Зато
Эстер чужда мне как рациональный ум. Этим она мешает мне во всем и раздражает меня. Но я люблю ее и хочу только хорошего.
(Хармс, о своей жене).
Все время возвращаюсь к книжке Кобринского о Хармсе. «…настоящих денди он никогда не видел, - вспоминала после знавшая его Лидия Жукова, - пришлось самому придумать себе нечто «лондонское». Он носил короткие серые гольфы, серые чулки (увы, из грубой вигони), серую большую кепку. То и дело он прикладывал к этой кепке пальцы, когда здоровался со встречными столбами. И делал это с той важной серьезностью, которая не позволяла никому из нас хмыкнуть или вообще как-то реагировать на эту подчеркнутую вежливость по отношению к неодушевленным, впрочем, для него быть может и одушевленным, невским фонарям».
Сейчас бы мы сказали: фрик. Но, зная трагическую судьбу Даниила Ивановича Ювачева, помня наизусть многие его стихи, мы, конечно, так никогда не скажем. Понятно, что гений. Зато - скорее всего гений.
Как часто в богемной среде я слышу это непостижимое - «зато»! Да вот еще едва истлели в моем блоге жаркие страсти по Вагнеру и Триеру, и там почти за каждым комментом пряталось это пресловутое "зато". Не стану трогать знакомых современников. Или загадаю себе свободу порассуждать о них, изранивших всех своей эксцентрикой, своими капризами, своей неадекватностью нам, обстоятельствам, простым приличиям, - на случай, если переживу их.
Но вот сокрытое «зато» не дает мне покоя в этой обстоятельной книжке про Хармса.
Что Вы готовы стерпеть от гения? От знакомого фрика? От талантливого грубияна, гениального трамвайного хама? Прощает ли Вам его «зато»?
You can watch this video on www.livejournal.com