Вивиан Майер
Все вдруг заговорили о Вивиан Майер - женщине, которая всю жизнь работала няней, а в свободное время выходила на улицу с "лейкой" или "роллейфлексом и делала снимки. Большая часть их так и остались непроявленными, а человек, случайно купивший их на аукционе, Джон Малуф, поняв, каое сокровище попало к нему в руки, посвятил свою жизнь знакомству мира с ее наследием.
Джон Малуф ведет блог, в котором постепенно выкладывает отсканированные снимки; пост про Вивиан Майер был в сообществе ru_guru, еще один в ru_fotoplenka
Об меня неожиданно перевелась статья, напечатанная Норой О'Доннелл в январском номере Chicago Magazine. Я не профессиональный переводчик, поэтому прошу прощения за стилистические огрехи - доводить текст до ума у меня нет ни сил, ни времени.
Жизнь и работа уличного фотографа Вивиан Майер
Нора О’Доннелл, январь 2011, Chicago Magazine
Жизнь в тени: семьи северного берега, которые нанимали Вивиан Майер в качестве няни, знали ее как приятную, но эксцентричную женщину, которая держала в секрете свою личную жизнь и хранила огромное количество коробок. После ее смерти человеку по имени Джон Малуф посчастливилось раскрыть ее секрет - она была талантливым фотографом.
В ничем не примечательный день в конце 2007 Джон Малуф, молодой агент по недвижимости, провел некоторое время на аукционе RPN Sales в парке Портейдж, копаясь в коробках со всяким хламом. Малуф надеялся найти какие-нибудь исторические фотографии для небольшой книги о парке Портейдж, над которой он в то время работал в качестве соавтора. Ему попалась коробка, возврашенная из камеры хранения, в которой оказались какие-то снимки 50-х и 60-х годов. «Здесь может оказаться что-нибудь подходящее» - подумал Джон и купил коробку за 400 долларов. Дома обнаружилось, что никаких снимков парка Портейдж внутри нет, хотя в коробке лежало больше чем 30 000 негативов. Джон запихал все это добро в свой шкаф.
Что-то, однако, его беспокоило - может быть, это был рефлекс, оставшийся с бедного детства в Западном Чикаго и работы на блошином рынке. Джон почти ничего не знал о фотографии, однако вернулся к этому ящику и стал просматривать негативы, сканируя некоторые из них. Неизвестный фотограф запечатлел удивительные сцены - щеголеватый дошкольник, выглядывающий украдкой из угла закопченного окна магазинчика; жирная задница, впечатавшаяся в прутья скамейки в парке, мужчина в костюме-тройке, развалившийся на переднем сиденье своего автомобиля, закрыв лицо рукой от солнечных лучей… Малуф был изумлен - это действительно крутые снимки, интересно, кто же их автор?
Аукционный служащий имени фотографа не знал, он смог только сказать Малуфу, что содержимое ячейки камеры хранения принадлежало старой женщине, которая тяжело больна. Со временем Малуф нашел еще несколько человек, которые приобрели негативы, также принадлежавшие той же старой леди, и выкупил их. Однако коллекция становилась слишком дорогой, чтобы ее хранить, и он выставил некоторые негативы для продажи на eBay. Они, неожиданно, оказались популярны - один удалось продать за 80 долларов. Джон понял, что в его руки попало что-то уникальное, и решил узнать о неизвестном фотографе все, что можно.
В конце апреля 2009, больше, чем через год после покупки первого ящика с негативами, что-то начало проясняться. В одной из коробок Малуф нашел конверт из фотомастерской, на котором карандашом было написано имя - Вивиан Майер. Запрос в Гугле выдал ссылку на некролог, напечатанный в «Чикаго Трибьюн» всего несколько дней назад - «Вивиан Майер, 83 лет, француженка по происхождению, проживавшая в Чикаго последние 50 лет, тихо скончалась в понедельник. Она была второй матерью Джону, Лэйн и Мэтью. Ее свободный и родственный дух магически касался жизней всех, кто был с ней знаком. Всегда готовая дать совет, высказать мнение или оказать помощь, она была превосходным кинокритиком и фотографом. Замечательный человек, которого нам будет не хватать, она прожила удивительную жизнь, и память о ней надолго останется с нами».
Звонок в «Трибьюн» дал Малуфу ошибочный адрес и номер телефона, по которому никто не отвечал. В то же время он начал публиковать работы Майер в блоге vivianmaier.com. В октябре 2009 он поместил вопрос о работах Майер в дискуссионном форуме, посвященном уличной фотографии, на фотосайте Flickr: «Что мне делать со всем этим добром (кроме как поделиться им с вами)»?
Началась оживленная дискуссия. Посыпались предложения, на блог Джона появилось множество ссылок с сайтов по всему миру (если сегодня набрать в Гугле «Vivian Maier», вы получите около 18000 результатов). Малуфу стало понятно, что наследие Майер более ценно, чем казалось поначалу.
Он оказался прав - его пробные публикации небольшой части работ Майер приобрели гигантское количество поклонников. За прошедший год ее фото появились в аргентинских, итальянских и английских газетах. Прошли выставки в Норвегии и Дании, и готовится экспозиция в январе в Культурном центре Чикаго. Очень немногие ее работы раньше мог видеть кто-либо, кроме самой Майер, и Малуф зацепил пока только верхний слой ее гигантского наследия. По его подсчетам, у него находятся 100 000 ее негативов, и еще 12 000 принадлежат другому коллекционеру, Джефу Голдстейну (часть из них опубликованы на сайте http://vivianmaierprints.com/). Большинство фотографий Майер черно-белые, на большинстве из них запечатлены моменты повседневной жизни людей. Майер, очевидно, много путешествовала со своей камерой - есть снимки из Лос-Анджелеса, Египта, Бангкока, Италии и Юго-Запада США. Удивительная широта и глубина ее работ заставили Малуфа задаться двумя вопросами, по-своему притягательными не менее, чем ее пленительные снимки - кто же такая Вивиан Майер и чем объясняется ее необыкновенное видение?
Однажды, обрабатывая негативы, Малуф, которому сейчас 29, нашел многообещающую подсказку - ко дну обувной коробки, в которой были негативы, оказался приклеен адрес некоего Аврона Генсбурга, проживающего в парке Хайленд. Еще один поиск в Гугле выдал адреса родственников по имени Джон и Лэйн - те самые имена, которые значились в некрологе! Небольшое исследование открыло, что с 1955 по 1972 год Майер жила с Авроном и Нанси Генсбург в парке Хайленд, и была няней троим их сыновьям - Джону, Лэйн и Мэтью.
Сегодня Лэйна Генсбурга, 54-летнего адвоката по вопросам недвижимости, можно назвать «цитаделью памяти» Майер. Он тверд в убеждении, что о женщине, которая взрастила его с пеленок, невозможно сказать ничего дурного. Когда он говорит о Майер, его взгляд становится мягче. - Она была, как Мэри Поппинс - сказал он мне, - у нее было удивительное умение обращаться с детьми.
Генсбурги искали няню в 56-м, и Майер ответила на их объявление. Выглядела она действительно как Мэри Поппинс - на ней были крепкие ботинки и плотное пальто, под которым она носила длинную юбку с кружевной нижней юбкой, и при ней был огромный саквояж. - Она была одета очень необычно - вспоминает Нанси Генсбург. И без того высокая, пяти футов ростом, она казалась еще выше. Весьма классическая леди, по словам Нанси. На шее у Майер болталась камера - ее особая примета. Кроме того, она выглядела очень по-французски. Может быть, из-за выдающегося носа - говорит Лэйн.
Строго говоря, Майер не была француженкой, хотя и говорила с легким французским акцентом. Согласно свидетельству о рождении, найденному Малуфом среди имущества, переданного ему Генсбургами, Вивиан Дороти Майер родилась в Нью-Йорке 1 февраля 1926 года. Родителями ее были Мария Жассо Майер, француженка, и Чарльз Майер, австриец. Когда Вивиан было четыре года, отец исчез с горизонта, по неизвестной причине. Она и ее мать попали в перепись 30-го года, но главой семьи оказалась записана 49-летняя француженка по имени Жанн Бертран, известная как фотограф-портретист. В начале 1900-х Бертран преуспевала как фотограф, имела награды и была знакома с Гертрудой Вандербилт Уитни, художницей, основательницей Музея американского искусства Уитни в Нью-Йорке. Джиму Леонхирту, журналисту, который сейчас пишет книгу о Бертран и других фотографах ее времени, ничего не известно о ее связи с Майер, однако он подтверждает, что у Бертран была постоянная работа в студии в Нью-Джерси в то самое время, когда с ней жили Вивиан и ее мать.
Потом Майер с матерью надолго вернулись во Францию, однако неизвестно, где именно они там жили. 16 апреля 1951 года, в возрасте 25 лет, Вивиан без сопровождения села на судно в Гавре и десять дней спустя прибыла в Нью-Йорк. Что Майер делала в Нью-Йорке следующие пять лет, кроме снимков, которые теперь находятся в коллекции Малуфа, остается неясным, скорее всего, нашла работу воспитателя, занятие, которому оставалась верна всю последующую жизнь.
Даже для близких ей людей ее обстоятельства оставались тайной. Генсбурги не знали ни причину, по которой она оказалась в Чикаго, ни когда это произошло. Гораздо охотнее она делилась своими мыслями и мнениями. «На самом деле ей было совершенно неинтересно быть няней» - говорит Ненси Генсбург, - «просто она не умела делать ничего другого».
Мальчики Генсбургов обожали ее способность создавать увлекательные приключения. Она хотела, чтобы они исследовали жизнь за пределами пригородного Хайленд-парка - захолустья, как она это называла. Майер с мальчиками могли оказаться на просмотре свежего кинофильма, или исследовать знаменитые памятники на кладбище Грейслэнд, отправиться на празднование китайского Нового Года или собирать землянику в лесу. Последнее было одним из любимых занятий Вивиан.
Когда Майер с мальчиками возвращались из одной из поездок в город, Лэйн указал в окно на здания возле железной дороги - гляди, Вивиан, там шкафы снаружи! Он никогда прежде не видел белье, которое сушится на веревке. Майер спросила его - ты на самом деле думаешь, что у всех есть стиральная машина с сушилкой? Мальчик кивнул в ответ. «Это ужасно» - сказала она потом его матери.
- Она хотела, чтобы мальчики знали об этом мире все - говорит Нанси Генсбург.
Когда у нее были выходные, Вивиан каталась на мопеде или ходила в кино. Если в город приезжала какая-нибудь знаменитость - президент Кеннеди или Элеанор Рузвельт, например, - она брала свою камеру, пробиралась сквозь толпу и делала снимки. В другие дни она запиралась в своей ванной, которую она превратила в фотомастерскую. «Мы никогда не входили туда» - вспоминает Аврон Генсбург, пенсионер, бывший руководитель фабрики по производству настольных игр. «Мы не очень-то и хотели. Майер никогда не говорила о том, чтобы встретиться с друзьями, и не было никаких признаков бой-френда, не говоря уже о муже. Тех, кто делал ошибку, называя ее миссис Майер, она всегда обрывала - «Я мисс Майер, и я горжусь этим».
Майер собирала вещи - или лучше сказать, что она не могла с ними расстаться? Негативы, камеры, одежда, обувь, аудиозаписи, документы - чердак Малуфа превратился в забитое под завязку хранилище. Самым слабым ее местом были газеты. В ее маленькой ванной у Генсбургов стопка газет возвышалась до потолка. Однако, указывает Нанси Генсборг, он не хранила газеты, просто чтобы хранить газеты. В каждой из них была статья, которую она собиралась когда-нибудь перечитать, но так и не сделала этого.
В 59-60 Вивиан полгода в одиночестве разъезжала по миру. Хотя она никогда не говорила о своей семье, Аврон вспоминает, что она унаследовала часть маленькой фермы в Эльзасе, и, похоже, продала ее, чтобы на эти деньги путешествовать. Она побывала в Лос-Анджелесе, Маниле, Бангкоке, Пекине, Египте, Италии, Франции и Нью-Йорке. «Если она хотела поехать куда-то, она просто брала и ехала» - вспоминает Нанси Генсборг. Пока Вивиан не было, семья находила временную няню на ее место. Никто никогда не знал, куда она отправилась. «Вы даже не стали бы спрашивать об этом» - говорит Нанси. «На самом деле могли бы, но… она была скрытной. Иногда».
Майер могла поделиться некоторыми фотографиями детей с Генсбургами, но она никогда не дарила их просто так. «Если мы хотели снимок», - говорит Нанси - «мы должны были купить его». Однако Майер не занималась продажей фотографий, чтобы заработать на жизнь. «Просто кто-то, кто хотел снимки, должен был доказать, что ему они нужнее, чем ей самой. Это похоже на художника, которому ненавистна сама мысль расстаться с нарисованной им картиной. Она любила все, что она делала».
* * *
В 1972 Майер покинула Генсбургов - мальчики были уже достаточно большими и не нуждались в услугах няни. Она просто собрала все свои вещи и уехала, так и не упоминув новое место работы, даже потом, когда она возвращалась, чтобы навестить мальчиков. Однако, несмотря на пробелы в ее биографии, похоже, что она никогда не удалялась от Северного побережья, и всегда находила новый дом, в котором нужна была няня.
Одной из них принадлежал Филу Донахью. После того, как он открыл свое телевизионное ток-шоу в Чикаго в 1974, он развелся с женой и оселился с четырьмя сыновьями в Виннетке. «У нас не было никакой Тетушки Пчелы» - вспоминает Фил, имея в виду знаменитую няню из шоу Анди Гриффита. «Женщины, которые приходили мою жизнь, как няни, не задерживались надолго - какими бы они ни были, дети их ненавидели.Они были мачехами».
Майер жила в семье Донахью меньше года, и его дети, равно как и племянники, не разделяют воспоминания Генсбургов о ней, как о воплощении Мэри Поппинс. Она была эксцентричной француженкой, которая таскала их по непонятным памятникам, кормила противными сэндвичами с арахисовым маслом и абрикосами, и дарила девочкам бумажные пакеты с зелеными игрушечными солдатиками.
Младший сын Донахью, Джеймс, которому тогд было 12, вспоминает, что Вивиан могла бродить по соседству, делая странные фотографии, в наряде, который напоминал ему о Марии фон Трапп, единственную европейскую женщину, которую он встречал в своей жизни, кроме Вивиан Майер. Майер легко пугалась, вскрикивая «О, ба-ла-ба»! - выражение, котрое можно слышать на аудиозаписях ее разговоров с детьми или пожилыми людьми, о которых она заботилась. От ответов на вопросы про себя на этих записях она всегда уворачивалась.
Донахью помнит, что Майер что-то снимала, но не может вспомнить, чтобы видел хотя бы одну фотографию отпечатанной. «Однажды я видел, как она фотографирует что-то в мусорном ящике» - говорит он. «Однако я никогда не думал, что ее работы могут представлять какую-либо художественную ценность».
Со временем ее эстетические пристрастия изменились. Она перестала снимать на черно-белую пленку, и ее работы стали более абстрактными - живописно расположенный мусор, например. Больше не было снимков пирамид - она перестала путешествовать в экзотические страны. И, похоже, она стала еще более скрытной - могло пройти очень много времени, иногда годы, когда Генсбурги не имели о ней никаких новостей.
К тому времени, как она появилась в оживленном доме Залмана и карен Усыскиных в 1987 году, Майер занималась фотографией более 30 лет. На собеседовании с Залманом, профессором математики Чикагского университета, и Карен, редактором издательства, она сказала одну вещь, которая многое проясняет: «Я должна сказать вам, что я пришла сюда со своей жизнью, которая находится в моих коробках». Никаких проблем, сказали ей в ответ - у них был большой гараж. «Мы не могли себе даже представить» - говорит Залман - она притащила 200 коробок». Коробки отправились на склад, и оставались нетронутыми целый год, пока Вивиан не покинула их.
Усыскины отмечают, что Майер хорошо относилась к их двум сыновьям, но была далеко не столь любезна с водителями такси, когда ей приходилось ездить за покупками в бакалейную лавку. (Водить машину она так и не научилась). Дома она откладывала в сторону все побитые фрукты, которые покупала для себя. «Если у нас был кусок мяса на обед» - вспоминает Карен - «она могла бы объесть с него весь жир, как будто бы она была человеком, которому нужно получить достаточное количество калорий, чтобы выжить».
Карен подозревает, что Майер чувствовала дискомфорт, покупаю дорогие вещи, и не любила этого. «Я думаю, она считала себя бедным человеком и гордилась этим» - говорит Карен.
С 1989 по 193 Майер ухаживала за дочерью Федерико Байлендера, которая была инвалидом, в его доме в Вилметте. Рассказы о ней начинают повторяться: «Она хорошо заботилась о девочке. В погребе лежали сотни ее коробок. Она любила критиковать кинофильмы и рассуждать о политике. Соседи жаловались на ее телефонную грубость. И в ее походке было что-то особенное - тяжелый шаг ног, обутых в огромные ботинки».
После Байлендера, она работала в Оук-парке и окончательно перебралась в дешевые апартаменты в Цицеро. Когда Лэйн Генсбург и его младший брат Мэтью снова нашли ее в конце 90-х, они настояли на ее переезде в хорошую квартиру в Роджерс-парке. «Мы чувствовали себя спокойно, зная, где она находится» - говорит Лэйн.
Лэйн предполагает, что Майер отказывалась от социальной помощи до тех пор, пока его семья не предложила ей помощь, но у нее определенно были другие источники дохода. Сегодня Малуф находит во многих из ее ящиков акции или неоплаченные платежные чеки Министерства финансов, некоторые из них больше, чем на сотню долларов.
* * *
Генсбурги беспокоились о ней. Бесстрашная, как всегда, Майер бродила по ночам по самым небезопасным районам Чикаго, разговаривала с бродягами, давалаим совет или провожала в убежище.
Примерно на рождество 2008 Майер поскользнулась на льду, упала и ушибла голову. Ее доставили в неотложку. «Казалось, все идет тому, что она полностью оправится» - вспоминает Лэйн.
Генсбурги-младшие наняли лучших докторов, а потом поместили ее в дом престарелых в Оук-парке, гдеони могли навещать ее после работы. В один из тких визитов, Лэйн и Мэтью захватили с собой свою мать, и всю плешь ей проели - «Ты захватила с собой «Нью-Йорк Таймс для Вивиан? Должны ли мы принести ей кофейное мороженое? Вивиан любит кофейное мороженое». Нанси размышляет - «Они знали о ней все. Она была уникальной личностью. Но о себе она совсем не думала».
20 апреля 2009 года Майер отошла в мир иной в доме престарелых в Оук-парке. Генсбурги-младшие развеяли ее пепел в том самом лесу, где они когда-то вместе собирали землянику.
* * *
Я была поражена огромным количеством вещей Майер, собранным Малуфом, когда впервые оказалась в его квартире. Поднимаешься по лестнице - и попадаешь в музей Вивиан. Малуф подсчитал, что у него теперь хранится больше полудюжины ее камер, больше сотни фильмов, снятых на 8-мм пленку, 3000 отпечатков, 2000 непроявленных пленок и 100 000 негативов. У чердачной стены - ряд чемоданов и ящиков. Джон открывает чемодан с одеждой Вивиан - фетровые шляпы, мешковатые пальто неопределенной расцветки, черные башмаки, такие тяжелые, что они могли бы служить гантелями. Во многих ящиках вырезки из газет, заключенные в пластиковые рамы, или виниловые папки, набитые всем, чем угодно, от кинокритики до некрологов. Один заголовок привлек мое внимание: «Товарищи по оружию чтят память жертвы тепловой волны 1995» - статья о Родни Холмквисте, парне, который служил на флоте и умер в одиночестве. Двадцать ветеранов извлекли его тело из нищенской могилы и перезахоронили с воинскими почестями.
Большинство ящиков с вырезками из газет Малуф выкинул, хотя один он все же хранит - он может послужить ключом к разгадке истории Майер. В конце 2009 он встретился со своим университетским другом, Антонии Ридзоном, который учился делать документальные фильмы в Коламбия-колледж, и они решили вместе снять фильм о Вивиан Майер. Времени у них было достаточно - Ридзон только что потерял место рабочего сцены, а Малуф переключился с торговли недвижимостью на перепродажу вещей на аукционе eBay. Сегодня их фильм все еще в процессе съемок, но говорят, что историей Майер заинтересовалась профессиональная команда кинодокументалистов. Двое друзей проводят практически каждый день на чердаке, сканируя негативы, подготавливая отпечатки фотографий к различным выставкам, и просеивая ящики в поисках новых зацепок - имен людей, у которых можно было бы узнать еще что-то о Майер.
Огромное количество фотографий делает работу практически неподъемной. Малуф подсчитал, что он отсканировал только одну десятую часть негативов - а остальные 90000 лишь бегло просмотрел. Когда он находит особенно сильный снимок, он публикует его в своем блоге.
Ажиотаж в сети и выставки по всему миру (7 января открывается выставка в Культурном центре Чикаго) - достаточное доказательство популярности работ Майер, однако как знать, насколько она является следствием необычной истории открытия Малуфа и удивительной фигуры женщины, стоящей за всем этим? Когда я расспрашивала Фила Донахью, который знал Майер только как няню, он спросил меня - достаточно ли оснований полагать, что ее снимки действительно являются чем-то особенным?
Колин Вестербек, бывший куратор фотографии Чикагского Института Искусств, один из ведущих экспертов в стране в области уличной фотографии, считает Майер интересным случаем. Он ознакомился с ее работами после того, как малуф написал ему электронное письмо. «Она хорошо понимала, что делает» - отметил он. «Но если принять во внимание уровень уличной фотографии в Чикаго 50-х и 60-х, ее работы не являются чем-то выдающимся». Вестербек объясняет, что ее снимкам недостает уровня ироничности и остроумия, присущего фотографиям некоторых ее современников, также живших в Чикаго, например, Гарри Каллахана или Ясухиро Исимото. К тому же, в отличие от последних, она часто сама появляется на своих снимках. Величайшие художники - говорит Вестербек - знают, как создать дистанцию между собой и изображаемым объектом.
Тем не менее Вестербек признает, что он понимает ценность работ Вивиан. «Она была довольно загадочной фигурой» - говорит он. «Неотразимость ее снимков в том, как ей удалось запечатлеть местный колорит Чикаго прошедших десятилетий».
В любом случае, Джон Малуф сделал знакомство мира со своим замечательным открытием своей миссией. «Я должен приложить все усилия к тому, чтобы Вивиан была признана одним из величайших фотографов своего времени» - говорит он. «Я трачу свое время на эту историю потому, что мир в этом зависит от меня. Чем больше я узнаю о Вивиан, тем больше меня очаровывает эта женщина. Она была особенной личностью, очень интеллигентной и экстраодаренной. Я получаю огромное удовлетворение оттого, что могу разделить с миром ее наследие».
Однако Майер была крайне скрытной. Что бы она сама могла подумать о миссии Малуфа? Вдруг бы ей это не понравилось? Малуф верит, что она приняла бы это спокойно, потому что мир меняется, и он позволяет ей говорить за себя. После долгих поисков, он ставит запись ее разговора с пожилой женщиной: «Я думаю, ничто не может длиться вечно» - говорит Вивиан со своим французским акцентом. «Мы должны уступить место другим людям. Это колесо - вы вскакиваете на него, едете до конца, потом кто-то другой получает такую же возможность проехать до конца, и еще кто-то, и еще, и так далее. Ничего нового не происходит под этим Солнцем».
Джон Малуф ведет блог, в котором постепенно выкладывает отсканированные снимки; пост про Вивиан Майер был в сообществе ru_guru, еще один в ru_fotoplenka
Об меня неожиданно перевелась статья, напечатанная Норой О'Доннелл в январском номере Chicago Magazine. Я не профессиональный переводчик, поэтому прошу прощения за стилистические огрехи - доводить текст до ума у меня нет ни сил, ни времени.
Жизнь и работа уличного фотографа Вивиан Майер
Нора О’Доннелл, январь 2011, Chicago Magazine
Жизнь в тени: семьи северного берега, которые нанимали Вивиан Майер в качестве няни, знали ее как приятную, но эксцентричную женщину, которая держала в секрете свою личную жизнь и хранила огромное количество коробок. После ее смерти человеку по имени Джон Малуф посчастливилось раскрыть ее секрет - она была талантливым фотографом.
В ничем не примечательный день в конце 2007 Джон Малуф, молодой агент по недвижимости, провел некоторое время на аукционе RPN Sales в парке Портейдж, копаясь в коробках со всяким хламом. Малуф надеялся найти какие-нибудь исторические фотографии для небольшой книги о парке Портейдж, над которой он в то время работал в качестве соавтора. Ему попалась коробка, возврашенная из камеры хранения, в которой оказались какие-то снимки 50-х и 60-х годов. «Здесь может оказаться что-нибудь подходящее» - подумал Джон и купил коробку за 400 долларов. Дома обнаружилось, что никаких снимков парка Портейдж внутри нет, хотя в коробке лежало больше чем 30 000 негативов. Джон запихал все это добро в свой шкаф.
Что-то, однако, его беспокоило - может быть, это был рефлекс, оставшийся с бедного детства в Западном Чикаго и работы на блошином рынке. Джон почти ничего не знал о фотографии, однако вернулся к этому ящику и стал просматривать негативы, сканируя некоторые из них. Неизвестный фотограф запечатлел удивительные сцены - щеголеватый дошкольник, выглядывающий украдкой из угла закопченного окна магазинчика; жирная задница, впечатавшаяся в прутья скамейки в парке, мужчина в костюме-тройке, развалившийся на переднем сиденье своего автомобиля, закрыв лицо рукой от солнечных лучей… Малуф был изумлен - это действительно крутые снимки, интересно, кто же их автор?
Аукционный служащий имени фотографа не знал, он смог только сказать Малуфу, что содержимое ячейки камеры хранения принадлежало старой женщине, которая тяжело больна. Со временем Малуф нашел еще несколько человек, которые приобрели негативы, также принадлежавшие той же старой леди, и выкупил их. Однако коллекция становилась слишком дорогой, чтобы ее хранить, и он выставил некоторые негативы для продажи на eBay. Они, неожиданно, оказались популярны - один удалось продать за 80 долларов. Джон понял, что в его руки попало что-то уникальное, и решил узнать о неизвестном фотографе все, что можно.
В конце апреля 2009, больше, чем через год после покупки первого ящика с негативами, что-то начало проясняться. В одной из коробок Малуф нашел конверт из фотомастерской, на котором карандашом было написано имя - Вивиан Майер. Запрос в Гугле выдал ссылку на некролог, напечатанный в «Чикаго Трибьюн» всего несколько дней назад - «Вивиан Майер, 83 лет, француженка по происхождению, проживавшая в Чикаго последние 50 лет, тихо скончалась в понедельник. Она была второй матерью Джону, Лэйн и Мэтью. Ее свободный и родственный дух магически касался жизней всех, кто был с ней знаком. Всегда готовая дать совет, высказать мнение или оказать помощь, она была превосходным кинокритиком и фотографом. Замечательный человек, которого нам будет не хватать, она прожила удивительную жизнь, и память о ней надолго останется с нами».
Звонок в «Трибьюн» дал Малуфу ошибочный адрес и номер телефона, по которому никто не отвечал. В то же время он начал публиковать работы Майер в блоге vivianmaier.com. В октябре 2009 он поместил вопрос о работах Майер в дискуссионном форуме, посвященном уличной фотографии, на фотосайте Flickr: «Что мне делать со всем этим добром (кроме как поделиться им с вами)»?
Началась оживленная дискуссия. Посыпались предложения, на блог Джона появилось множество ссылок с сайтов по всему миру (если сегодня набрать в Гугле «Vivian Maier», вы получите около 18000 результатов). Малуфу стало понятно, что наследие Майер более ценно, чем казалось поначалу.
Он оказался прав - его пробные публикации небольшой части работ Майер приобрели гигантское количество поклонников. За прошедший год ее фото появились в аргентинских, итальянских и английских газетах. Прошли выставки в Норвегии и Дании, и готовится экспозиция в январе в Культурном центре Чикаго. Очень немногие ее работы раньше мог видеть кто-либо, кроме самой Майер, и Малуф зацепил пока только верхний слой ее гигантского наследия. По его подсчетам, у него находятся 100 000 ее негативов, и еще 12 000 принадлежат другому коллекционеру, Джефу Голдстейну (часть из них опубликованы на сайте http://vivianmaierprints.com/). Большинство фотографий Майер черно-белые, на большинстве из них запечатлены моменты повседневной жизни людей. Майер, очевидно, много путешествовала со своей камерой - есть снимки из Лос-Анджелеса, Египта, Бангкока, Италии и Юго-Запада США. Удивительная широта и глубина ее работ заставили Малуфа задаться двумя вопросами, по-своему притягательными не менее, чем ее пленительные снимки - кто же такая Вивиан Майер и чем объясняется ее необыкновенное видение?
Однажды, обрабатывая негативы, Малуф, которому сейчас 29, нашел многообещающую подсказку - ко дну обувной коробки, в которой были негативы, оказался приклеен адрес некоего Аврона Генсбурга, проживающего в парке Хайленд. Еще один поиск в Гугле выдал адреса родственников по имени Джон и Лэйн - те самые имена, которые значились в некрологе! Небольшое исследование открыло, что с 1955 по 1972 год Майер жила с Авроном и Нанси Генсбург в парке Хайленд, и была няней троим их сыновьям - Джону, Лэйн и Мэтью.
Сегодня Лэйна Генсбурга, 54-летнего адвоката по вопросам недвижимости, можно назвать «цитаделью памяти» Майер. Он тверд в убеждении, что о женщине, которая взрастила его с пеленок, невозможно сказать ничего дурного. Когда он говорит о Майер, его взгляд становится мягче. - Она была, как Мэри Поппинс - сказал он мне, - у нее было удивительное умение обращаться с детьми.
Генсбурги искали няню в 56-м, и Майер ответила на их объявление. Выглядела она действительно как Мэри Поппинс - на ней были крепкие ботинки и плотное пальто, под которым она носила длинную юбку с кружевной нижней юбкой, и при ней был огромный саквояж. - Она была одета очень необычно - вспоминает Нанси Генсбург. И без того высокая, пяти футов ростом, она казалась еще выше. Весьма классическая леди, по словам Нанси. На шее у Майер болталась камера - ее особая примета. Кроме того, она выглядела очень по-французски. Может быть, из-за выдающегося носа - говорит Лэйн.
Строго говоря, Майер не была француженкой, хотя и говорила с легким французским акцентом. Согласно свидетельству о рождении, найденному Малуфом среди имущества, переданного ему Генсбургами, Вивиан Дороти Майер родилась в Нью-Йорке 1 февраля 1926 года. Родителями ее были Мария Жассо Майер, француженка, и Чарльз Майер, австриец. Когда Вивиан было четыре года, отец исчез с горизонта, по неизвестной причине. Она и ее мать попали в перепись 30-го года, но главой семьи оказалась записана 49-летняя француженка по имени Жанн Бертран, известная как фотограф-портретист. В начале 1900-х Бертран преуспевала как фотограф, имела награды и была знакома с Гертрудой Вандербилт Уитни, художницей, основательницей Музея американского искусства Уитни в Нью-Йорке. Джиму Леонхирту, журналисту, который сейчас пишет книгу о Бертран и других фотографах ее времени, ничего не известно о ее связи с Майер, однако он подтверждает, что у Бертран была постоянная работа в студии в Нью-Джерси в то самое время, когда с ней жили Вивиан и ее мать.
Потом Майер с матерью надолго вернулись во Францию, однако неизвестно, где именно они там жили. 16 апреля 1951 года, в возрасте 25 лет, Вивиан без сопровождения села на судно в Гавре и десять дней спустя прибыла в Нью-Йорк. Что Майер делала в Нью-Йорке следующие пять лет, кроме снимков, которые теперь находятся в коллекции Малуфа, остается неясным, скорее всего, нашла работу воспитателя, занятие, которому оставалась верна всю последующую жизнь.
Даже для близких ей людей ее обстоятельства оставались тайной. Генсбурги не знали ни причину, по которой она оказалась в Чикаго, ни когда это произошло. Гораздо охотнее она делилась своими мыслями и мнениями. «На самом деле ей было совершенно неинтересно быть няней» - говорит Ненси Генсбург, - «просто она не умела делать ничего другого».
Мальчики Генсбургов обожали ее способность создавать увлекательные приключения. Она хотела, чтобы они исследовали жизнь за пределами пригородного Хайленд-парка - захолустья, как она это называла. Майер с мальчиками могли оказаться на просмотре свежего кинофильма, или исследовать знаменитые памятники на кладбище Грейслэнд, отправиться на празднование китайского Нового Года или собирать землянику в лесу. Последнее было одним из любимых занятий Вивиан.
Когда Майер с мальчиками возвращались из одной из поездок в город, Лэйн указал в окно на здания возле железной дороги - гляди, Вивиан, там шкафы снаружи! Он никогда прежде не видел белье, которое сушится на веревке. Майер спросила его - ты на самом деле думаешь, что у всех есть стиральная машина с сушилкой? Мальчик кивнул в ответ. «Это ужасно» - сказала она потом его матери.
- Она хотела, чтобы мальчики знали об этом мире все - говорит Нанси Генсбург.
Когда у нее были выходные, Вивиан каталась на мопеде или ходила в кино. Если в город приезжала какая-нибудь знаменитость - президент Кеннеди или Элеанор Рузвельт, например, - она брала свою камеру, пробиралась сквозь толпу и делала снимки. В другие дни она запиралась в своей ванной, которую она превратила в фотомастерскую. «Мы никогда не входили туда» - вспоминает Аврон Генсбург, пенсионер, бывший руководитель фабрики по производству настольных игр. «Мы не очень-то и хотели. Майер никогда не говорила о том, чтобы встретиться с друзьями, и не было никаких признаков бой-френда, не говоря уже о муже. Тех, кто делал ошибку, называя ее миссис Майер, она всегда обрывала - «Я мисс Майер, и я горжусь этим».
Майер собирала вещи - или лучше сказать, что она не могла с ними расстаться? Негативы, камеры, одежда, обувь, аудиозаписи, документы - чердак Малуфа превратился в забитое под завязку хранилище. Самым слабым ее местом были газеты. В ее маленькой ванной у Генсбургов стопка газет возвышалась до потолка. Однако, указывает Нанси Генсборг, он не хранила газеты, просто чтобы хранить газеты. В каждой из них была статья, которую она собиралась когда-нибудь перечитать, но так и не сделала этого.
В 59-60 Вивиан полгода в одиночестве разъезжала по миру. Хотя она никогда не говорила о своей семье, Аврон вспоминает, что она унаследовала часть маленькой фермы в Эльзасе, и, похоже, продала ее, чтобы на эти деньги путешествовать. Она побывала в Лос-Анджелесе, Маниле, Бангкоке, Пекине, Египте, Италии, Франции и Нью-Йорке. «Если она хотела поехать куда-то, она просто брала и ехала» - вспоминает Нанси Генсборг. Пока Вивиан не было, семья находила временную няню на ее место. Никто никогда не знал, куда она отправилась. «Вы даже не стали бы спрашивать об этом» - говорит Нанси. «На самом деле могли бы, но… она была скрытной. Иногда».
Майер могла поделиться некоторыми фотографиями детей с Генсбургами, но она никогда не дарила их просто так. «Если мы хотели снимок», - говорит Нанси - «мы должны были купить его». Однако Майер не занималась продажей фотографий, чтобы заработать на жизнь. «Просто кто-то, кто хотел снимки, должен был доказать, что ему они нужнее, чем ей самой. Это похоже на художника, которому ненавистна сама мысль расстаться с нарисованной им картиной. Она любила все, что она делала».
* * *
В 1972 Майер покинула Генсбургов - мальчики были уже достаточно большими и не нуждались в услугах няни. Она просто собрала все свои вещи и уехала, так и не упоминув новое место работы, даже потом, когда она возвращалась, чтобы навестить мальчиков. Однако, несмотря на пробелы в ее биографии, похоже, что она никогда не удалялась от Северного побережья, и всегда находила новый дом, в котором нужна была няня.
Одной из них принадлежал Филу Донахью. После того, как он открыл свое телевизионное ток-шоу в Чикаго в 1974, он развелся с женой и оселился с четырьмя сыновьями в Виннетке. «У нас не было никакой Тетушки Пчелы» - вспоминает Фил, имея в виду знаменитую няню из шоу Анди Гриффита. «Женщины, которые приходили мою жизнь, как няни, не задерживались надолго - какими бы они ни были, дети их ненавидели.Они были мачехами».
Майер жила в семье Донахью меньше года, и его дети, равно как и племянники, не разделяют воспоминания Генсбургов о ней, как о воплощении Мэри Поппинс. Она была эксцентричной француженкой, которая таскала их по непонятным памятникам, кормила противными сэндвичами с арахисовым маслом и абрикосами, и дарила девочкам бумажные пакеты с зелеными игрушечными солдатиками.
Младший сын Донахью, Джеймс, которому тогд было 12, вспоминает, что Вивиан могла бродить по соседству, делая странные фотографии, в наряде, который напоминал ему о Марии фон Трапп, единственную европейскую женщину, которую он встречал в своей жизни, кроме Вивиан Майер. Майер легко пугалась, вскрикивая «О, ба-ла-ба»! - выражение, котрое можно слышать на аудиозаписях ее разговоров с детьми или пожилыми людьми, о которых она заботилась. От ответов на вопросы про себя на этих записях она всегда уворачивалась.
Донахью помнит, что Майер что-то снимала, но не может вспомнить, чтобы видел хотя бы одну фотографию отпечатанной. «Однажды я видел, как она фотографирует что-то в мусорном ящике» - говорит он. «Однако я никогда не думал, что ее работы могут представлять какую-либо художественную ценность».
Со временем ее эстетические пристрастия изменились. Она перестала снимать на черно-белую пленку, и ее работы стали более абстрактными - живописно расположенный мусор, например. Больше не было снимков пирамид - она перестала путешествовать в экзотические страны. И, похоже, она стала еще более скрытной - могло пройти очень много времени, иногда годы, когда Генсбурги не имели о ней никаких новостей.
К тому времени, как она появилась в оживленном доме Залмана и карен Усыскиных в 1987 году, Майер занималась фотографией более 30 лет. На собеседовании с Залманом, профессором математики Чикагского университета, и Карен, редактором издательства, она сказала одну вещь, которая многое проясняет: «Я должна сказать вам, что я пришла сюда со своей жизнью, которая находится в моих коробках». Никаких проблем, сказали ей в ответ - у них был большой гараж. «Мы не могли себе даже представить» - говорит Залман - она притащила 200 коробок». Коробки отправились на склад, и оставались нетронутыми целый год, пока Вивиан не покинула их.
Усыскины отмечают, что Майер хорошо относилась к их двум сыновьям, но была далеко не столь любезна с водителями такси, когда ей приходилось ездить за покупками в бакалейную лавку. (Водить машину она так и не научилась). Дома она откладывала в сторону все побитые фрукты, которые покупала для себя. «Если у нас был кусок мяса на обед» - вспоминает Карен - «она могла бы объесть с него весь жир, как будто бы она была человеком, которому нужно получить достаточное количество калорий, чтобы выжить».
Карен подозревает, что Майер чувствовала дискомфорт, покупаю дорогие вещи, и не любила этого. «Я думаю, она считала себя бедным человеком и гордилась этим» - говорит Карен.
С 1989 по 193 Майер ухаживала за дочерью Федерико Байлендера, которая была инвалидом, в его доме в Вилметте. Рассказы о ней начинают повторяться: «Она хорошо заботилась о девочке. В погребе лежали сотни ее коробок. Она любила критиковать кинофильмы и рассуждать о политике. Соседи жаловались на ее телефонную грубость. И в ее походке было что-то особенное - тяжелый шаг ног, обутых в огромные ботинки».
После Байлендера, она работала в Оук-парке и окончательно перебралась в дешевые апартаменты в Цицеро. Когда Лэйн Генсбург и его младший брат Мэтью снова нашли ее в конце 90-х, они настояли на ее переезде в хорошую квартиру в Роджерс-парке. «Мы чувствовали себя спокойно, зная, где она находится» - говорит Лэйн.
Лэйн предполагает, что Майер отказывалась от социальной помощи до тех пор, пока его семья не предложила ей помощь, но у нее определенно были другие источники дохода. Сегодня Малуф находит во многих из ее ящиков акции или неоплаченные платежные чеки Министерства финансов, некоторые из них больше, чем на сотню долларов.
* * *
Генсбурги беспокоились о ней. Бесстрашная, как всегда, Майер бродила по ночам по самым небезопасным районам Чикаго, разговаривала с бродягами, давалаим совет или провожала в убежище.
Примерно на рождество 2008 Майер поскользнулась на льду, упала и ушибла голову. Ее доставили в неотложку. «Казалось, все идет тому, что она полностью оправится» - вспоминает Лэйн.
Генсбурги-младшие наняли лучших докторов, а потом поместили ее в дом престарелых в Оук-парке, гдеони могли навещать ее после работы. В один из тких визитов, Лэйн и Мэтью захватили с собой свою мать, и всю плешь ей проели - «Ты захватила с собой «Нью-Йорк Таймс для Вивиан? Должны ли мы принести ей кофейное мороженое? Вивиан любит кофейное мороженое». Нанси размышляет - «Они знали о ней все. Она была уникальной личностью. Но о себе она совсем не думала».
20 апреля 2009 года Майер отошла в мир иной в доме престарелых в Оук-парке. Генсбурги-младшие развеяли ее пепел в том самом лесу, где они когда-то вместе собирали землянику.
* * *
Я была поражена огромным количеством вещей Майер, собранным Малуфом, когда впервые оказалась в его квартире. Поднимаешься по лестнице - и попадаешь в музей Вивиан. Малуф подсчитал, что у него теперь хранится больше полудюжины ее камер, больше сотни фильмов, снятых на 8-мм пленку, 3000 отпечатков, 2000 непроявленных пленок и 100 000 негативов. У чердачной стены - ряд чемоданов и ящиков. Джон открывает чемодан с одеждой Вивиан - фетровые шляпы, мешковатые пальто неопределенной расцветки, черные башмаки, такие тяжелые, что они могли бы служить гантелями. Во многих ящиках вырезки из газет, заключенные в пластиковые рамы, или виниловые папки, набитые всем, чем угодно, от кинокритики до некрологов. Один заголовок привлек мое внимание: «Товарищи по оружию чтят память жертвы тепловой волны 1995» - статья о Родни Холмквисте, парне, который служил на флоте и умер в одиночестве. Двадцать ветеранов извлекли его тело из нищенской могилы и перезахоронили с воинскими почестями.
Большинство ящиков с вырезками из газет Малуф выкинул, хотя один он все же хранит - он может послужить ключом к разгадке истории Майер. В конце 2009 он встретился со своим университетским другом, Антонии Ридзоном, который учился делать документальные фильмы в Коламбия-колледж, и они решили вместе снять фильм о Вивиан Майер. Времени у них было достаточно - Ридзон только что потерял место рабочего сцены, а Малуф переключился с торговли недвижимостью на перепродажу вещей на аукционе eBay. Сегодня их фильм все еще в процессе съемок, но говорят, что историей Майер заинтересовалась профессиональная команда кинодокументалистов. Двое друзей проводят практически каждый день на чердаке, сканируя негативы, подготавливая отпечатки фотографий к различным выставкам, и просеивая ящики в поисках новых зацепок - имен людей, у которых можно было бы узнать еще что-то о Майер.
Огромное количество фотографий делает работу практически неподъемной. Малуф подсчитал, что он отсканировал только одну десятую часть негативов - а остальные 90000 лишь бегло просмотрел. Когда он находит особенно сильный снимок, он публикует его в своем блоге.
Ажиотаж в сети и выставки по всему миру (7 января открывается выставка в Культурном центре Чикаго) - достаточное доказательство популярности работ Майер, однако как знать, насколько она является следствием необычной истории открытия Малуфа и удивительной фигуры женщины, стоящей за всем этим? Когда я расспрашивала Фила Донахью, который знал Майер только как няню, он спросил меня - достаточно ли оснований полагать, что ее снимки действительно являются чем-то особенным?
Колин Вестербек, бывший куратор фотографии Чикагского Института Искусств, один из ведущих экспертов в стране в области уличной фотографии, считает Майер интересным случаем. Он ознакомился с ее работами после того, как малуф написал ему электронное письмо. «Она хорошо понимала, что делает» - отметил он. «Но если принять во внимание уровень уличной фотографии в Чикаго 50-х и 60-х, ее работы не являются чем-то выдающимся». Вестербек объясняет, что ее снимкам недостает уровня ироничности и остроумия, присущего фотографиям некоторых ее современников, также живших в Чикаго, например, Гарри Каллахана или Ясухиро Исимото. К тому же, в отличие от последних, она часто сама появляется на своих снимках. Величайшие художники - говорит Вестербек - знают, как создать дистанцию между собой и изображаемым объектом.
Тем не менее Вестербек признает, что он понимает ценность работ Вивиан. «Она была довольно загадочной фигурой» - говорит он. «Неотразимость ее снимков в том, как ей удалось запечатлеть местный колорит Чикаго прошедших десятилетий».
В любом случае, Джон Малуф сделал знакомство мира со своим замечательным открытием своей миссией. «Я должен приложить все усилия к тому, чтобы Вивиан была признана одним из величайших фотографов своего времени» - говорит он. «Я трачу свое время на эту историю потому, что мир в этом зависит от меня. Чем больше я узнаю о Вивиан, тем больше меня очаровывает эта женщина. Она была особенной личностью, очень интеллигентной и экстраодаренной. Я получаю огромное удовлетворение оттого, что могу разделить с миром ее наследие».
Однако Майер была крайне скрытной. Что бы она сама могла подумать о миссии Малуфа? Вдруг бы ей это не понравилось? Малуф верит, что она приняла бы это спокойно, потому что мир меняется, и он позволяет ей говорить за себя. После долгих поисков, он ставит запись ее разговора с пожилой женщиной: «Я думаю, ничто не может длиться вечно» - говорит Вивиан со своим французским акцентом. «Мы должны уступить место другим людям. Это колесо - вы вскакиваете на него, едете до конца, потом кто-то другой получает такую же возможность проехать до конца, и еще кто-то, и еще, и так далее. Ничего нового не происходит под этим Солнцем».