Занимательное домоведение
В симпатичном журнале "Ностальгия" (2006, №3) вышел первый очерк из задуманного (денюжек ради) цикла о зданиях, являющихся точкой всяческих непредсказуемых исторических пересечений. Поскольку журнал хрен кто увидит, а сайта у него нет -- вывешиваю здесь.
P.S. В качестве продолжения проекта написал о "Доме Герцена". Выйдет следующий номер -- вывешу.
«Как причудливо тасуется колода…»
Дом князей Васильчиковых (Б.Никитская, 46)
У этого здания, как у времени или медали, есть оборотная сторона. С парадной как всегда всё в порядке: её свежеотремонтированный фасад выходит на Большую Никитскую и занимает своё законное место в ряду посольских особнячков. С парадного фасада строение конца века XVIII-го немногим отличимо от стилизованного новодела начала века XXI-го. Принадлежит оно ныне Московскому Союзу музыкантов и, естественно, по большей части сдаётся под аренду разнообразным фирмам и фирмочкам - печальная, но неизбежная метафора современного состояния культуры.
Но я проникаю в эту метафору с чёрного хода - с Малой Никитской улицы. Фасад там обшарпанный, неотреставрированный. Более того - невесть когда будет отреставрирован, так как выяснилось в процессе работ, что само здание стоит на фундаменте с подвальной кладкой времён Иоанна то ли III-го, то ли IV-го. Я пересекаю здоровенный свалкоподобный пустырь, заселённый дремлющими в ожидании хозяев иномарками и рыщущими в ожидании подачки голодными псинами. Захожу в дом через скромную дверь, использовавшуюся при прежних хозяевах для прислуги. Поднимаюсь по ноголомным хитросплетениям лестниц, чей истертый мрамор, крашеный масляной краской, представляется не худшим эстетическим символом канувшей советской цивилизации. Прохожу под опасно свисающими гирляндами проводов - и оказываюсь в мансарде, отделённой от неба разве что тонким слоем оцинкованного железа, да останками вечно мокрой гниющей дранки.
Всё. Я на своём рабочем месте - в крохотном издательском кабинете, где последние несколько лет пытаюсь посильно участвовать в выживании отечественной культуры. Правда, и из этого пенала нас на днях выселяют: нашлись более выгодные арендаторы. Но пока я здесь, в средоточии этой самой культуры, и можно напоследок насладиться общением с великими тенями.
Понятие «гений места» связано не с построенным на этом месте зданием, но с изначальной энергетикой - природой, либо Господом Богом, в него заложенной. Язычники знали о «местах силы» - и именно их выбирали для построения храмов. Другое дело, что дела людские могут энергетику места испоганить, либо помочь её расцвесть. Увлекательнее самого хитрозадуманного детектива прослеживать археологию судеб людей, соприкасавшихися с подобными «местами силы», порой не ведая о взаимной к этому месту сопричастности.
Краеведы раскопали, что в одной из двух мансард особняка, именуемого ныне домом князей Васильчиковых, жил Гоголь. По рекомендации Жуковского и Плетнёва он был принят в семействах Балабиных, Лонгиновых и Васильчиковых, где и подрабатывал домашним учительством. Сам дом тогда ещё принадлежал князьям Черкаским, и в записных книжках Гоголя сохранилась заметка для памяти: «Васильчиков на Никитской в доме Черкаского». Гоголь не любил упоминаний о том периоде педагогической деятельности, тяготился ею, но в воспоминаниях учеников сохранились слова симпатии и благодарности: «Первое впечатление, произведенное Гоголем на нас, мальчиков от девяти до тринадцати лет, было довольно выгодно, потому что в добродушной физиономии нового учителя, не лишенной, впрочем, какой-то насмешливости, не нашли мы и тени педантизма, угрюмости и взыскательности, которые считаются часто принадлежностью звания наставника».
Точных свидетельств нет, но хочется думать, что жил он именно в той конурке, где я сейчас пишу эти строки. Хочется думать ещё и потому, что в августе 1924-го сюда переехал, начиная совместную жизнь с Л.Е.Белозерской, Булгаков. В здании размещалась школа, директором которой стала сестра Михаила Афанасьевича, вселившая его на так называемые «антресоли», отведённые под служебные помещения. То есть это было чистой воды кумовство и злоупотребление служебным положением. Благодаря этому «злоупотреблению», Булгаков именно здесь закончил в начале октября 24-го работу над «Роковыми яйцами». Он, самый гоголевский из наших писателей, ничего о сопричастности Гоголя к этому зданию знать об ту пору не мог. «Как причудливо тасуется колода!»
Но и этого мало! Васильчиковы, в руки которых перешёл особняк, устроили в нём один из знаменитейших московских салонов XIX века. Здесь бывали Ф.Глинка, Ф.Тютчев, М.Щепкин. В «Овальном зале» - одном из лучших камерных залов Москвы - выступали едва ли не все наши великие музыканты. С этим же зданием связывает предание историю единственного гетеросексуального романа П.И.Чайковского - его краткого и мучительного брака с Антониной Милюковой (1877 г.), приведшего к попытке самоубийства.
Здесь устраивались балы. А ведь совсем неподалёку стоял несохранившийся деревянный дом Гончаровых - потому и венчался Пушкин с Наталией Николаевной тут же, рядышком, в храме у Никитских ворот. А дальше разыгрывается услужливое воображение. Натали обожала балы - и вот она уже кружится в танце с каким-нибудь блестящим кавалергардом, а Александр Сергеевич стоит, прислоняясь к стене, и нервно грызёт бакенбарды…
Но стой, воображение, стой! Скоро, наплюнув на исторические подвалы, здание таки отреставрируют и со стороны Малой Никитской. Бездомных собак прогонят, пустырь накроют гигантским тентом - не пропадать же полезной площади в центре столицы - и устроят ресторан с летней верандой.
Что-нибудь типа: «У Гоголя».
«У Булгакова», чай, побоятся: после засмотренного сериала…
Метафора современной культуры.
P.S. В качестве продолжения проекта написал о "Доме Герцена". Выйдет следующий номер -- вывешу.
«Как причудливо тасуется колода…»
Дом князей Васильчиковых (Б.Никитская, 46)
У этого здания, как у времени или медали, есть оборотная сторона. С парадной как всегда всё в порядке: её свежеотремонтированный фасад выходит на Большую Никитскую и занимает своё законное место в ряду посольских особнячков. С парадного фасада строение конца века XVIII-го немногим отличимо от стилизованного новодела начала века XXI-го. Принадлежит оно ныне Московскому Союзу музыкантов и, естественно, по большей части сдаётся под аренду разнообразным фирмам и фирмочкам - печальная, но неизбежная метафора современного состояния культуры.
Но я проникаю в эту метафору с чёрного хода - с Малой Никитской улицы. Фасад там обшарпанный, неотреставрированный. Более того - невесть когда будет отреставрирован, так как выяснилось в процессе работ, что само здание стоит на фундаменте с подвальной кладкой времён Иоанна то ли III-го, то ли IV-го. Я пересекаю здоровенный свалкоподобный пустырь, заселённый дремлющими в ожидании хозяев иномарками и рыщущими в ожидании подачки голодными псинами. Захожу в дом через скромную дверь, использовавшуюся при прежних хозяевах для прислуги. Поднимаюсь по ноголомным хитросплетениям лестниц, чей истертый мрамор, крашеный масляной краской, представляется не худшим эстетическим символом канувшей советской цивилизации. Прохожу под опасно свисающими гирляндами проводов - и оказываюсь в мансарде, отделённой от неба разве что тонким слоем оцинкованного железа, да останками вечно мокрой гниющей дранки.
Всё. Я на своём рабочем месте - в крохотном издательском кабинете, где последние несколько лет пытаюсь посильно участвовать в выживании отечественной культуры. Правда, и из этого пенала нас на днях выселяют: нашлись более выгодные арендаторы. Но пока я здесь, в средоточии этой самой культуры, и можно напоследок насладиться общением с великими тенями.
Понятие «гений места» связано не с построенным на этом месте зданием, но с изначальной энергетикой - природой, либо Господом Богом, в него заложенной. Язычники знали о «местах силы» - и именно их выбирали для построения храмов. Другое дело, что дела людские могут энергетику места испоганить, либо помочь её расцвесть. Увлекательнее самого хитрозадуманного детектива прослеживать археологию судеб людей, соприкасавшихися с подобными «местами силы», порой не ведая о взаимной к этому месту сопричастности.
Краеведы раскопали, что в одной из двух мансард особняка, именуемого ныне домом князей Васильчиковых, жил Гоголь. По рекомендации Жуковского и Плетнёва он был принят в семействах Балабиных, Лонгиновых и Васильчиковых, где и подрабатывал домашним учительством. Сам дом тогда ещё принадлежал князьям Черкаским, и в записных книжках Гоголя сохранилась заметка для памяти: «Васильчиков на Никитской в доме Черкаского». Гоголь не любил упоминаний о том периоде педагогической деятельности, тяготился ею, но в воспоминаниях учеников сохранились слова симпатии и благодарности: «Первое впечатление, произведенное Гоголем на нас, мальчиков от девяти до тринадцати лет, было довольно выгодно, потому что в добродушной физиономии нового учителя, не лишенной, впрочем, какой-то насмешливости, не нашли мы и тени педантизма, угрюмости и взыскательности, которые считаются часто принадлежностью звания наставника».
Точных свидетельств нет, но хочется думать, что жил он именно в той конурке, где я сейчас пишу эти строки. Хочется думать ещё и потому, что в августе 1924-го сюда переехал, начиная совместную жизнь с Л.Е.Белозерской, Булгаков. В здании размещалась школа, директором которой стала сестра Михаила Афанасьевича, вселившая его на так называемые «антресоли», отведённые под служебные помещения. То есть это было чистой воды кумовство и злоупотребление служебным положением. Благодаря этому «злоупотреблению», Булгаков именно здесь закончил в начале октября 24-го работу над «Роковыми яйцами». Он, самый гоголевский из наших писателей, ничего о сопричастности Гоголя к этому зданию знать об ту пору не мог. «Как причудливо тасуется колода!»
Но и этого мало! Васильчиковы, в руки которых перешёл особняк, устроили в нём один из знаменитейших московских салонов XIX века. Здесь бывали Ф.Глинка, Ф.Тютчев, М.Щепкин. В «Овальном зале» - одном из лучших камерных залов Москвы - выступали едва ли не все наши великие музыканты. С этим же зданием связывает предание историю единственного гетеросексуального романа П.И.Чайковского - его краткого и мучительного брака с Антониной Милюковой (1877 г.), приведшего к попытке самоубийства.
Здесь устраивались балы. А ведь совсем неподалёку стоял несохранившийся деревянный дом Гончаровых - потому и венчался Пушкин с Наталией Николаевной тут же, рядышком, в храме у Никитских ворот. А дальше разыгрывается услужливое воображение. Натали обожала балы - и вот она уже кружится в танце с каким-нибудь блестящим кавалергардом, а Александр Сергеевич стоит, прислоняясь к стене, и нервно грызёт бакенбарды…
Но стой, воображение, стой! Скоро, наплюнув на исторические подвалы, здание таки отреставрируют и со стороны Малой Никитской. Бездомных собак прогонят, пустырь накроют гигантским тентом - не пропадать же полезной площади в центре столицы - и устроят ресторан с летней верандой.
Что-нибудь типа: «У Гоголя».
«У Булгакова», чай, побоятся: после засмотренного сериала…
Метафора современной культуры.