Григорьевич (1893 -1990) - поручик царской армии, полковник белой армии, белоэмигрант, один из основателей РННА (1942, Осинторф, т.н. Versuchsverband Mitte), затем комендант штаба Власова. П.Кружин был женат на его дочери.
6 - Кромиади Евгения Константиновна (1892 (1890?) - 1970) - жена К.Кромиади.
7 - Власова
8 - Иванов Сергей Никитич (? - ?) - белоэмигрант, инженер, один из инициаторов создания Versuchsverband Mitte.
9 - Баерский Владимир Гилярович (1901-1945, псевдоним: Боярский) - полковник РККА, попав в плен, в августе 1942 совместно с Власовым обратился с докладной запиской о необходимости создания русской армии, которая сражалась бы на стороне Германии. Генерал-майор войск КОНР. Казнен советско-чешскими партизанами в мае 1945г.
10 - 6 управление РСХА - СД-заграница.
11 - Предприятие Цеппелин - начатый в 1942 г. проект 6 управления, направленный на разведку, диверсии, саботаж, теракты, меропрития по разложению на территории СССР.
12 - Предприятие Скорпион - комплекс экспериментальных диверсионно-пропагандистских меропритий, организованных в 1944г. под эгидой пропагандистского полка СС «Курт Эггерс» и его командира Г.д’Алькена.
13 - Ламсдорф Григорий Павлович (1910-2004) - белоэмигрант, участник войны в Испании (франкист), служил в Versuchsverband Mitte, затем в РОА. См. также интервью 2004 г.
14 - Херманн Лумм (1912 - ?) - штурмбаннфюрер СС, сотрудник Цеппелина.
15 - Сахаров Игорь Константинович (1912 - 1977) - белоэмигрант, сын генерала К.В.Сахарова, был одним из командиров Versuchsverband Mitte, полковник КОНР.
16 - Фердинанд Шернер (1892 - 1973) - фельдмаршал, на тот момент командовал группой армий Центр. См. также описание событий в изложении майора Швеннингера
17 - Тензеров Николай Васильевич (1904 (?) - 1957, наст. фамилия, вероятно, Пузанов, послевоенный псевдоним Ветлугин) - инженер (?), в плену (1942) выдал себя за интенданта II ранга, впоследствии стал начальником Управления безопасности КОНР.
18 - Антонов Ростислав Львович (1920 - 1977) - капитан РККА, попал в плен в 1942 г., личный адъютант Власова.
19 - Якушов Михаил Иванович (1922 - 2005) - капитан РККА, командир мотострелкового батальона. См. егоописание событий: 1, 2.
20 - Фоминых Евгений Иванович (1906 - 1977), генерал РККА, в мае 1945 г. командовал 25 танковым корпусом, в 1962-м напечтал в «Известиях» статью «Как был пленен предатель Власов».
21 - имеется в виду статья А.В.Тишкова "Предатель перед советским судом" (Советское государство и право, 2/1973)