"И в это время открывается дверь, «Ахтунг!», входят три офицера, два полковника и подполковник, полковник подходит к моей кровати и на чистейшем русском языке говорит: «Нам ваши пленные сказали, что вы командующий 19-й армией. Чем вы можете это доказать?» Я говорю, я не знаю, где у меня документы. Унтер-офицер достает мое обмундирование из-под кровати, оно всё в крови. Вынули удостоверение личности. Он спрашивает: «А почему здесь написано - командующий 16-й армией?» Я говорю: «Был и 16-й, был и 20-й, а теперь 19-й». Вмешивается подполковник: «А мы господина генерала ждали еще в Смоленске, но ему тогда удалось из двух котлов наших уйти». Я промолчал, ничего не сказал. Потом вынимает партийный билет, посмотрел: «О, старый член партии. Это вам теперь не нужно, - и в печку бросил, - А удостоверение вам пригодится, держите его, когда поедете в Германию. Нам известно, что с вами было еще пять генералов. Скажите их путь, маршруты их». Я промолчал
( ... )
Александр, я уже вполне ясно объяснил две принципиальные проблемы, которые делают общение с Вами невозможным: 1) Вы делаете поспешные выводы на основе неполных данных 2) Вы не признаете свои ошибки
Да, я считаю опубликованный текст допросом, и все историки впоследствии будут считать этот текст допросом, и даже разведотдел ГА Центр 10 декабря 1941 года считал этот текст допросом.
За фразу по ссылкам, безусловно приношу извинения, т.к. нумерация оказалась для меня слишком мелкой.
>даже разведотдел ГА Центр 10 декабря 1941 года считал этот текст допросом. это уже третичный документ, который никак не делает запись беседы допросом, как бы Вам этого не хотелось, и в этом случае, как раз Вы выглядите "одержимцем". И если Вам мое частное мнение не интересно, то не присваивайте себе право говорить от имени всех.
Александр, а в чём разница между беседой и допросом? Чисто по-человески? Допустим, без относительно Лукина, один человек в беседе с врагом рассказывает ему секретную информацию. Другой - такую же информацию раскрывает под протокол. И тот, и другой предатели. Или по вашему - интимная беседа без протокола - не предательство?
Вот это любопытно: == (Бухарин и Рыков) затягивали дело, так как они боялись, что будут оттеснены на второй план, если Тухачевский придет к власти. Собственно, все, что нужно знать об этих людях (ну и о человеке вообще): их жизни рушились, но все еще были не в состоянии подумать о пользе дела, думали только о себе.
В наступательную силу заново сформированных дивизий для большой наступательной войны я не верю. Народ не хочет войны. Пехоту бросают в атаку, и частичные успехи возможны исключительно благодаря массовости. На участке южнее Ярцево было сконцентрировано 50 полевых орудий на километр линии фронта, и наша пехота трижды ходила в атаку, потери были невероятно большие.
ничего удивительного однако. при такой плотности (а надо учесть что полевые орудия это преимущественно 76,2 мм пушки ) при атаках на подготовленную оборону успех маловероятен а большие потери гарантированы.
>8 вопрос: Как работала Ваша разведка? >Ответ: Нам никогда не удавалось установить, какие силы противостоят нам на немецкой стороне. Пока мы стояли на фронте под Ярцево, нам в течение полутора месяцев не удалось добыть ни одного немецкого пленного, чтобы его допросить. Многократно посылались разведгруппы с заданием доставить сюда хотя бы одного немецкого солдата (спящего). Однако все понапрасну. Собственная воздушная разведка не имела ценности для нас, так как она совершенно противоречила реальности. >18 вопрос: Имели ли Вы возможность говорить с немецкими пленными? >Ответ: Да. Когда мы отступали от Смоленска, мы взяли в плен пару десятков немцев. Они говорили: "Русские, русские, вам все равно капут". Тогда с военнопленными обращались хорошо. Что с ними стало дальше, мне неизвестно.
Ну прямого противоречия нет: когда отступали, взяли, когда фронт стоял, взять не могли. Но да, в целом это тоже пример оппортунистического ответа: мол, ничего у нас не работает - ни связь, ни штаб, ни разведка.
Comments 139
"И в это время открывается дверь, «Ахтунг!», входят три офицера, два полковника и подполковник, полковник подходит к моей кровати и на чистейшем русском языке говорит: «Нам ваши пленные сказали, что вы командующий 19-й армией. Чем вы можете это доказать?» Я говорю, я не знаю, где у меня документы. Унтер-офицер достает мое обмундирование из-под кровати, оно всё в крови. Вынули удостоверение личности. Он спрашивает: «А почему здесь написано - командующий 16-й армией?» Я говорю: «Был и 16-й, был и 20-й, а теперь 19-й». Вмешивается подполковник: «А мы господина генерала ждали еще в Смоленске, но ему тогда удалось из двух котлов наших уйти». Я промолчал, ничего не сказал. Потом вынимает партийный билет, посмотрел: «О, старый член партии. Это вам теперь не нужно, - и в печку бросил, - А удостоверение вам пригодится, держите его, когда поедете в Германию. Нам известно, что с вами было еще пять генералов. Скажите их путь, маршруты их». Я промолчал ( ... )
Reply
Reply
Reply
Reply
2. Вы не опубликовали ни первоисточники, ни даже архивные ссылки.
Это теперь такая разновидность "научной" работы, чтобы никто не мог проверить?
Reply
1) Вы делаете поспешные выводы на основе неполных данных
2) Вы не признаете свои ошибки
Да, я считаю опубликованный текст допросом, и все историки впоследствии будут считать этот текст допросом, и даже разведотдел ГА Центр 10 декабря 1941 года считал этот текст допросом.
( ... )
Reply
>даже разведотдел ГА Центр 10 декабря 1941 года считал этот текст допросом.
это уже третичный документ, который никак не делает запись беседы допросом, как бы Вам этого не хотелось, и в этом случае, как раз Вы выглядите "одержимцем".
И если Вам мое частное мнение не интересно, то не присваивайте себе право говорить от имени всех.
Reply
Reply
Собственно, все, что нужно знать об этих людях (ну и о человеке вообще): их жизни рушились, но все еще были не в состоянии подумать о пользе дела, думали только о себе.
Reply
Reply
Reply
Reply
ничего удивительного однако.
при такой плотности (а надо учесть что полевые орудия это преимущественно 76,2 мм пушки ) при атаках на подготовленную оборону успех маловероятен а большие потери гарантированы.
Reply
>Ответ: Нам никогда не удавалось установить, какие силы противостоят нам на немецкой стороне. Пока мы стояли на фронте под Ярцево, нам в течение полутора месяцев не удалось добыть ни одного немецкого пленного, чтобы его допросить. Многократно посылались разведгруппы с заданием доставить сюда хотя бы одного немецкого солдата (спящего). Однако все понапрасну. Собственная воздушная разведка не имела ценности для нас, так как она совершенно противоречила реальности.
>18 вопрос: Имели ли Вы возможность говорить с немецкими пленными?
>Ответ: Да. Когда мы отступали от Смоленска, мы взяли в плен пару десятков немцев. Они говорили: "Русские, русские, вам все равно капут". Тогда с военнопленными обращались хорошо. Что с ними стало дальше, мне неизвестно.
как-то не стыкуется
Reply
Но да, в целом это тоже пример оппортунистического ответа: мол, ничего у нас не работает - ни связь, ни штаб, ни разведка.
Reply
Reply
Reply
Leave a comment