Цоки-цок...
Грустная музыкальная зарисовка без сюжета и смысла - музыкой навеяло...
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
Санька закрывает глаза, и перед его внутренним взглядом, гордо распустив гривы по ветру, гарцуют крохотные лошадки шоколадной масти.
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
- Ну что, Санёк, опять замечтался? Открывай глаза, я же знаю, что ты не спишь. Уже пора!
Санька нехотя открывает глаза, угрюмо оглядывает медсестру, стоящую у его кровати с креслом-каталкой. Вот она нетерпеливо переступает с ноги на ногу, и раздается негромкое цоки-цок. Санька закрывает глаза и неловко поворачивается носом к стенке. Где-то далеко на горизонте взвивается тонкими золотистыми струйками пыль под копытами маленьких лошадок.
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
Санька всегда знал, что мама когда-нибудь его найдет. Придет, нежно погладит по щеке и заберет домой - насовсем. Он ведь до сих пор помнил, как пахнут мамины руки. Еще он помнил, как выглядит их дом - на холме, окруженный яблоневым садом, с красной черепичной крышей и чуть покосившейся печной трубой. Помнил, как мягким шелком стелется под босые ноги трава. Помнил, какой мокрый и ласковый нос у старого Принца, большого неповоротливого сенбернара. Помнил, как капает вода с карнизов во время осенних ливней. Помнил, как по ночному небу неспешно скачут среди звезд крохотные лошадки…
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
Больничные коридоры такие длинные. Кажется, что все они сплетаются в запутанный лабиринт, свиваются в клубок из стен с облупившейся краской, потолков с ржавыми потеками и бледно-зеленых трупиков традесканции на пыльных подоконниках. Но Саньке окон не видно. Взгляд его упирается в синюю полосу, проведенную ровно посередине стены каким-то неумелым маляром. Синяя полоса, дрожа и извиваясь, ползет по стене от одного дверного проема к другому. И Санькин взгляд бежит за ней - тут щербина, тут выступ на штукатурке, тут краска облупилась. Тут зеленые холмы, тут логово дракона, тут паслись вчера маленькие лошадки… куда подевались? Санька закрывает глаза и слушает. Он всегда узнает их по торопливому, словно горох рассыпали, цокоту крохотных копыт.
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
«Топот шахматных лошадок» Крапивина. «Заповедник сказок» Булычева. Сказки Гауфа и романы Дюма. Длинные книжные полки, мохнатый ковер на полу и старое кресло-качалка в углу - со скрипом и характером. Запах сушеных яблок и шоколадных конфет, неяркий свет ночника, ветерок трогает лапой тюлевую занавеску. Мама печет на кухне шоколадный пирог с ванилью и цукатами. Негромко бормочет в гостиной телевизор. Санька, забравшись с ногами на широкий подоконник, пристально вглядывается в небо. Вот-вот, еще немного, и по небу пронесется кавалькада маленьких лошадок шоколадной масти. Сейчас, сейчас… Но сладкое молоко сна склеивает веки, и только слышится сквозь дрему негромкое цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
Санька привык к посетителям. Незнакомые пожилые женщины с заплаканными глазами. Серьезные мужчины, важно жмущие его щуплую руку. Жмущиеся к дверям, нервно улыбающиеся дети. Люди в белых халатах, стайкой влетающие в его комнату по средам. Медсестры. Санитарки. Уборщица, сердито шваркающая облезлой шваброй. И только мама никогда не приходит. Санька ждет ее, но мамы все нет и нет… Иногда он тихо плачет в подушку. Потому что кажется, что сил уже совсем не осталось. Но потом он вспоминает цокот маленьких лошадок шоколадной масти - и делает еще один вдох. А потом еще один. И еще. И закрывает глаза, чтобы увидеть самому, как в темном бархате неба медленно бредут к дому лошадки….
Цоки-цок. Цоки-цок. Цоки-цок.
This entry was originally posted at http://kroharat.dreamwidth.org/283782.html
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
Санька закрывает глаза, и перед его внутренним взглядом, гордо распустив гривы по ветру, гарцуют крохотные лошадки шоколадной масти.
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
- Ну что, Санёк, опять замечтался? Открывай глаза, я же знаю, что ты не спишь. Уже пора!
Санька нехотя открывает глаза, угрюмо оглядывает медсестру, стоящую у его кровати с креслом-каталкой. Вот она нетерпеливо переступает с ноги на ногу, и раздается негромкое цоки-цок. Санька закрывает глаза и неловко поворачивается носом к стенке. Где-то далеко на горизонте взвивается тонкими золотистыми струйками пыль под копытами маленьких лошадок.
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
Санька всегда знал, что мама когда-нибудь его найдет. Придет, нежно погладит по щеке и заберет домой - насовсем. Он ведь до сих пор помнил, как пахнут мамины руки. Еще он помнил, как выглядит их дом - на холме, окруженный яблоневым садом, с красной черепичной крышей и чуть покосившейся печной трубой. Помнил, как мягким шелком стелется под босые ноги трава. Помнил, какой мокрый и ласковый нос у старого Принца, большого неповоротливого сенбернара. Помнил, как капает вода с карнизов во время осенних ливней. Помнил, как по ночному небу неспешно скачут среди звезд крохотные лошадки…
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
Больничные коридоры такие длинные. Кажется, что все они сплетаются в запутанный лабиринт, свиваются в клубок из стен с облупившейся краской, потолков с ржавыми потеками и бледно-зеленых трупиков традесканции на пыльных подоконниках. Но Саньке окон не видно. Взгляд его упирается в синюю полосу, проведенную ровно посередине стены каким-то неумелым маляром. Синяя полоса, дрожа и извиваясь, ползет по стене от одного дверного проема к другому. И Санькин взгляд бежит за ней - тут щербина, тут выступ на штукатурке, тут краска облупилась. Тут зеленые холмы, тут логово дракона, тут паслись вчера маленькие лошадки… куда подевались? Санька закрывает глаза и слушает. Он всегда узнает их по торопливому, словно горох рассыпали, цокоту крохотных копыт.
Цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
«Топот шахматных лошадок» Крапивина. «Заповедник сказок» Булычева. Сказки Гауфа и романы Дюма. Длинные книжные полки, мохнатый ковер на полу и старое кресло-качалка в углу - со скрипом и характером. Запах сушеных яблок и шоколадных конфет, неяркий свет ночника, ветерок трогает лапой тюлевую занавеску. Мама печет на кухне шоколадный пирог с ванилью и цукатами. Негромко бормочет в гостиной телевизор. Санька, забравшись с ногами на широкий подоконник, пристально вглядывается в небо. Вот-вот, еще немного, и по небу пронесется кавалькада маленьких лошадок шоколадной масти. Сейчас, сейчас… Но сладкое молоко сна склеивает веки, и только слышится сквозь дрему негромкое цоки-цок, цоки-цок, цоки-цок…
Санька привык к посетителям. Незнакомые пожилые женщины с заплаканными глазами. Серьезные мужчины, важно жмущие его щуплую руку. Жмущиеся к дверям, нервно улыбающиеся дети. Люди в белых халатах, стайкой влетающие в его комнату по средам. Медсестры. Санитарки. Уборщица, сердито шваркающая облезлой шваброй. И только мама никогда не приходит. Санька ждет ее, но мамы все нет и нет… Иногда он тихо плачет в подушку. Потому что кажется, что сил уже совсем не осталось. Но потом он вспоминает цокот маленьких лошадок шоколадной масти - и делает еще один вдох. А потом еще один. И еще. И закрывает глаза, чтобы увидеть самому, как в темном бархате неба медленно бредут к дому лошадки….
Цоки-цок. Цоки-цок. Цоки-цок.
This entry was originally posted at http://kroharat.dreamwidth.org/283782.html