P.S.
Сбежав с трапа на речном вокзале в Химках, я вижу Ирочку, подругу мою! Мы долго с нею то целуемся, то боремся за мою тяжелую сумку, которую она норовит у меня вырвать.
Мы не виделись с Ирой три года. Как жаль, что время так быстро летит, а расстояния так велики! Мы познакомились с нею 32 года назад в пионерском лагере у моря. И стали родными.
С Ирочкиным братом - моим «бывшим», я все-таки не увиделась и на этот раз. Зря готовилась, настраивалась. Ладно. Пусть остается двадцатидвухлетним, таким, какого я видела в последний раз. Ирочке же - годы не во зло, она милая, как прежде, тогда, когда мы переживали нашу общую юность. Московскую юность.
Говорят, я не люблю Москву. Это не так. Просто у меня очень грустное московское прошлое, так получилось, что вся моя боль почему-то скопилась там. Но разве зря я общаюсь со столькими москвичами здесь, в ЖЖ? Может, когда-нибудь я найду в Москве кусочек своего доброго настоящего, а может, и будущего! Мне кажется, помощники в этом деле у меня найдутся!
Позже к нам подъезжает Медвежонок. Я не видела его месяц, со времени его переселения в Москву, где «глубже». А это много, если речь идет о друге, с которым мы практически неразлучно вместе работали четыре года. Для меня - много. Да и для него, если приехал - с работы, уставший, небритый, чтобы чуть-чуть пообщаться, поговорить, помочь нам с переездом и посадкой в поезд. Медвежонок, ууу, золотой ребенок, как мне тебя не хватает!
Привыкать к людям, к радости общения и к чуду понимания, а потом расставаться с ними - трудное хобби, но я не собираюсь от него отказываться ради боязни этих мук. Того, кто привыкнет прощаться, впереди ждут новые встречи.
Поэтому попрощавшись с Ирочкой и Медвежонком на Курском вокзале, по которому вдруг неожиданно, как нападение, ударил дождь, я готовлюсь сесть в поезд «Санкт-Петербург - Ижевск», который завтра доставит меня в Киров.
Последний шик - такси от Кирова до Хелома.
У меня раскалывается голова и болит горло - жара и сквозняки в поезде меня доконали. А еще у меня нервная трясучка - настоящая ломка.
Я хочу домой!
Я не хочу домой!
Где мой дом?
Это труднее всего. Это - болезнь Фродо Бэггинса. Ничего. Мой толстый спутник рядом, и мы вместе оклемаемся…
На пороге квартиры - дочь. На плите - котлеты. Чую - пригорели.
Ну, всё. Я - дома.
Мы не виделись с Ирой три года. Как жаль, что время так быстро летит, а расстояния так велики! Мы познакомились с нею 32 года назад в пионерском лагере у моря. И стали родными.
С Ирочкиным братом - моим «бывшим», я все-таки не увиделась и на этот раз. Зря готовилась, настраивалась. Ладно. Пусть остается двадцатидвухлетним, таким, какого я видела в последний раз. Ирочке же - годы не во зло, она милая, как прежде, тогда, когда мы переживали нашу общую юность. Московскую юность.
Говорят, я не люблю Москву. Это не так. Просто у меня очень грустное московское прошлое, так получилось, что вся моя боль почему-то скопилась там. Но разве зря я общаюсь со столькими москвичами здесь, в ЖЖ? Может, когда-нибудь я найду в Москве кусочек своего доброго настоящего, а может, и будущего! Мне кажется, помощники в этом деле у меня найдутся!
Позже к нам подъезжает Медвежонок. Я не видела его месяц, со времени его переселения в Москву, где «глубже». А это много, если речь идет о друге, с которым мы практически неразлучно вместе работали четыре года. Для меня - много. Да и для него, если приехал - с работы, уставший, небритый, чтобы чуть-чуть пообщаться, поговорить, помочь нам с переездом и посадкой в поезд. Медвежонок, ууу, золотой ребенок, как мне тебя не хватает!
Привыкать к людям, к радости общения и к чуду понимания, а потом расставаться с ними - трудное хобби, но я не собираюсь от него отказываться ради боязни этих мук. Того, кто привыкнет прощаться, впереди ждут новые встречи.
Поэтому попрощавшись с Ирочкой и Медвежонком на Курском вокзале, по которому вдруг неожиданно, как нападение, ударил дождь, я готовлюсь сесть в поезд «Санкт-Петербург - Ижевск», который завтра доставит меня в Киров.
Последний шик - такси от Кирова до Хелома.
У меня раскалывается голова и болит горло - жара и сквозняки в поезде меня доконали. А еще у меня нервная трясучка - настоящая ломка.
Я хочу домой!
Я не хочу домой!
Где мой дом?
Это труднее всего. Это - болезнь Фродо Бэггинса. Ничего. Мой толстый спутник рядом, и мы вместе оклемаемся…
На пороге квартиры - дочь. На плите - котлеты. Чую - пригорели.
Ну, всё. Я - дома.