а слушать будешь стоя
Самым близким сотрудником Зыкова в редакции "Зари", самым его преданным слугой и трудовой лошадью был Ковальчук, продолжавший редактировать газету после исчезновения Зыкова. Он был хорошим техническим сотрудником, но безо всякой творческой жилки. Маленький, несколько сутулый человечек, он был весьма ревнив, самолюбив и крепко держался за свой стул. Во всей редакции его считали безнадежно зависимым от Зыкова. "Ну Зыков же сказал, Зыков же решил" - эти слова лучше всего характеризовали Ковальчука. (из воспоминаний куратора власовской пропаганды Дюрксена)
О человеке, который больше года значился редактором власовской газеты "Заря", а также считается одним из авторов Пражского манифеста, известно немногое. Звали его вроде бы Николай Васильевич. Свидетельства о довоенных занятиях расходятся:
- кинооператор (сотрудник немецкой пропаганды Катков)
- молодой писатель с Украины (преподаватель курсов в Дабендорфе Зайцев)
- член партии, старый харьковский пропагандист (сотрудник немецкой пропаганды Каракатенко)
- литературный консультант в киевском отделении советской кинопромышленности (сотрудник немецкой пропаганды Казанцев)
- бывший редактор сценарного отдела Киевской студии (советский писатель Арк.Васильев).
Советская юстиция считала, что во время войны он носил звание "старший лейтенант". По данным К.М.Александрова Ковальчук был сотрудником газеты 2 Ударной Армии "Отвага" и значит, попал в плен в июне-начале июля 1942-го.
В плену использовал псевдоним Гранин. Из немногих подписанных им статей приведу самую яркую
но и здесь, кажется нельзя быть полностью уверенным, что текст не до/переработан кем-то еще, к примеру, тем же Зыковым.
А.Казанцев в "Третьей силе" рассказывает, что
Позднее, в первые дни после окончания войны, Ковальчук с группой сотрудников был выкраден большевиками из американской зоны Германии и расстрелян вместе с ними в городе Дессау.
Эта версия, очевидно, ошибочна, т.к. Ковальчук фигурирует в 1946-м в числе свидетелей в приговоре по делу Власова и его сподвижников.
Другой рассказ о судьбе Ковальчука обнаружился в переписке В.В.Позднякова. В конце 60-х Позднякову посоветовали навести справки о Ковальчуке у Аглаи Горман (в девичестве Штеппы), дочери К.Ф.Штеппы, редактора киевской поднемецкой газеты "Нове Українське Слово". Брат А.К.Горман Эрик воевал в вермахте и попал в советский плен, а затем в лагерь. А.К.Горман ответила Позднякову:
Никаких обстоятельств захвата советчиками г-а Ковальчука я не знаю. О его смерти мне сообщил мой брат Эрик, который встретился с г-ом Ковальчуком в одном из лагерей магаданского края. Брат рассказал мне о том, что получил записку от г-на Ковальчука с просьбой навестить его в больнице. Это была не больница, а "доходиловка". Брат рассказал, что свидание это было очень печальным - они оба только смотрели друг на друга сквозь слезы. Это была единственная встреча со старым знакомым у моего брата за 12 лет лагерной жизни. Через несколько дней после этой встречи мой брат узнал, что г-на Ковальчука похоронили. Это все. Я бы и сама хотела бы знать больше... Но... (письмо от 5.2.70, BA-MA Msg 2/17866)
Эрик знал Ковальчука из Киева. Одно время, хотя это к делу не относится, Ковальчук считался моим женихом, и мы были в близких отношениях. В Германии мы никогда не встречались, но папа встречал его по работе, иногда рассказывал об этом. В лагере брат узнал о том, что привезли "мужа твоей сестры". Мужем моим он никогда не был, но возможно, что в КГБ какую-то связь моего имени с его нашли и пытались на этом "что-нибудь" построить. Мне очень неприятно думать, что наша недолгая дружба могла оказаться лишним "гвоздиком в его гроб". (BA-MA Msg 2/17868)
О человеке, который больше года значился редактором власовской газеты "Заря", а также считается одним из авторов Пражского манифеста, известно немногое. Звали его вроде бы Николай Васильевич. Свидетельства о довоенных занятиях расходятся:
- кинооператор (сотрудник немецкой пропаганды Катков)
- молодой писатель с Украины (преподаватель курсов в Дабендорфе Зайцев)
- член партии, старый харьковский пропагандист (сотрудник немецкой пропаганды Каракатенко)
- литературный консультант в киевском отделении советской кинопромышленности (сотрудник немецкой пропаганды Казанцев)
- бывший редактор сценарного отдела Киевской студии (советский писатель Арк.Васильев).
Советская юстиция считала, что во время войны он носил звание "старший лейтенант". По данным К.М.Александрова Ковальчук был сотрудником газеты 2 Ударной Армии "Отвага" и значит, попал в плен в июне-начале июля 1942-го.
В плену использовал псевдоним Гранин. Из немногих подписанных им статей приведу самую яркую
но и здесь, кажется нельзя быть полностью уверенным, что текст не до/переработан кем-то еще, к примеру, тем же Зыковым.
А.Казанцев в "Третьей силе" рассказывает, что
Позднее, в первые дни после окончания войны, Ковальчук с группой сотрудников был выкраден большевиками из американской зоны Германии и расстрелян вместе с ними в городе Дессау.
Эта версия, очевидно, ошибочна, т.к. Ковальчук фигурирует в 1946-м в числе свидетелей в приговоре по делу Власова и его сподвижников.
Другой рассказ о судьбе Ковальчука обнаружился в переписке В.В.Позднякова. В конце 60-х Позднякову посоветовали навести справки о Ковальчуке у Аглаи Горман (в девичестве Штеппы), дочери К.Ф.Штеппы, редактора киевской поднемецкой газеты "Нове Українське Слово". Брат А.К.Горман Эрик воевал в вермахте и попал в советский плен, а затем в лагерь. А.К.Горман ответила Позднякову:
Никаких обстоятельств захвата советчиками г-а Ковальчука я не знаю. О его смерти мне сообщил мой брат Эрик, который встретился с г-ом Ковальчуком в одном из лагерей магаданского края. Брат рассказал мне о том, что получил записку от г-на Ковальчука с просьбой навестить его в больнице. Это была не больница, а "доходиловка". Брат рассказал, что свидание это было очень печальным - они оба только смотрели друг на друга сквозь слезы. Это была единственная встреча со старым знакомым у моего брата за 12 лет лагерной жизни. Через несколько дней после этой встречи мой брат узнал, что г-на Ковальчука похоронили. Это все. Я бы и сама хотела бы знать больше... Но... (письмо от 5.2.70, BA-MA Msg 2/17866)
Эрик знал Ковальчука из Киева. Одно время, хотя это к делу не относится, Ковальчук считался моим женихом, и мы были в близких отношениях. В Германии мы никогда не встречались, но папа встречал его по работе, иногда рассказывал об этом. В лагере брат узнал о том, что привезли "мужа твоей сестры". Мужем моим он никогда не был, но возможно, что в КГБ какую-то связь моего имени с его нашли и пытались на этом "что-нибудь" построить. Мне очень неприятно думать, что наша недолгая дружба могла оказаться лишним "гвоздиком в его гроб". (BA-MA Msg 2/17868)