Об идентичности | и опять про украинство
Как переживается идентичность, в том числе национальная?
В общем, это переживание содержит три компоненты. Которые могут быть более или менее выражены, но которые всегда в той или иной степени присутствуют.
Первую можно обозначить как «мы - такие-то». Это самое «такие-то» взывает к какому-то набору представлений, фактов, мифов и т.п. Например, «мы рокеры», «мы мужчины», «мы немцы» - вокруг всего этого вьются некие облака смыслов. Которые, может, и не исчерпывают содержания [1], но его обозначает и маркирует. Например, «немцы» - это Гёте, готические соборы, фольварки, высокие блондины, крупповские пушки, светлое пиво, мытые с мылом тротуары, Гензель и Гретель, свиные сосиски, Мюнхен, дубы, гей-парад в Берлине, «даст ист фатнастиш», маргарин, Гитлер, орднунг, и ещё несколько тысяч маркеров. «Это всё немцы, это всё немецкое».
Вторая компонента: «мы - не такие-то». Здесь идёт ссылка на нечто значимо-чужеродное, часто понимаемое как «плохое». Скажем, немцы в течении нескольких веков были в первую очередь «не французами». «Мы не как эти чернявые и вертлявые лягушатники, пижоны и шаромыжники». Дальше из этого «мы не они» вытаскивается какое-то положительное содержание, например - «мы высокие, статные, мы люди основательные, предпочитаем надёжность и качество внешнему лоску, живём на свои средства». Можно, кстати, понимать под чужим и нечто завидное, типа «они там все едины, а у нас раздрай и шатание, эх». Но это, в общем, уже результат неких умственных операций над самим фактом, что «мы не они» (а кто «они», всегда известно).
Следует ещё раз подчеркнуть, что проведение границы «мы - не они» предполагает некое отвержение «их». Но это не значит, что «они» обязательно воспринимаются как нечто враждебное, скверное или мерзкое. Возьмём, например, классическое «да ты как баба разнюнился, будь мужиком». Это, безусловно, обращение к мужской идентичности и отвержение женской. Предполагается ли здесь женоненавистничество? Да нет, конечно - тем более, что эту фразу чаще всего произносят именно женщины, жучащие своих мужчинок. Ибо быть женщиной не позорно, позорно мужику вести себя как женщина. Или, скажем - с точки зрения немца совсем не позорно быть англичанином, но немцу не пристало корчить из себя англичанина, «смешно же». И т.п.
И, наконец, компонента третья: «мы не хотим быть такими-то, мы ненавидим таких-то». К предыдущему случаю она не сводится, так как нетождественность «нас» и «их» в данном случае вовсе не подразумевается. Например, мы можем ненавидеть в «них» то, что есть и в нас - но «мы» имеем на это право, а «они» нет. Скажем, «мы» жестоки и агрессивны и «они» жестоки и агрессивны, но «нам» можно быть такими (потому что мы - Господа По Природе), а они не должны и сметь быть такими (потому что они не мы, а значит, рабы и дерьмо). Можно ведь ненавидеть «их» именно за то, что они именно «такие же, как мы» или «хотят того же» (то есть являются конкурентами).
Тут тоже есть нюанс. В отличие от первых двух компонент, эта поддаётся инверсии. А именно - можно вывернуть её и в форму «мы хотим быть такими-то, мы любим себя как таких-то». Например, негр может попытаться «жить как белый». Правда, в большинстве случаев такого рода попытки несут заметный заряд самоненависти («я не хочу быть тем, чем я являюсь сейчас») или остаются чисто декларативными («я буду считать себя успешным человеком, хотя я нищий одиночка и я не хочу ничего менять»). Но тем не менее - такая инверсия возможна, и её следует иметь в виду.
Все эти компоненты поддаются редукции до чего-то очень простого. Первая, например, до самоназвания - «мы - это те, кто называет себя так-то». Вторая - до какого-нибудь крайне банального противопоставления (типа «мы - не наши родители, значит мы другие!»). Третья - ну хотя бы до банального «мы ненавидим их… да просто потому, что мы их ненавидим».
Интересно в этом смысле посмотреть на эволюцию украинской идентичности.
Собственно смысловое ядро «украинства» очень слабое, и более того - оно чем дальше, тем больше воспринимается как ненужное обременение. Например, создавать полномасштабную украинскую культуру оказалось неинтересно [2]. Самим же украинцам прежде всего. Даже украинская популярная музыка [3] - и та возникла как специфический полуэкспортный продукт. Чисто символические вещи - «Шевченко и вышиванка» - работают, но это относится, скорее, ко второй и третьей компоненте.
Вторая компонента представлена достаточно ясно и отчётливо: «мы - не русские, Украина - не Россия». Содержания тут наскребается побольше: кроме мовы, можно записать себе ещё и акцент, например, («мы гэкаем»), включить природные факторы («у нас в Киеве такой кошмарной зимы, как в Москве, не бывает»), национальную кухню ("мы варим наваристый борщ, а не пустые щи"), и так далее. Хотя и тут наблюдаются проблемы. На Украине, к примеру, издали специальную книжку «Украина - не Россия», за подписью президента Кучмы. Вообще-то сам тот факт, что такая книжка была написана, свидетельствует о том, что уверенности в этом нет. Никто же не пишет книжки про то, что кошка - это не собака, а корова - не свинья. Впрочем, о том, что кролик не заяц, обычно хотя бы упоминают и в книжке о кроликах, и в книжке о зайцах - так как они похожи… Но тут другой случай: книжка набита откровенными глупостями типа «украинцы отличаются от россиян тем, что предпочитают закон и порядок» и прочими откровениями системы «мы хорошие,. А они плохие». Что подводит нас к третьему пункту.
И вот тут мы видим: украинская идентичность практически полностью сводится именно к нему. Причём в редуцированном виде - «украинец тот, кто ненавидит москалей».
Сейчас эта компонента почти что поглотила две другие. То есть всё украинство как таковое в итоге свелось к ненависти к москалям. За ненависть к москалям украинцы готовы признать своим (хотя бы на время) и русскоязычного, и даже русского по происхождению. Главное - ненавидеть русских, особенно если это проявляется в практических действиях. Остальное или вообще неважно, или оставлено на потом.
В качестве инверсии того же самого антимоскальства в украинской риторике существует тема "европейства", "еуропейского шляху". В данном случае это не связано (или почти не связано) с самоненавистью: это типичное записывание себя в воображаемую престижную общность. Правда, ни о каком реальном стремлении к европеизации (или хотя бы понимании, что это такое) речь, разумеется, не идёт. Сама эта тема - всего лишь попытка подкрепить и обосновать ненависть к русским европейской русофобией, которая основана на представлении о русских как о карикатурных "азиатах". При этом сами образчики европейской русофобии берутся в основном старые, из досоветского прошлого, что сейчас выглядит диковато. Но украинцам, в общем-то, на это плевать. Точно так же им плевать на то, насколько они сами соответствуют облику просвещённых европейцев. "Украина Европа, а Россия - Азия" означает, собственно, "Украина солнышко, а Россия бяка".
Подчеркнём: речь идёт не просто о конфронтационной мобилизации (например, военной), которая всегда сопровождается обострением чувства идентичности, в том числе и компоненты «мы не хотим быть ими / с ними / под ними». Видно, что раздувание ненависти идёт именно что ЗА СЧЁТ первых двух компонент. Сейчас от украинца не требуют ни хорошего знания мовы (кроме нескольких ритуальных фраз и лозунгов), ни фамилии на «-енко», ни прочих «глупостев». Всё свелось к демонстративной ненависти к москалю, даже повод для которой уже и не столь важен.
Чтобы не ходить далеко за примером. Вот типичный украинский текст про русских - не какой-то особо злобный, а средний. Даже немного выше среднего, так как автор пытается рефлексировать - то есть пишет только о «сепаратистах» и даже вспоминает про чеченские подвиги украинских добровольцев без одобрения. То есть это не захлёбывающийся от злобы идиот, это человек психически нормальный и держащий себя в руках. Кстати, русскоязычный.
Мы не то чтобы не считаем "пророссийских сепаратистов" людьми. В нашем представлении они нечто вроде чумных крыс, тараканов, опарышей. Однако с той разницей, что вооруженная крыса несет большую угрозу, подобно гнойной язве, которая при попустительстве превращается в гангрену, поражая все тело. Потому единственное справедливое желание, которое возникает по отношению к сепаратисту- это его физическое уничтожение. Когда УНСО воевало в Чечне, отрезая русским ванькам головы за деньги -это конечно было самым позорным эпизодом за историю существования Украины. Но тогда их действия можно если не простить, то хотя бы оправдать и объяснить- тотальная нищета после совка, люди брались за любую работу, некоторые из наемников считали, что они делают благородное дело помогая чеченскому народу в национально-освободительной борьбе против кремлевского ига, были и такие, которые действительно ненавидели москалей и жаждали их смерти.Однако сейчас ситуации совсем другая. Русским ванькам действительно делать тут нечего. Русские ваньки не бедствуют в Путинстане- благо работу можно найти. Причина их участие в войне простая- деньги. Я видел трупы убитых боевиков, которые мне присылал товарищ из нацгвардии и скажу так- во мне не то чтобы ничего не зашевелилось в плане жалости. Ведь этого жмура повезут домой, где в какой-то Рязани над ним будет голосить мамка, жена и дети проклиная фашистских бендер. Нет. Я скорее воспринимал это как должное. Как заслуженную расплату. Расплату за 2 с лишним месяца постоянной тревоги, напряженного ожидания тех самых русских танков и вежливых людей, мой сдувшийся депозит в банке, невозможность вернутся к работе и жизни, которая превратилась в томительное ожидание. Я устал и хочу чтобы все это скорее кончилось.Смерть всем колорадам!
Заметьте, как хорошо тут смотрится это самое «за что ненавидим». Человек живёт на Западной Украине, ему лично ничего не угрожает, но он нервный. И он ненавидит русских за «напряжённое ожидание» и «сдувшийся депозит» (видимо, много тратил). То есть он хочет русских трупов не потому, что русские ему что-то сделали, а потому, что он понервничал.
Я воспроизвожу это не для того, чтобы поднять ответную волну соответствующих чувств. Пожалуйста, вот этого не нужно. Это просто подвернувшаяся иллюстрация.
Так вот. Украинская идентичность ПОЛНОСТЬЮ СВОДИТСЯ К ЭТОМУ. Ничего другого там не то чтобы не осталось - но просто не востребовано. Украинец = ненавистник москалей, потенциальный убийца москаля, и больше ничего просто НЕ НУЖНО.
Для умственных пассионариев. Я не говорю, что это «плохо» или «хорошо». С моей точки зрения, тактически для украинцев такая облегчённая идентити - это чрезвычайно выигрышно. Стратегически - будут проблемы, но решаемые. А здесь и сейчас - это для них очень хорошо, так как позволяет, в частности, поверстать в украинцы практически кого угодно, включая русских и русскоязычных, которым раньше мешала "мова" и "шевченко".
Так что не удивляйтесь.
[1] Cколько-нибудь устойчивая идентичность вообще неисчерпаема, так как история её постоянно подпитывает: вроде уже все поняли, каковы, скажем, немцы по природе своей, вот уже и немцы сами с этим согласились, а тут история закладывает вираж, и немцы сильно меняются - оставаясь при этом именно немцами. Были нацией мечтателей - стали железным кулаком.
[2] Не сказать, что попыток не было. В девяностые пытались что-то писать на мове, был «станиславский феномен» и т.п. Сейчас всё это, в общем, забросили за ненадобностью. Нет, Андрухович и прочие сидят в президиумах и получают премии, и даже что-то пишут, но выйти хотя бы на цикл воспроизводства не удалось. «Нэ трэба».
[3] Кстати, очень хорошая, по сравнению с россиянским. Что и неудивительно, так как на Украине не ввели «Пугачёву», как институт подавления творческой активности и демонстративного глумления над «молодыми». Как и многих других россиянских ужасов.
ДОВЕСОК. Отличная иллюстрация к сказанному:
В данном случае интересна игра с компонентами идентичности. На картинке - "парадная" украинская идентичность: "дывчина" в "национальной одежде" (в нашей терминологии - первая компонента). Текст расшифровывает эту идентичность. Сначала через вторую (она варит борщ, а не щи - известная пара противопоставления национальных кухонь). Окончательной разгадкой является "убиваю русских", дальше следует спасительная ирония про газовые камеры, которая здесь играет легализующую роль: ведь это же "шутка" и поэтому не может быть объектом даже символического отторжения с русской стороны.
(Заметим, аналогичная шутка про газовые камеры по поводу евреев воспринималась бы в лучшем случае как юмор дурного тона, а в худшем как повод для ответной агрессии. Однако в данном случае символическое унижение претерпевают всего лишь русские, так что обозначение "это юмор" является вполне достаточной бронёй.)
)(
В общем, это переживание содержит три компоненты. Которые могут быть более или менее выражены, но которые всегда в той или иной степени присутствуют.
Первую можно обозначить как «мы - такие-то». Это самое «такие-то» взывает к какому-то набору представлений, фактов, мифов и т.п. Например, «мы рокеры», «мы мужчины», «мы немцы» - вокруг всего этого вьются некие облака смыслов. Которые, может, и не исчерпывают содержания [1], но его обозначает и маркирует. Например, «немцы» - это Гёте, готические соборы, фольварки, высокие блондины, крупповские пушки, светлое пиво, мытые с мылом тротуары, Гензель и Гретель, свиные сосиски, Мюнхен, дубы, гей-парад в Берлине, «даст ист фатнастиш», маргарин, Гитлер, орднунг, и ещё несколько тысяч маркеров. «Это всё немцы, это всё немецкое».
Вторая компонента: «мы - не такие-то». Здесь идёт ссылка на нечто значимо-чужеродное, часто понимаемое как «плохое». Скажем, немцы в течении нескольких веков были в первую очередь «не французами». «Мы не как эти чернявые и вертлявые лягушатники, пижоны и шаромыжники». Дальше из этого «мы не они» вытаскивается какое-то положительное содержание, например - «мы высокие, статные, мы люди основательные, предпочитаем надёжность и качество внешнему лоску, живём на свои средства». Можно, кстати, понимать под чужим и нечто завидное, типа «они там все едины, а у нас раздрай и шатание, эх». Но это, в общем, уже результат неких умственных операций над самим фактом, что «мы не они» (а кто «они», всегда известно).
Следует ещё раз подчеркнуть, что проведение границы «мы - не они» предполагает некое отвержение «их». Но это не значит, что «они» обязательно воспринимаются как нечто враждебное, скверное или мерзкое. Возьмём, например, классическое «да ты как баба разнюнился, будь мужиком». Это, безусловно, обращение к мужской идентичности и отвержение женской. Предполагается ли здесь женоненавистничество? Да нет, конечно - тем более, что эту фразу чаще всего произносят именно женщины, жучащие своих мужчинок. Ибо быть женщиной не позорно, позорно мужику вести себя как женщина. Или, скажем - с точки зрения немца совсем не позорно быть англичанином, но немцу не пристало корчить из себя англичанина, «смешно же». И т.п.
И, наконец, компонента третья: «мы не хотим быть такими-то, мы ненавидим таких-то». К предыдущему случаю она не сводится, так как нетождественность «нас» и «их» в данном случае вовсе не подразумевается. Например, мы можем ненавидеть в «них» то, что есть и в нас - но «мы» имеем на это право, а «они» нет. Скажем, «мы» жестоки и агрессивны и «они» жестоки и агрессивны, но «нам» можно быть такими (потому что мы - Господа По Природе), а они не должны и сметь быть такими (потому что они не мы, а значит, рабы и дерьмо). Можно ведь ненавидеть «их» именно за то, что они именно «такие же, как мы» или «хотят того же» (то есть являются конкурентами).
Тут тоже есть нюанс. В отличие от первых двух компонент, эта поддаётся инверсии. А именно - можно вывернуть её и в форму «мы хотим быть такими-то, мы любим себя как таких-то». Например, негр может попытаться «жить как белый». Правда, в большинстве случаев такого рода попытки несут заметный заряд самоненависти («я не хочу быть тем, чем я являюсь сейчас») или остаются чисто декларативными («я буду считать себя успешным человеком, хотя я нищий одиночка и я не хочу ничего менять»). Но тем не менее - такая инверсия возможна, и её следует иметь в виду.
Все эти компоненты поддаются редукции до чего-то очень простого. Первая, например, до самоназвания - «мы - это те, кто называет себя так-то». Вторая - до какого-нибудь крайне банального противопоставления (типа «мы - не наши родители, значит мы другие!»). Третья - ну хотя бы до банального «мы ненавидим их… да просто потому, что мы их ненавидим».
Интересно в этом смысле посмотреть на эволюцию украинской идентичности.
Собственно смысловое ядро «украинства» очень слабое, и более того - оно чем дальше, тем больше воспринимается как ненужное обременение. Например, создавать полномасштабную украинскую культуру оказалось неинтересно [2]. Самим же украинцам прежде всего. Даже украинская популярная музыка [3] - и та возникла как специфический полуэкспортный продукт. Чисто символические вещи - «Шевченко и вышиванка» - работают, но это относится, скорее, ко второй и третьей компоненте.
Вторая компонента представлена достаточно ясно и отчётливо: «мы - не русские, Украина - не Россия». Содержания тут наскребается побольше: кроме мовы, можно записать себе ещё и акцент, например, («мы гэкаем»), включить природные факторы («у нас в Киеве такой кошмарной зимы, как в Москве, не бывает»), национальную кухню ("мы варим наваристый борщ, а не пустые щи"), и так далее. Хотя и тут наблюдаются проблемы. На Украине, к примеру, издали специальную книжку «Украина - не Россия», за подписью президента Кучмы. Вообще-то сам тот факт, что такая книжка была написана, свидетельствует о том, что уверенности в этом нет. Никто же не пишет книжки про то, что кошка - это не собака, а корова - не свинья. Впрочем, о том, что кролик не заяц, обычно хотя бы упоминают и в книжке о кроликах, и в книжке о зайцах - так как они похожи… Но тут другой случай: книжка набита откровенными глупостями типа «украинцы отличаются от россиян тем, что предпочитают закон и порядок» и прочими откровениями системы «мы хорошие,. А они плохие». Что подводит нас к третьему пункту.
И вот тут мы видим: украинская идентичность практически полностью сводится именно к нему. Причём в редуцированном виде - «украинец тот, кто ненавидит москалей».
Сейчас эта компонента почти что поглотила две другие. То есть всё украинство как таковое в итоге свелось к ненависти к москалям. За ненависть к москалям украинцы готовы признать своим (хотя бы на время) и русскоязычного, и даже русского по происхождению. Главное - ненавидеть русских, особенно если это проявляется в практических действиях. Остальное или вообще неважно, или оставлено на потом.
В качестве инверсии того же самого антимоскальства в украинской риторике существует тема "европейства", "еуропейского шляху". В данном случае это не связано (или почти не связано) с самоненавистью: это типичное записывание себя в воображаемую престижную общность. Правда, ни о каком реальном стремлении к европеизации (или хотя бы понимании, что это такое) речь, разумеется, не идёт. Сама эта тема - всего лишь попытка подкрепить и обосновать ненависть к русским европейской русофобией, которая основана на представлении о русских как о карикатурных "азиатах". При этом сами образчики европейской русофобии берутся в основном старые, из досоветского прошлого, что сейчас выглядит диковато. Но украинцам, в общем-то, на это плевать. Точно так же им плевать на то, насколько они сами соответствуют облику просвещённых европейцев. "Украина Европа, а Россия - Азия" означает, собственно, "Украина солнышко, а Россия бяка".
Подчеркнём: речь идёт не просто о конфронтационной мобилизации (например, военной), которая всегда сопровождается обострением чувства идентичности, в том числе и компоненты «мы не хотим быть ими / с ними / под ними». Видно, что раздувание ненависти идёт именно что ЗА СЧЁТ первых двух компонент. Сейчас от украинца не требуют ни хорошего знания мовы (кроме нескольких ритуальных фраз и лозунгов), ни фамилии на «-енко», ни прочих «глупостев». Всё свелось к демонстративной ненависти к москалю, даже повод для которой уже и не столь важен.
Чтобы не ходить далеко за примером. Вот типичный украинский текст про русских - не какой-то особо злобный, а средний. Даже немного выше среднего, так как автор пытается рефлексировать - то есть пишет только о «сепаратистах» и даже вспоминает про чеченские подвиги украинских добровольцев без одобрения. То есть это не захлёбывающийся от злобы идиот, это человек психически нормальный и держащий себя в руках. Кстати, русскоязычный.
Мы не то чтобы не считаем "пророссийских сепаратистов" людьми. В нашем представлении они нечто вроде чумных крыс, тараканов, опарышей. Однако с той разницей, что вооруженная крыса несет большую угрозу, подобно гнойной язве, которая при попустительстве превращается в гангрену, поражая все тело. Потому единственное справедливое желание, которое возникает по отношению к сепаратисту- это его физическое уничтожение. Когда УНСО воевало в Чечне, отрезая русским ванькам головы за деньги -это конечно было самым позорным эпизодом за историю существования Украины. Но тогда их действия можно если не простить, то хотя бы оправдать и объяснить- тотальная нищета после совка, люди брались за любую работу, некоторые из наемников считали, что они делают благородное дело помогая чеченскому народу в национально-освободительной борьбе против кремлевского ига, были и такие, которые действительно ненавидели москалей и жаждали их смерти.Однако сейчас ситуации совсем другая. Русским ванькам действительно делать тут нечего. Русские ваньки не бедствуют в Путинстане- благо работу можно найти. Причина их участие в войне простая- деньги. Я видел трупы убитых боевиков, которые мне присылал товарищ из нацгвардии и скажу так- во мне не то чтобы ничего не зашевелилось в плане жалости. Ведь этого жмура повезут домой, где в какой-то Рязани над ним будет голосить мамка, жена и дети проклиная фашистских бендер. Нет. Я скорее воспринимал это как должное. Как заслуженную расплату. Расплату за 2 с лишним месяца постоянной тревоги, напряженного ожидания тех самых русских танков и вежливых людей, мой сдувшийся депозит в банке, невозможность вернутся к работе и жизни, которая превратилась в томительное ожидание. Я устал и хочу чтобы все это скорее кончилось.Смерть всем колорадам!
Заметьте, как хорошо тут смотрится это самое «за что ненавидим». Человек живёт на Западной Украине, ему лично ничего не угрожает, но он нервный. И он ненавидит русских за «напряжённое ожидание» и «сдувшийся депозит» (видимо, много тратил). То есть он хочет русских трупов не потому, что русские ему что-то сделали, а потому, что он понервничал.
Я воспроизвожу это не для того, чтобы поднять ответную волну соответствующих чувств. Пожалуйста, вот этого не нужно. Это просто подвернувшаяся иллюстрация.
Так вот. Украинская идентичность ПОЛНОСТЬЮ СВОДИТСЯ К ЭТОМУ. Ничего другого там не то чтобы не осталось - но просто не востребовано. Украинец = ненавистник москалей, потенциальный убийца москаля, и больше ничего просто НЕ НУЖНО.
Для умственных пассионариев. Я не говорю, что это «плохо» или «хорошо». С моей точки зрения, тактически для украинцев такая облегчённая идентити - это чрезвычайно выигрышно. Стратегически - будут проблемы, но решаемые. А здесь и сейчас - это для них очень хорошо, так как позволяет, в частности, поверстать в украинцы практически кого угодно, включая русских и русскоязычных, которым раньше мешала "мова" и "шевченко".
Так что не удивляйтесь.
[1] Cколько-нибудь устойчивая идентичность вообще неисчерпаема, так как история её постоянно подпитывает: вроде уже все поняли, каковы, скажем, немцы по природе своей, вот уже и немцы сами с этим согласились, а тут история закладывает вираж, и немцы сильно меняются - оставаясь при этом именно немцами. Были нацией мечтателей - стали железным кулаком.
[2] Не сказать, что попыток не было. В девяностые пытались что-то писать на мове, был «станиславский феномен» и т.п. Сейчас всё это, в общем, забросили за ненадобностью. Нет, Андрухович и прочие сидят в президиумах и получают премии, и даже что-то пишут, но выйти хотя бы на цикл воспроизводства не удалось. «Нэ трэба».
[3] Кстати, очень хорошая, по сравнению с россиянским. Что и неудивительно, так как на Украине не ввели «Пугачёву», как институт подавления творческой активности и демонстративного глумления над «молодыми». Как и многих других россиянских ужасов.
ДОВЕСОК. Отличная иллюстрация к сказанному:
В данном случае интересна игра с компонентами идентичности. На картинке - "парадная" украинская идентичность: "дывчина" в "национальной одежде" (в нашей терминологии - первая компонента). Текст расшифровывает эту идентичность. Сначала через вторую (она варит борщ, а не щи - известная пара противопоставления национальных кухонь). Окончательной разгадкой является "убиваю русских", дальше следует спасительная ирония про газовые камеры, которая здесь играет легализующую роль: ведь это же "шутка" и поэтому не может быть объектом даже символического отторжения с русской стороны.
(Заметим, аналогичная шутка про газовые камеры по поводу евреев воспринималась бы в лучшем случае как юмор дурного тона, а в худшем как повод для ответной агрессии. Однако в данном случае символическое унижение претерпевают всего лишь русские, так что обозначение "это юмор" является вполне достаточной бронёй.)
)(