два фельетона
Ну раз начали сравнивать, не будем останавливаться.
"О художествах" ("Красный Крым", 22.05.1925)"Окрстрахкассовые ангелы во плоти" ("Коммуна", 14.07.1929)Он - инженер-архитектор. Он знаток художественной старины. О, он незаменим. Личность почти божественная, сугубо неприкосновенная, находящаяся под охраной его величества покровителя искусства Аполлона, в мире именуемая гражданином Голландским, заместителем заведующего музея Тавриды. Ценности означенной личности, как художественной величины, мы определить возможности не имеем, однако дошли до нас сведения о художествах сего инженера-архитектора в областях, никакого отношения к искусству не имеющих, художествах чрезвычайно интересных. О них и речь.
Оный Голландский в дни былые управлял реквизированными у буржуазии художественными ценностями, стоимость коих в золотых рублях обозначалась цифрой из многих знаков - во граде Севастополе. Как управлял сими севастопольскими владениями искусства Голландский - нам мало известно. ГПУ, которое куда больше вопросом этим любопытствовалось, без всякой деликатности открыло двери неприступного храма Аполлона, впустило туда орды некультурных агентов своих, и в результате инженер-архитектор был весьма неудобным образом изъят из обращения и ввергнут во мрак подвальный того антихудожественного здания, которое место нахождения имеет в Новом Городе и именуется в странном созвучии слившимся, тремя буквами, ассоциации вызывающими для некоторых весьма неприятные - ГПУ.
Аккуратно подшитое и пронумерованное дело о незаконном возвращении чрезвычайно ценных экспонатов музея (старинной мебели, фарфора и т.д.) бывшим их владельцам при соответствующих ссылках на номера статей уголовного кодекса незамедлительно проследовало в прокуратуру, оттуда в Главсуд и, в недалеком будущем, появится на крытом красным сукном столе зала судебных разбирательств.
Голландский же, после месячного пребывания в тишине и уединении подвальном, освобожден был под расписку и… приступил к исполнению, так неделикатно прерванных обязанностей Замзава музея Тавриды. Далее в сведениях наших о деятельности этого ревнителя художественной старины имеется некоторый пробел (его заполнят, полагать надо, заинтересованные органы), а затем действия возобновляются.
Замзаву, как и быть надлежит, жить угодно в соответствующей званию квартире и конечно при музее. Для цели этой, по собственным чертежам и проектам инженера-архитектора, приступлено было к переоборудованию и перестройке комнаты при музее.
Без особого труда кафельный пол в комнате снят (кафельных плит разбито при этом на сумму в 200 с лишком рублей), приступлено к закладке, в неудобных местах, пробитых окон, к настилу пола, к устройству особого горища, к установке печек и ко всему остальному, блестящим планом предусмотренному. Из зала музея извлечены были две батареи парового отопления (зачем отопление в музее) и водворены в квартиру замзава.
Ремонт и переоборудование квартиры этой обойдется музею, по подсчетам, предварительно в 600-700 руб. Экономии такой следует очень радоваться, т. к. смета годовая на ремонт музея равна 1200 руб. и, следовательно, после оборудования двухкомнатной квартиры инженера-архитектора, для прочих нужд музея рублей 500-600 останется.
Действиям Голландского никто препятствовать не в силах, ибо Зав. музея благополучно пребывает в Москве. Потому сторожа музея, коим тоже оборудуют помещение, расходуя на это около 50 рублей, принуждены благоговеть, сняв шляпу, лицезреть инженерову квартиру, смиренно не извлекая из кармана фиги.
Повесть наша приходит к концу. Выводов мы никаких делать не будем, однако очень любопытствуем, действительно ли личность гражданина Голландского (он же инженер-архитектор и знаток старины) так таки незаменима и неприкосновенна, нужно ли благодарить оного инженера за то, что 500 руб. из годовой сметы им экономно на нужды квартиры своей не использовано и нельзя ли попросить органы инспекции освидетельствовать художества, творимые сиим ревнителем художественной старины.
Н.Я.Если кто-нибудь посмеет сказать, что в комитете Воронежской окрстрахкассы сидят люди невнимательные, нечуткие к нуждам страждущих и обиженных - никто не должен верить клеветникам.
- В окрстрахкассе нечуткие люди!
- Клевета! Голая, ничем не прикрытая клевета!
Это могут клятвенно подтвердить многие, достойные доверия лица. Спросите, например, у вдовы личного секретаря воронежского губернатора Марковой, у вдовы действительного статского советника госпожи Корякиной-Воищевой, у жены полковника госпожи Денисовой, у владельца крупного магазина готового платья господина Саркисьянца, у вдовы пристава, осужденной советским судом, мадам Хрусталевой и у многих, многих других.
Все они единогласно и не задумываясь почтут своим долгом заявить, что в страхкассе сидят люди исключительной доброты.
- Это ангелы во плоти, скажут почтенные вдовы. - Они вовсе не свирепые люди. Классовый принцип они давно уже забросили и действуют исключительно из высоко-достойных побуждений помочь всем страждущим братьям во Христе.
***
Для того, чтобы нас не обвинили в пристрастии, мы должны сразу же заявить - ни одна из достойных вдов не обесчестит ложью своей высокоблагородной персоны, заявляя о добродетелях работников страхкассы. Ни одна из них не солжет, ибо кто как не страхкасса, действительно отметая классовый принцип, в течение долгого ряда лет ссужает их деньгами?
Вот, например, мадам Хрусталева.
Сия почтенная вдова пристава уже фигурировала однажды на страницах нашей газеты. Было это 22 декабря прошлого года. Несмотря на бумажный кризис ей был отведен уголок на страницах "Коммуны". В этом уголке довольно подробно рассказывалось о том, как сия матрона, оставляя за собой след в виде тысячерублевых недостач, перепорхнула из накооповского магазина в кафе "Интруд" в качества заведующей.
Здесь мадам Хрусталева показала, как надо ставить работу на широкую ногу. О, она это умеет! Сызмальства приучена.
И в результате - несколько продавщиц, не пожелавших обращаться с мужской клиентурой так, как это полагается в поставленном «на широкую ногу» кафе - принуждены были уйти.
Газета требовала, чтобы эта мадам, пытающаяся занести в кафе порядки публичного дома, была снята с работы и привлечена к уголовной ответственности. И газета была удовлетворена, когда получила сообщение, что Хрусталева вычищена из членов артели, отдана под суд и даже арестована по делу о растрате. Вся история казалась законченной.
Как вдруг, спустя полгода после опубликования фельетона, редакция получает сообщение, что Хрусталева является... инвалидом труда(?!) и состоит на пенсии (?!!) в окрстрахкассе.
Поистине трудно было поверить такому сообщению. Мы принуждены были осмотреть пенсионное дело Хрусталевой и тогда только убедились, что в страхкассе действительно работают удивительно «отзывчивые», чтобы не сказать потверже, люди.
Оказалось, что 6 октября 1928 года Хрусталева, видя, что дело с недостачей в конце концов кончится плохо - подала заявление о предоставлении ей пенсии. Врачебная комиссия причислила ее к инвалидам 3-й группы.
Артель инвалидов в январе 1929 года официально сообщила страхкассе о том, что Хрусталева вычищена из артели как нетрудовой элемент, как жена пристава. Газета сообщила читателям, что Хрусталева отдана под суд. А комиссия по назначению пенсии несмотря на все это, определила начислять пенсию в размере 29р. 03к. в месяц с 6 октября. Вслед за этим мадам Хрусталева умиленно улыбаясь, получает денежки за прошлое время (140 руб), получает на роды, на похороны и окончательно входит в роль заслуженного инвалида труда. Кстати, отметим, что за несколько месяцев Хрусталевой были выданы и пенсия, и жалованье по месту службы.
В апреле месяце бюро жалоб облРКИ узнало об этой истории и предложило немедленно прекратить выдачу пенсии. Нам сообщили, что с этого времени пенсия якобы не выдается. Мы не можем сказать определенно - так это или не так. Знаем мы только, что Хрусталева до сих пор с пенсии не снята, до сих пор числится в списках инвалидов труда и имеет на руках пенсионную книжку!
***
Таких Хрусталевых у страхкассы много. Вот история госпожи Денисовой.
Однажды в облРКИ явился благообразный старец и заявил, что у него незаконно отобрали хлебную книжку.
- Вы права голоса не лишены?
- Нет, ответствовал старец и предъявил повестку, вызывающую его на выборное собрание.
Из дальнейшего разговора, а затем из обследования выяснилось, что сей старец никто иной как полковник Денисов, что владеет он сейчас двумя домами, что права голоса он не лишен благодаря тому, что имеет на руках пенсионную книжку Собеса и что жена его является инвалидом труда и по книжке N1469 еще с 1925 года получает пенсию из страхкассы.
Основанием для зачисления Денисова в инвалиды труда послужило сообщение неких свидетелей о том, что Денисова служила в качестве бонны.
Это полковница-то!
Не трудно, видимо, обмануть работников страхкассы! Для того, чтобы поверить, что полковница могла быть бонной, надо быть не только доверчивыми, но и просто безмозглыми.
В деле Денисовой имеется ряд актов обследователей, в которых говорится, что она является профессиональной гадалкой, что в годы революции она с мужем бежала на Кавказ, что у нее два дома и что дети ее обучаются у приходящего на дом платного училища немецкому языку...
И несмотря на все это - деньги платили регулярно, из месяца в месяц по пенсионной книжке, которою Денисова весьма ловко орудовала во всех тяжелых случаях, в том числе и в суде, привлеченная к ответственности за гадание.
- Я,мол - инвалид труда! Я - пенсионер!
***
Может быть, это очень умилительная картина, когда рыцарь с благородным лицом (орлиный взор и все такое), повергнув «во прах» противника, подает ему руку помощи и ссудив деньгами, на руках относит в безопасное место. Очень умилительно это и поэтично.
Но стоит ли нам увлекаться поэтическими образами и ссужать из государственного кошелька классовых врагов, ожесточенно боровшихся против нас!
Ведь смешно сказать - страхкасса платит пенсию вдове секретаря губернатора Я.Н.Мягкова за том что он с 1918 по 1921 год служил в финотделе статистиком. И в это же время страхкасса вынуждена очень осторожно подходить к назначению пенсий трудящимся и очень нередки случаи отказа, ибо не хватает средств для того, чтобы удовлетворить всех.
***
Нужны ли выводы? Вряд ли.
Хочется только сказать, что добродетельны, отзывчивые и мягкосердечные работники страхкассы, витающие во «внеклассовых сферах» и назначающие пенсии «аки ангелы» не учитывая классовой принадлежности просителей - являются вполне достойными объектами для внимательного изучения в комиссии по чистке советского аппарата.
Ибо, если это не назвать правой практикой, то какое же подыскать определение? Разве только уголовное преступление будет подходящим названием для этих художеств.
РОМ
Примечания:
1) Первый фельетон процитирован в статье А.А.Антонюк "Павел Иванович Голландский: штрихи к историческому портрету" ("Историческое наследие Крыма", 2007).
2) РОМ - постоянный псевдоним М.Зыкова
"О художествах" ("Красный Крым", 22.05.1925)"Окрстрахкассовые ангелы во плоти" ("Коммуна", 14.07.1929)Он - инженер-архитектор. Он знаток художественной старины. О, он незаменим. Личность почти божественная, сугубо неприкосновенная, находящаяся под охраной его величества покровителя искусства Аполлона, в мире именуемая гражданином Голландским, заместителем заведующего музея Тавриды. Ценности означенной личности, как художественной величины, мы определить возможности не имеем, однако дошли до нас сведения о художествах сего инженера-архитектора в областях, никакого отношения к искусству не имеющих, художествах чрезвычайно интересных. О них и речь.
Оный Голландский в дни былые управлял реквизированными у буржуазии художественными ценностями, стоимость коих в золотых рублях обозначалась цифрой из многих знаков - во граде Севастополе. Как управлял сими севастопольскими владениями искусства Голландский - нам мало известно. ГПУ, которое куда больше вопросом этим любопытствовалось, без всякой деликатности открыло двери неприступного храма Аполлона, впустило туда орды некультурных агентов своих, и в результате инженер-архитектор был весьма неудобным образом изъят из обращения и ввергнут во мрак подвальный того антихудожественного здания, которое место нахождения имеет в Новом Городе и именуется в странном созвучии слившимся, тремя буквами, ассоциации вызывающими для некоторых весьма неприятные - ГПУ.
Аккуратно подшитое и пронумерованное дело о незаконном возвращении чрезвычайно ценных экспонатов музея (старинной мебели, фарфора и т.д.) бывшим их владельцам при соответствующих ссылках на номера статей уголовного кодекса незамедлительно проследовало в прокуратуру, оттуда в Главсуд и, в недалеком будущем, появится на крытом красным сукном столе зала судебных разбирательств.
Голландский же, после месячного пребывания в тишине и уединении подвальном, освобожден был под расписку и… приступил к исполнению, так неделикатно прерванных обязанностей Замзава музея Тавриды. Далее в сведениях наших о деятельности этого ревнителя художественной старины имеется некоторый пробел (его заполнят, полагать надо, заинтересованные органы), а затем действия возобновляются.
Замзаву, как и быть надлежит, жить угодно в соответствующей званию квартире и конечно при музее. Для цели этой, по собственным чертежам и проектам инженера-архитектора, приступлено было к переоборудованию и перестройке комнаты при музее.
Без особого труда кафельный пол в комнате снят (кафельных плит разбито при этом на сумму в 200 с лишком рублей), приступлено к закладке, в неудобных местах, пробитых окон, к настилу пола, к устройству особого горища, к установке печек и ко всему остальному, блестящим планом предусмотренному. Из зала музея извлечены были две батареи парового отопления (зачем отопление в музее) и водворены в квартиру замзава.
Ремонт и переоборудование квартиры этой обойдется музею, по подсчетам, предварительно в 600-700 руб. Экономии такой следует очень радоваться, т. к. смета годовая на ремонт музея равна 1200 руб. и, следовательно, после оборудования двухкомнатной квартиры инженера-архитектора, для прочих нужд музея рублей 500-600 останется.
Действиям Голландского никто препятствовать не в силах, ибо Зав. музея благополучно пребывает в Москве. Потому сторожа музея, коим тоже оборудуют помещение, расходуя на это около 50 рублей, принуждены благоговеть, сняв шляпу, лицезреть инженерову квартиру, смиренно не извлекая из кармана фиги.
Повесть наша приходит к концу. Выводов мы никаких делать не будем, однако очень любопытствуем, действительно ли личность гражданина Голландского (он же инженер-архитектор и знаток старины) так таки незаменима и неприкосновенна, нужно ли благодарить оного инженера за то, что 500 руб. из годовой сметы им экономно на нужды квартиры своей не использовано и нельзя ли попросить органы инспекции освидетельствовать художества, творимые сиим ревнителем художественной старины.
Н.Я.Если кто-нибудь посмеет сказать, что в комитете Воронежской окрстрахкассы сидят люди невнимательные, нечуткие к нуждам страждущих и обиженных - никто не должен верить клеветникам.
- В окрстрахкассе нечуткие люди!
- Клевета! Голая, ничем не прикрытая клевета!
Это могут клятвенно подтвердить многие, достойные доверия лица. Спросите, например, у вдовы личного секретаря воронежского губернатора Марковой, у вдовы действительного статского советника госпожи Корякиной-Воищевой, у жены полковника госпожи Денисовой, у владельца крупного магазина готового платья господина Саркисьянца, у вдовы пристава, осужденной советским судом, мадам Хрусталевой и у многих, многих других.
Все они единогласно и не задумываясь почтут своим долгом заявить, что в страхкассе сидят люди исключительной доброты.
- Это ангелы во плоти, скажут почтенные вдовы. - Они вовсе не свирепые люди. Классовый принцип они давно уже забросили и действуют исключительно из высоко-достойных побуждений помочь всем страждущим братьям во Христе.
***
Для того, чтобы нас не обвинили в пристрастии, мы должны сразу же заявить - ни одна из достойных вдов не обесчестит ложью своей высокоблагородной персоны, заявляя о добродетелях работников страхкассы. Ни одна из них не солжет, ибо кто как не страхкасса, действительно отметая классовый принцип, в течение долгого ряда лет ссужает их деньгами?
Вот, например, мадам Хрусталева.
Сия почтенная вдова пристава уже фигурировала однажды на страницах нашей газеты. Было это 22 декабря прошлого года. Несмотря на бумажный кризис ей был отведен уголок на страницах "Коммуны". В этом уголке довольно подробно рассказывалось о том, как сия матрона, оставляя за собой след в виде тысячерублевых недостач, перепорхнула из накооповского магазина в кафе "Интруд" в качества заведующей.
Здесь мадам Хрусталева показала, как надо ставить работу на широкую ногу. О, она это умеет! Сызмальства приучена.
И в результате - несколько продавщиц, не пожелавших обращаться с мужской клиентурой так, как это полагается в поставленном «на широкую ногу» кафе - принуждены были уйти.
Газета требовала, чтобы эта мадам, пытающаяся занести в кафе порядки публичного дома, была снята с работы и привлечена к уголовной ответственности. И газета была удовлетворена, когда получила сообщение, что Хрусталева вычищена из членов артели, отдана под суд и даже арестована по делу о растрате. Вся история казалась законченной.
Как вдруг, спустя полгода после опубликования фельетона, редакция получает сообщение, что Хрусталева является... инвалидом труда(?!) и состоит на пенсии (?!!) в окрстрахкассе.
Поистине трудно было поверить такому сообщению. Мы принуждены были осмотреть пенсионное дело Хрусталевой и тогда только убедились, что в страхкассе действительно работают удивительно «отзывчивые», чтобы не сказать потверже, люди.
Оказалось, что 6 октября 1928 года Хрусталева, видя, что дело с недостачей в конце концов кончится плохо - подала заявление о предоставлении ей пенсии. Врачебная комиссия причислила ее к инвалидам 3-й группы.
Артель инвалидов в январе 1929 года официально сообщила страхкассе о том, что Хрусталева вычищена из артели как нетрудовой элемент, как жена пристава. Газета сообщила читателям, что Хрусталева отдана под суд. А комиссия по назначению пенсии несмотря на все это, определила начислять пенсию в размере 29р. 03к. в месяц с 6 октября. Вслед за этим мадам Хрусталева умиленно улыбаясь, получает денежки за прошлое время (140 руб), получает на роды, на похороны и окончательно входит в роль заслуженного инвалида труда. Кстати, отметим, что за несколько месяцев Хрусталевой были выданы и пенсия, и жалованье по месту службы.
В апреле месяце бюро жалоб облРКИ узнало об этой истории и предложило немедленно прекратить выдачу пенсии. Нам сообщили, что с этого времени пенсия якобы не выдается. Мы не можем сказать определенно - так это или не так. Знаем мы только, что Хрусталева до сих пор с пенсии не снята, до сих пор числится в списках инвалидов труда и имеет на руках пенсионную книжку!
***
Таких Хрусталевых у страхкассы много. Вот история госпожи Денисовой.
Однажды в облРКИ явился благообразный старец и заявил, что у него незаконно отобрали хлебную книжку.
- Вы права голоса не лишены?
- Нет, ответствовал старец и предъявил повестку, вызывающую его на выборное собрание.
Из дальнейшего разговора, а затем из обследования выяснилось, что сей старец никто иной как полковник Денисов, что владеет он сейчас двумя домами, что права голоса он не лишен благодаря тому, что имеет на руках пенсионную книжку Собеса и что жена его является инвалидом труда и по книжке N1469 еще с 1925 года получает пенсию из страхкассы.
Основанием для зачисления Денисова в инвалиды труда послужило сообщение неких свидетелей о том, что Денисова служила в качестве бонны.
Это полковница-то!
Не трудно, видимо, обмануть работников страхкассы! Для того, чтобы поверить, что полковница могла быть бонной, надо быть не только доверчивыми, но и просто безмозглыми.
В деле Денисовой имеется ряд актов обследователей, в которых говорится, что она является профессиональной гадалкой, что в годы революции она с мужем бежала на Кавказ, что у нее два дома и что дети ее обучаются у приходящего на дом платного училища немецкому языку...
И несмотря на все это - деньги платили регулярно, из месяца в месяц по пенсионной книжке, которою Денисова весьма ловко орудовала во всех тяжелых случаях, в том числе и в суде, привлеченная к ответственности за гадание.
- Я,мол - инвалид труда! Я - пенсионер!
***
Может быть, это очень умилительная картина, когда рыцарь с благородным лицом (орлиный взор и все такое), повергнув «во прах» противника, подает ему руку помощи и ссудив деньгами, на руках относит в безопасное место. Очень умилительно это и поэтично.
Но стоит ли нам увлекаться поэтическими образами и ссужать из государственного кошелька классовых врагов, ожесточенно боровшихся против нас!
Ведь смешно сказать - страхкасса платит пенсию вдове секретаря губернатора Я.Н.Мягкова за том что он с 1918 по 1921 год служил в финотделе статистиком. И в это же время страхкасса вынуждена очень осторожно подходить к назначению пенсий трудящимся и очень нередки случаи отказа, ибо не хватает средств для того, чтобы удовлетворить всех.
***
Нужны ли выводы? Вряд ли.
Хочется только сказать, что добродетельны, отзывчивые и мягкосердечные работники страхкассы, витающие во «внеклассовых сферах» и назначающие пенсии «аки ангелы» не учитывая классовой принадлежности просителей - являются вполне достойными объектами для внимательного изучения в комиссии по чистке советского аппарата.
Ибо, если это не назвать правой практикой, то какое же подыскать определение? Разве только уголовное преступление будет подходящим названием для этих художеств.
РОМ
Примечания:
1) Первый фельетон процитирован в статье А.А.Антонюк "Павел Иванович Голландский: штрихи к историческому портрету" ("Историческое наследие Крыма", 2007).
2) РОМ - постоянный псевдоним М.Зыкова