оптический феномен
При внимательном перечитывании источников обнаруживаются незамеченные ранее коллизии.
Вера Пирожкова, чьи мемуары я уже многократно цитировал, в начале 44-го эвакуировалась с родителями из Пскова (эвакуацию организовывал оперштаб Розенберга, на который работал Пирожков-старший, сохранился отчет о вывозе имущества, Пирожковы ограничились скромными 6 ящиками, Б. Филистинский, к примеру, собрал 43 коробки, не считая книг).
В Риге Вера Пирожкова устроилась работать в газету "За Родину":
Уже скоро наступил переломный момент в моей работе. А.Г.[Стенрос] передал мне очередную статью, а я сказала, что в таком виде ее печатать нельзя. Он возразил, что статья слабая, но печатать можно. Я стояла на том, что в таком виде нельзя, но ее можно улучшить, даже не меняя содержания, только немножко выправить. «Ну, сделайте это», - сказал А.Г. с сомнением в голосе... Уходя, я положила ему на стол переделанную статью... На другой день... А.Г. встретил меня словами: «Что вы сделали со статьей? Это - совсем другая статья, не слабая, а очень хорошая».
Этот опыт оказался настолько убедительным, что А.Г. сразу же предложил мне занять вакантный пост политического редактора газеты...
Мы писали и печатали антикоммунистические статьи, но ничего национал-социалистского, кроме официальных известий, которые мы были обязаны опубликовать в той форме, в какой они к нам поступали, мы не печатали. Антисемитских статей я тоже не брала...
Сложнее было со статьями из Берлина. Мы были обязаны их печатать, а я складывала их аккуратно в стол и ни одной не напечатала. Даже те из них, которые не содержали элементов нацизма или антисемитизма, были нам чужды...
Отец получил приглашение из обсерватории Кракова занять там вакантное место сотрудника-астронома... и поехал в Краков... неожиданное возвращение отца странным образом предсказала мне другая женщина, шутя бросившая на меня карты. Это была Олимпиада Георгиевна Полякова. У меня в молодости была тяга к людям старше меня, иногда намного старше. Я всегда была много серьезнее, вдумчивее и политичнее, чем молодежь моего возраста. Так я подружилась и с Поляковыми, тоже беженцами из СССР, жившими неподалеку от нас. Николай Николаевич Поляков называл себя профессором истории. Где он был профессором, не знаю. Знал он много и писал статьи для нашей газеты, причем всегда скромно говорил, что он не так опытен в газетном деле и что, если надо, я могу править его статьи. При этом он и его жена были почти в возрасте моих родителей. О.Г. тоже была образованной, особенно в области литературы, женщиной, как казалось, немного восторженной и не слишком симпатичной, но интересной. У нее была тяжелая болезнь - бруцеллез... О.Г. болела уже 12 лет, и я думала, что это повлияло на ее характер. О немцах вообще она отзывалась восторженно, но особенно об одном военном враче, который вылечил ее...
Как нетрудно заметить, В.Пирожкова рассказывает здесь про О.Полякову (Л.Осипову), автора известного дневника. Но оказалось, что и Осипова в дневнике пишет (не называя имени) про Пирожкову:
01.12.43
Была в редакции и познакомилась со Стенросом. Мои статьи все печатаются. И я очень довольна, что, наконец, имею возможность отвести душу. Все же нас не принуждают говорить то, чего мы не хотим... И если кто-либо из сотрудников позволяет себе антисемитские выпады (что случается очень редко), то не немцы в этом виноваты; если кто-либо низко кланяется перед немцами (тоже нечасто), это дело его совести. Конечно, немцам нужно говорить со страницы газеты свое... Газета является антибольшевистским органом. Немало места также посвящает вопросам русской культуры. В общем, газета настоящая и редактор настоящий и работа настоящая. Наконец-то мы до нее добрались. Спасибо нашим друзьям из СД...
20.05.44
В редакции появилась новая сотрудница. То ли на правах секретаря редакции, то ли еще на каких-то. Очень молодая, умница, сухая и ... настроенная явно пронацистски. Она пишет очень умные передовицы, но в них часто стали мелькать пронемецкие настроения и это возмущает наиболее идейную часть сотрудников. Влияние она имеет очень большое, поэтому я перестала печататься. Т. е. меня перестали печатать. Она живет в нашем же доме и приходит к нам часто по вечерам для разговоров. Так как я не скрываю своих власовских симпатий и демократизма, то результат естественный...
17.06.44
Одну мою статью редакция, вернее эта барышня, забраковала. И дали мне почувствовать, что я могу больше вообще не беспокоиться писать. Я послала ее в Ревельскую газету. Там ее напечатали, а «Пресс Шпигель» перепечатала. Надо сказать, что это была одна из моих самых удачных антибольшевистских статей.
28.06.44
... Несмотря на всю свою паршивую интеллигентскую закваску - я своими руками повесила бы Розенберга и весь его штаб.
03.07.44
...На фронте дела совершенно безнадежные. И все господа, которые работали на немцев не за страх, а за совесть, первые вопят о том, что на немцев положиться нельзя.
Болд, натурально, мой.
Вера Пирожкова, чьи мемуары я уже многократно цитировал, в начале 44-го эвакуировалась с родителями из Пскова (эвакуацию организовывал оперштаб Розенберга, на который работал Пирожков-старший, сохранился отчет о вывозе имущества, Пирожковы ограничились скромными 6 ящиками, Б. Филистинский, к примеру, собрал 43 коробки, не считая книг).
В Риге Вера Пирожкова устроилась работать в газету "За Родину":
Уже скоро наступил переломный момент в моей работе. А.Г.[Стенрос] передал мне очередную статью, а я сказала, что в таком виде ее печатать нельзя. Он возразил, что статья слабая, но печатать можно. Я стояла на том, что в таком виде нельзя, но ее можно улучшить, даже не меняя содержания, только немножко выправить. «Ну, сделайте это», - сказал А.Г. с сомнением в голосе... Уходя, я положила ему на стол переделанную статью... На другой день... А.Г. встретил меня словами: «Что вы сделали со статьей? Это - совсем другая статья, не слабая, а очень хорошая».
Этот опыт оказался настолько убедительным, что А.Г. сразу же предложил мне занять вакантный пост политического редактора газеты...
Мы писали и печатали антикоммунистические статьи, но ничего национал-социалистского, кроме официальных известий, которые мы были обязаны опубликовать в той форме, в какой они к нам поступали, мы не печатали. Антисемитских статей я тоже не брала...
Сложнее было со статьями из Берлина. Мы были обязаны их печатать, а я складывала их аккуратно в стол и ни одной не напечатала. Даже те из них, которые не содержали элементов нацизма или антисемитизма, были нам чужды...
Отец получил приглашение из обсерватории Кракова занять там вакантное место сотрудника-астронома... и поехал в Краков... неожиданное возвращение отца странным образом предсказала мне другая женщина, шутя бросившая на меня карты. Это была Олимпиада Георгиевна Полякова. У меня в молодости была тяга к людям старше меня, иногда намного старше. Я всегда была много серьезнее, вдумчивее и политичнее, чем молодежь моего возраста. Так я подружилась и с Поляковыми, тоже беженцами из СССР, жившими неподалеку от нас. Николай Николаевич Поляков называл себя профессором истории. Где он был профессором, не знаю. Знал он много и писал статьи для нашей газеты, причем всегда скромно говорил, что он не так опытен в газетном деле и что, если надо, я могу править его статьи. При этом он и его жена были почти в возрасте моих родителей. О.Г. тоже была образованной, особенно в области литературы, женщиной, как казалось, немного восторженной и не слишком симпатичной, но интересной. У нее была тяжелая болезнь - бруцеллез... О.Г. болела уже 12 лет, и я думала, что это повлияло на ее характер. О немцах вообще она отзывалась восторженно, но особенно об одном военном враче, который вылечил ее...
Как нетрудно заметить, В.Пирожкова рассказывает здесь про О.Полякову (Л.Осипову), автора известного дневника. Но оказалось, что и Осипова в дневнике пишет (не называя имени) про Пирожкову:
01.12.43
Была в редакции и познакомилась со Стенросом. Мои статьи все печатаются. И я очень довольна, что, наконец, имею возможность отвести душу. Все же нас не принуждают говорить то, чего мы не хотим... И если кто-либо из сотрудников позволяет себе антисемитские выпады (что случается очень редко), то не немцы в этом виноваты; если кто-либо низко кланяется перед немцами (тоже нечасто), это дело его совести. Конечно, немцам нужно говорить со страницы газеты свое... Газета является антибольшевистским органом. Немало места также посвящает вопросам русской культуры. В общем, газета настоящая и редактор настоящий и работа настоящая. Наконец-то мы до нее добрались. Спасибо нашим друзьям из СД...
20.05.44
В редакции появилась новая сотрудница. То ли на правах секретаря редакции, то ли еще на каких-то. Очень молодая, умница, сухая и ... настроенная явно пронацистски. Она пишет очень умные передовицы, но в них часто стали мелькать пронемецкие настроения и это возмущает наиболее идейную часть сотрудников. Влияние она имеет очень большое, поэтому я перестала печататься. Т. е. меня перестали печатать. Она живет в нашем же доме и приходит к нам часто по вечерам для разговоров. Так как я не скрываю своих власовских симпатий и демократизма, то результат естественный...
17.06.44
Одну мою статью редакция, вернее эта барышня, забраковала. И дали мне почувствовать, что я могу больше вообще не беспокоиться писать. Я послала ее в Ревельскую газету. Там ее напечатали, а «Пресс Шпигель» перепечатала. Надо сказать, что это была одна из моих самых удачных антибольшевистских статей.
28.06.44
... Несмотря на всю свою паршивую интеллигентскую закваску - я своими руками повесила бы Розенберга и весь его штаб.
03.07.44
...На фронте дела совершенно безнадежные. И все господа, которые работали на немцев не за страх, а за совесть, первые вопят о том, что на немцев положиться нельзя.
Болд, натурально, мой.