Филип Рот, "Американская пастораль"
Вообще я увидела во френдленте пост об одноименном кино и заинтересовалась историей о том, как в любящей семье выросла дочь, сеющая вокруг себя ненависть и разрушение. Сделала закладку, узнала из инфы о фильме, что он снят по роману Филипа Рота, и решила начать с книги. И, наверное, теперь обойдусь без кино. Почему? Потому что, несмотря на некоторые недостатки, книга весьма выразительна, и я не знаю, как можно без потери выразительности перенести эту историю на экран.
"Американская пастораль" - это довольно странное и неровное произведение. От него у меня осталось ощущение, что целостности замысла "Пасторали" можно только позавидовать, но вот средства, с помощью которых этот замысел реализуется, не то чтобы вызывают вопросы... Но по форме "Пастораль" именно что неровная и какая-то дерганная. Начинается все с того, как рассказчик, от чьего лица ведется повествование, вспоминает о старшем брате своего одноклассника - о Шведе Лейвоу, супермальчике, звезде всех школьных спортивных команд, блистательном умнике, красавце и разве что не комсомольце. Примерно сто пятьдесят страниц из восьмисот мы видим идеального Шведа (сначала - мальчика и юношу, а потом и взрослого главу семейства, чья жизнь уже клонится к закату) глазами рассказчика, и это важный ход для понимания образа главного героя, но потом рассказчик просто исчезает из повествования для того, чтобы больше никогда не появиться на страницах книги, и автор полностью переключается на Шведа. И что это было? Просто призрачный рассказчик какой-то. Пожалуй, его исчезновение беспокоит меня едва ли не больше, чем испытания, выпавшие на долю главного героя, и эта линия от первого лица раздражает своей незавершенностью.
Композиция у "Пасторали" тоже странненькая. Автор останавливается на всех важных для героя эпизодах его биографии, но делает это в таком произвольном порядке и так внезапно перескакивает между событиями, что иногда не сразу понимаешь, о чем идет речь - о юности героя или, например, о дне, которым заканчивается книга. Еще он несколько раз злоупотребляет очень подробными пересказами книг, которые читал главный герой. Содержание этих детских повестей о бейсболистах (!) тоже важно для понимания Шведа (в том числе и потому, что эти книги либо неизвестны широкому читателю, либо вообще не существуют, потому что гугление автора и названия выводит только на "Американскую пастораль"), но когда такой пересказ длится не одну, не две и даже не три страницы, впечатления очень странные.
Однако этим исчерпываются почти все недостатки произведения - произведения, которое оказывается мастшабным романом об отдельно взятой семье перчаточников с еврейскими корнями и об эмигрантах в Америке вообще. О семье Шведа и об отцах и детях вообще. О дочери Шведа, бунтующей девочке-подростке, и о революционности и консерватизме вообще. "Американская пастораль" - это "американская мечта" в чистом виде, это полифоническая легенда о том, как трудолюбивый и упорный человек, начиная с самых низов, может заложить базу семейного благополучия в благословенной Америке, и его потомки в третьем-четвертом поколении смогут сполна воспользоваться плодами этого благополучия и приумножить их... если захотят. Гимном трудолюбию и профессионализму "Пастораль" напоминает Артура Хейли: начитавшись про производство элегантных дамских перчаток и отправившись мыть пол в перчатках синтетических, я поймала себя на том, что смутилась из-за того, что надеваю перчатки неправильно - не так, как советует один опытный перчаточник, вкладывающий в свое дело всю душу. Сельские пейзажи, описания любимого дома, супружеское благополучие и взгляд любящего отца на кроху-дочку - это действительно пастораль, которая разрушается попытками понять, как на такой благодатной почве могло вырасти нечто ядовитое с мощным разрушительным зарядом, и этими какафоническими нотками "Пастораль" близка "Цене нелюбви". Погружение в сознание отца, который переживает произошедшие с дочерью страшные события и пытается реконструировать прошлое, чтобы выяснить, где он свернул не туда, очень впечатляет - в первую очередь тем, как на языковом уровне Филип Рот создает альтернативные реальности. Словно в "Острове проклятых", ты не сразу понимаешь, что было на самом деле или даже что происходит в данный момент, а что существует лишь в измученном отцовском мозгу, и от мастерства автора захватывает дух. Не менее круто он показывает - опять-таки с помощью всего лишь нескольких слов - как жена Шведа ради психологической защиты тщательно вымарывает из своей памяти все, что связано с дочерью. В общем, я обзавидовалась.
После чтения остается больше вопросов, чем ответов. Почему книга заканчивается именно этим днем (при том, что из первых глав от лица рассказчика мы уже знаем, что произошло со Шведом потом)? Что все-таки случилось с его дочерью? Что же там за такая девица Рита и какова ее роль во всей истории? Где проходит грань между естественным довольством своей жизнью, в котором нет ничего плохого, и душевной глухотой - при том, что Швед в общем-то является внимательным, нежным и терпеливым отцом, явно превосходящим по этим качествам своего родителя, которого порой можно назвать ограниченным самодуром (разговор Шведова отца с будущей невесткой о воспитании детей - это просто марш махрового эгоизма и нетерпимости к чужой точке зрения)? Где грань между уважением воли своего ребенка и попустительством? До каких границ простирается родительская власть над еще невзрослым чадом, которому в общем-то фиг что запретишь? Как жить, дядь Мить?
При этом я не могу сказать, что Филип Рот - созвучный мне автор и что он вызывает желание продолжить знакомство с его творчеством. Но "Пастораль" прочитана с интересом. И с большим удовольствием от всех этих игр с тем, как выглядит герой в глазах посторонних, близких и в своих собственных, от психологичности изложения (не везде, но в эпизодах "погружения в сознание" - прямо-таки с кайфом) - и от перевода. По большей части он обыкновенный, но местами прямо огонь: переводчик ловко перефразирует и адаптирует под американские реалии типично русские присказки типа "общество сказало "надо"" или про калашный ряд, и это сильно способствует сопереживанию героям и приближению мира американской мечты к системе образности русскоязычного человека.
ИМХИ по книжкам
"Американская пастораль" - это довольно странное и неровное произведение. От него у меня осталось ощущение, что целостности замысла "Пасторали" можно только позавидовать, но вот средства, с помощью которых этот замысел реализуется, не то чтобы вызывают вопросы... Но по форме "Пастораль" именно что неровная и какая-то дерганная. Начинается все с того, как рассказчик, от чьего лица ведется повествование, вспоминает о старшем брате своего одноклассника - о Шведе Лейвоу, супермальчике, звезде всех школьных спортивных команд, блистательном умнике, красавце и разве что не комсомольце. Примерно сто пятьдесят страниц из восьмисот мы видим идеального Шведа (сначала - мальчика и юношу, а потом и взрослого главу семейства, чья жизнь уже клонится к закату) глазами рассказчика, и это важный ход для понимания образа главного героя, но потом рассказчик просто исчезает из повествования для того, чтобы больше никогда не появиться на страницах книги, и автор полностью переключается на Шведа. И что это было? Просто призрачный рассказчик какой-то. Пожалуй, его исчезновение беспокоит меня едва ли не больше, чем испытания, выпавшие на долю главного героя, и эта линия от первого лица раздражает своей незавершенностью.
Композиция у "Пасторали" тоже странненькая. Автор останавливается на всех важных для героя эпизодах его биографии, но делает это в таком произвольном порядке и так внезапно перескакивает между событиями, что иногда не сразу понимаешь, о чем идет речь - о юности героя или, например, о дне, которым заканчивается книга. Еще он несколько раз злоупотребляет очень подробными пересказами книг, которые читал главный герой. Содержание этих детских повестей о бейсболистах (!) тоже важно для понимания Шведа (в том числе и потому, что эти книги либо неизвестны широкому читателю, либо вообще не существуют, потому что гугление автора и названия выводит только на "Американскую пастораль"), но когда такой пересказ длится не одну, не две и даже не три страницы, впечатления очень странные.
Однако этим исчерпываются почти все недостатки произведения - произведения, которое оказывается мастшабным романом об отдельно взятой семье перчаточников с еврейскими корнями и об эмигрантах в Америке вообще. О семье Шведа и об отцах и детях вообще. О дочери Шведа, бунтующей девочке-подростке, и о революционности и консерватизме вообще. "Американская пастораль" - это "американская мечта" в чистом виде, это полифоническая легенда о том, как трудолюбивый и упорный человек, начиная с самых низов, может заложить базу семейного благополучия в благословенной Америке, и его потомки в третьем-четвертом поколении смогут сполна воспользоваться плодами этого благополучия и приумножить их... если захотят. Гимном трудолюбию и профессионализму "Пастораль" напоминает Артура Хейли: начитавшись про производство элегантных дамских перчаток и отправившись мыть пол в перчатках синтетических, я поймала себя на том, что смутилась из-за того, что надеваю перчатки неправильно - не так, как советует один опытный перчаточник, вкладывающий в свое дело всю душу. Сельские пейзажи, описания любимого дома, супружеское благополучие и взгляд любящего отца на кроху-дочку - это действительно пастораль, которая разрушается попытками понять, как на такой благодатной почве могло вырасти нечто ядовитое с мощным разрушительным зарядом, и этими какафоническими нотками "Пастораль" близка "Цене нелюбви". Погружение в сознание отца, который переживает произошедшие с дочерью страшные события и пытается реконструировать прошлое, чтобы выяснить, где он свернул не туда, очень впечатляет - в первую очередь тем, как на языковом уровне Филип Рот создает альтернативные реальности. Словно в "Острове проклятых", ты не сразу понимаешь, что было на самом деле или даже что происходит в данный момент, а что существует лишь в измученном отцовском мозгу, и от мастерства автора захватывает дух. Не менее круто он показывает - опять-таки с помощью всего лишь нескольких слов - как жена Шведа ради психологической защиты тщательно вымарывает из своей памяти все, что связано с дочерью. В общем, я обзавидовалась.
После чтения остается больше вопросов, чем ответов. Почему книга заканчивается именно этим днем (при том, что из первых глав от лица рассказчика мы уже знаем, что произошло со Шведом потом)? Что все-таки случилось с его дочерью? Что же там за такая девица Рита и какова ее роль во всей истории? Где проходит грань между естественным довольством своей жизнью, в котором нет ничего плохого, и душевной глухотой - при том, что Швед в общем-то является внимательным, нежным и терпеливым отцом, явно превосходящим по этим качествам своего родителя, которого порой можно назвать ограниченным самодуром (разговор Шведова отца с будущей невесткой о воспитании детей - это просто марш махрового эгоизма и нетерпимости к чужой точке зрения)? Где грань между уважением воли своего ребенка и попустительством? До каких границ простирается родительская власть над еще невзрослым чадом, которому в общем-то фиг что запретишь? Как жить, дядь Мить?
При этом я не могу сказать, что Филип Рот - созвучный мне автор и что он вызывает желание продолжить знакомство с его творчеством. Но "Пастораль" прочитана с интересом. И с большим удовольствием от всех этих игр с тем, как выглядит герой в глазах посторонних, близких и в своих собственных, от психологичности изложения (не везде, но в эпизодах "погружения в сознание" - прямо-таки с кайфом) - и от перевода. По большей части он обыкновенный, но местами прямо огонь: переводчик ловко перефразирует и адаптирует под американские реалии типично русские присказки типа "общество сказало "надо"" или про калашный ряд, и это сильно способствует сопереживанию героям и приближению мира американской мечты к системе образности русскоязычного человека.
ИМХИ по книжкам