Святая граница

[crimeaphile]

Айя́ - мыс на южном берегу Крыма, на юго-восток от Балаклавы, выступ берега длиной 13 километров, ограничивающий Южный берег Крыма с запада. Название мыса происходит от греческого слова «айос» (Άγιος - святой, Άγια - святая).
     Мыс продолжается до основания горы Куш-Кая и представляет собой отвесный отрог Главной гряды Крымских гор. Наивысшая вершина на мысе Айя - скала Кокия-Кая («голубая скала») высотой 558,5 метров. К востоку от мыса расположена Ласпинская бухта, а за ней мыс Ласпи; западнее расположен небольшой залив у подножия гор Аскети и Крепостной, далее - мысы Георгия и Фиолент. Скалы, составляющие мыс Айя, сложены верхнеюрскими мраморовидными известняками. Горные склоны покрыты реликтовыми средиземноморскими редколесьями.
      Мыс Айя входит в Государственный ладшафтный заказник «Мыс Айя», созданный в 1982 году как ландшафтный заказник республиканского значения с площадью территории 1132 га, включающей акваторию моря шириной 300 метров вдоль береговой линии.
      В 1955-1956 годах на мысе Айя был построен ракетный комплекс (объект 100), впоследствии реконструированный под пуск крылатых ракет. В середине 1990-х комплекс был передан Российской Федерацией Украине, после чего был ликвидирован...

Wikipedia


     Рождественским утром (2011 г.) на заветном 5-м километре Балаклавского шоссе встречаемся с Александром - ещё одним новым знакомым по Интернету! Севастопольцем, увлечённым фотографом и, что главное, большим любителем попутешествовать. В 2009 году он стал первым посетителем заложенного нами на Ай-Петри тайника (Малая Богаз, «Шанхайская стена»). И сделал там роскошные фотографии, намного интереснее наших, кстати!
      Утро выдалось ветреным и морозным. По случаю праздничного выходного наш автобус медленно, но верно загружался озабоченно-весёлым, рюкзачным народом - а мы переминались с ноги на ногу на заиндевевшем асфальте и ждали Александра. Вот и он - сразу опознался по обаятельной «чеширской» улыбке, хоть и отличался от фото в Сети очками!
      Грузимся в переполненный уже автобус («в тесноте да не в обиде!» - оптимистично гудит страждущая природы и странствий разношёрстная пассажирская толпа). Двери закрываются с заметным трудом, но тем не менее автобус гостеприимно распахивает их на всех последующих остановках. «Добро пожаловать!» - весело приветствует очередных втискивающихся попутчиков висящая на подножке молодёжь. Нас же начинают беспокоить размышления насчёт грядущего пробивания путей к выходу… Но не Сашу - он как знал, что до нужного нам поворота на Тыловое автобус ощутимо разгрузится.


Вываливаемся из дверей в туманную, заиндевевшую красоту. Облака висят над дорогой и склонами гор. Вернее, не висят даже, а лежат на склонах белыми пушистыми брюхами - и оттого всё вокруг унизано неправдоподобной художественности морозными иглами. Сосны покачивают роскошно поседевшей хвоей, лес сказочен и заманчив. Блуждаем по сказке в поисках тропы, сверяя GPS и Сашину память, поминутно зависая над изукрашенными белыми кристаллами веточками, зонтиками, листочками… Лес тает в великолепном тумане. На минуту раздвигается облачность, демонстрируя сияющий белым противоположный склон и заставляя нас застывать в восторге…










Нужная дорога наконец находится, и мы начинаем подъём по склону горы, сквозь заиндевелую сказку. Редко где увидишь такой иней вблизи! Каждая веточка в подобной оправе делается произведением искусства, и факт этот на некоторое время замедляет и без того не слишком скоростной подъём…





Меж тем небо над деревьями начинает постепенно приобретать фактуру и цвет, из белёсого становясь сперва сине-серым, потом - свинцовым, потом - голубым. Иней сыплется на головы холодными искорками. Потом мы как-то вдруг оказываемся выше тумана.


И наступают солнце и лето. Лес из седого делается зелёным и ярким, тропа плотоядно чавкает под ногами, и мы потихоньку начинаем избавляться от ставшей очевидно лишней одежды. Тропа точит склон в ложбине меж гор, здесь даже нет ветра, и для полной благостности недостаёт разве что пения птиц…


Выныриваем на широкую каменистую поляну. Под нами - залитый солнцем простор Ласпи, вид на Байдарскую долину, Крыло Дракона и Ильяс-Кая, а ещё запах крымского пряного разнотравья, неубиваемый даже зимой! Ковёр сухих трав под ногами перемежается белыми камнями и островками снега. И даже пытается цвести что-то жёлтое…




     Внизу - полоса облаков, ползущая из долины вверх по горным хребтам. Вид и сама поляна чудесны настолько, что приходится бороться с желанием тут и остаться. По крайней мере, на предмет обеденного привала. Мы и вправду ненадолго зависаем здесь, снимая горы, камни, друг друга, густо-синее небо над вершинами деревьев… Однако времени на релакс не так много, как хотелось бы - и мы снова углубляется в лес. Тропа карабкается выше, и летняя благодать как-то незаметно вновь сменяется зимой.


На заснеженной полянке обнаруживаются руины христианского храма и затаившийся в россыпи камней геокэшерский тайник. Современные археологи считают, что в давние времена здесь была крепость Кокия-Исар - пограничный гарнизон Мангупского княжества, которой нёс дозорную службу против генуэзцев, обосновавшихся в Чембало.


Рядом с руинами валяются вповалку солидных размеров рюкзаки - легкомысленно-бесхозные, и мы по гипотетическим следам их хозяев устремляемся вверх - из леса - на залитые солнцем камни Куш-Кая с крестом на вершине и великолепными видами на море и горы. В переводе с тюркского Куш-Кая означает «Птичья скала». Но думается, не в том смысле, что «редкая птица долетит», а в том, что вид с неё, как с высоты птичьего полёта…


Волшебным образом растаявший туман открывает Байдарскую долину с далёкими белыми домиками Орлиного, провоцируя лёгкий приступ ностальгии… Далеко внизу миниатюрным макетом светлеет перевал Ласпи. Замыкает панораму бухты массивная скала горы Ильяс-Кая с маленькими фигурками «муравьёв» на её вершине, чуть левее которой можно разглядеть камни таинственного Храма Солнца - пока мы только мечтаем туда попасть…





На камне, над самой пропастью с морем на дне, сидит в задумчивости какой-то парнишка - повергая проходящих мимо в состояние лёгкого содрогания. Ему хорошо - он среди ветра, неба и солнца. Синее далёкое море красиво обрамляет его непринуждённо-медитативный силуэт…








Мы покидаем каменный простор, чтобы продолжить путь к вершине Святого мыса Айя - горе Кокия-Кая. Тропка ныряет вниз, в заснеженный солнечный лес. Снова из весны - в зиму. Лена неожиданно убегает вперёд - пустой лес манит и завораживает, и в конце концов приходится вызывать её по рации… Нашли - снимала кристаллики льда в траве.





Очередная стайка брошенных на полянке рюкзаков уже не удивляет - скорее радует. Верный признак - путь к Айя мы одолели… Дорога выводит от поляны вверх. Распахивается простор - синий, аж до рыжего в солнечных лучах Фиолента. И скалы под умопомрачительным обрывом - с зависающими на каменных спинах соснами…


Мыс Айя образован скалистой громадой горы Кокия-Кая, к которой с востока примыкает гора Куш-Кая, откуда мы только что пришли, и северным хребтом Самналых-Бурун, по которому нам предстоит часть пути обратно в цивилизацию. И вся эта территория мыса защищается статусом государственного ландшафтного заказника. Только здесь, помимо Нового Света, можно встретить редколесье сосны Станкевича и можжевеловые леса, в которых попадаются экземпляры, достигшие 2000-летнего возраста. Трудно удержаться и не процитировать: «Экзотику субсредиземноморской природы заказника дополняют редкие и исчезающие виды животных: эндемичная каменная куница и ласка, летучие мыши - большой и малый подковоносы, змеи - леопардовый и четырёхполосый полозы, которые любят поживиться лесной и желтогорлой мышами». К сожалению, к нам никто не вышел, не прилетел и не выполз, хотя мы не шумели и заповедного режима не нарушали.


     Посещение заказника разрешается только по дорогам общего пользования и экологическим тропам в соответствии с маркировкой, поэтому мы немного удивились, увидев на вершине Кокия-Кая остатки военных строений. Ведь когда создавался заказник, военная часть тут была ещё вполне действующей. Всё-таки хорошо, что с развалом СССР Крым стал, пусть грубо и не по-хозяйски, но демилитаризирован - ну не место здесь, в этой красоте, никакой военной технике, не место!


     Ледяной, пронзительный ветер заставляет нас забиться в руины капониров, чтобы перекусить. Но от ветра не скрыться даже за стенами - а потому трапеза выходит немного поспешной, без гурманства. Несмотря на два термоса и богатый стол. Торопимся выбраться наружу, на солнышко - оно всё-таки немного греет…


Александр приглашает нас пройтись через балку вперёд, к треугольной скале - рассказывает, как когда-то сюда одна, без страховки, проходила девочка по имени Дарья - и нам предстоит оценить масштабы её подвига. Со стороны выглядит жутко и нереально!




Из леса скала выглядывает ослепительно-золотой плоскостью, под скалой - головокружительный разлом - вниз, в море. Созерцаем это величие с каменного пятачка над обрывом - восторженно и боязливо. Потом, следуя за тропинкой, поднимается над скалой вверх.








     Судя по всему, у девочки Даши страх отсутствует напрочь. Даже выглянуть вниз жутко, но Лена с Сашей бесстрашно заглядывают в пропасть - внушительный скальный хребет - острый, узкий, зубчатый - вздымается длиннющей грядой, увенчанной вершиной-пиком над самым морем.
     Внизу, в головокружительной глубине, плещется изумрудный прибой у камней далёкого пляжа. Это - тот самый «затерянный мир», к берегам которого ходят прогулочные катера из Балаклавы. С одного из них мы как-то прыгнули в «открытое море» и доплыли до этого чудного берега - до этого вот самого пляжика - что отсюда, сверху, представляется теперь не вполне реальным. Словно посещение по-настоящему затерянного мира.






Масштабы зрелища таковы, что возникает желание взлететь на каких-нибудь крыльях над всем этим потрясающим великолепием, чтобы обозреть его в полной мере. Потому что робкое зависание над краешком - это так, полумеры, четвертьмеры даже, - это увидеть чуть-чуть, кусочек, потому что нам, в отличие от Дарьи, хочется жить. Но и не увидеть всего того, что скрыто внизу, под обрывами, и сияет в солнечных лучах нереальным жёлтым сиянием - просто-таки преобидно. Так и уходим, кутаясь от ледяного ветра кто в походный плед, кто в шарф, с ощущением того, что недодали - то ли крыльев, то ли храбрости, то ли просто умения отбросить маниакальное желание заснять-запечатлеть-унести, забыть о холодном ветре и «повтыкать» от души, всеми доступными чувствами, радуясь и тому, что доступно - и запоминая, запоминая и впитывая…








По грунтовой дороге мы спускаемся вниз - сперва посреди солнечного великолепия абсолютно весенних склонов, потом - по снегу, а клонящееся к закату солнце прощально золотит самые вершины деревьев. Здесь нет уже ветра, и мы присаживаемся на полянке с деревянными столиком-навесиком, чтобы сделать по глотку чая из термосов и передохнуть минуточку перед обратной дорогой.


Опускаются длинные синие сумерки, дорога красивыми изгибами сбегает с гор, и живописно рыжеют в синеве ветви кустарников и не облетевшие круглые кроны дубов. В просветах над дорогой загораются тёплые огоньки далёкой деревни. Дорога выныривает из леса - конец горы, бескрайнее поле с белыми полосами прямой как стрела грунтовки. Александр говорит: весной здесь будут сплошь ромашки…



     Над тёмными горами висит тоненький яркий месяц. Дорога выводит в деревню, на полутёмные сонные улицы с редкими фонарями и редкими прохожими. Вечер прохладен и тих, и как-то очень славно, щекочуще уютен. Разговор стелется как дорога - легко и приятно, и даже как-то жаль, когда возникает впереди взрыкивающее редкими машинами шоссе. И мы ещё немного стоим на обочине, о чём-то договаривая и любуясь ночью, горами и месяцем, и яркими звёздами, загорающимися в уже совсем чёрном небе. А потом из ночи возникает автобус, и мы проваливаемся в тепло его тёмного и сонного нутра. И сквозь незаметно подкрадывающийся сон к нам стремительно начинает приближаться Севастополь…

Текст и фотографии: Елена Свиридова и Андрей Илюхин, 2011-2012 гг.

-------------------- предыдущие статьи цикла -----------------------------


Херсонес

Казачья бухта

Голубая бухта

День затмения

Фиолент в снегу

Караны

Каламита