Слишком современные идеи
В продолжение предыдущего разговора об "идейных анахронизмах".
На самом деле, настоящие анахронизмы в современной «исторической» художественной литературе («исторической» в кавычках, потому что в данном случае я говорю как о собственно исторических романах, так и о фантастике/фэнтези в историческом антураже) буквально кишат, только читатель их, как правило, не замечает. Потому что это вещи того рода, которые ему кажутся само собой разумеющимися, и он даже и не представляет, как может быть иначе. Это не на уровне «идей» как таковых, это больше на уровне взгляда на мир. Разумеется, чем серьезнее текст, тем их меньше: какой-нибудь фанфик, написанный шестнадцатилетней барышней, состоит из них чуть менее, чем полностью, а в «Имени розы» их почти нет. Именно поэтому «Имя розы» читать сложнее, чем фанфик. Приходится преодолевать эту ментальную дистанцию. (Нет, ну если фанфик скверно написан, то, конечно, и его читать тяжело, но по другой причине; однако ведь бывают и хорошо написанные фанфики!)
Это как Кса тут недавно сокрушалась, отчего не бывает таких специальных очков, через которые неискушенный зритель мог бы посмотреть на картину глазами современника, допустим, Тициана (и сразу увидеть, как инновационно, дерзко, шокирующе и где-то даже непристойно выглядело это классическое полотно в тот век, когда оно, собственно, было написано). Вот и для текстов таких очков тоже нету: чтобы читать текст глазами современника, приходится подолгу перенастраивать зрение, подгоняя свой взгляд человека двадцатого столетия под средневековое, допустим, восприятие (а мы же, наверное, догадываемся, что внутри себя средневековье тоже весьма не однородно, и что между исландцем XII века и немецким монахом того же XII века дистанция тоже существенная?) У нас для этого и книги специальные были: «Категории средневековой культуры» Гуревича, «Мир саги» Стеблин-Каменского и то же самое «Имя розы» входили в обязательный курс средневековой литературы наряду с собственно средневековой литературой. Потому что без «Мира саги» среднестатистический студент-филолог, выросший внутри совсем иной культуры, в самих сагах попросту не поймет половину... да где там, три четверти он не поймет. И с восточной литературой то же самое: чтобы нормально читать всякую японщину и китайщину, надо самому стать немножечко японцем или китайцем (ну да, «спецкурс о стихотворении Лу Ю «Случайно сочинил в беседке на воде», однако поскольку для того, чтобы постичь весь смысл комментариев, необходимо было знать язык оригинала и всю предшествующую литературу, то начинать Сюань-цзан собирался с азов», именно так это и работает, другого способа нет).
Разумеется, поскольку в задачу автора фэнтезевины с китайским или там исландским колоритом не входит подготовка студента-филолога, способного читать исландские саги или китайскую поэзию в оригинале, то у него есть два выхода, и то, какой из них он выберет, зависит, в сущности, от его собственной подготовки. Если автор в данной теме специалист, то он таки снабдит свой текст очками дополненной реальности, позволяющими неспециалисту (человеку практически не подготовленному) именно что взглянуть на мир средневековья глазами человека средневековья. Ну хотя бы отчасти. Если не посмотреть в окно, то хотя бы заглянуть в замочную скважину. Как сделал тот же Умберто Эко. Это долго, дорого, сложно, надобно в совершенстве владеть материалом, такие тексты сами по себе товар штучный - но зато каждый из них на вес золота. (Особенно если текст при этом еще и остается интересным и увлекательным для современного читателя, не превращаясь в сугубо познавательную экскурсию в Европу или Китай -надцатого века. Скажем, у Умберто Эко с «Именем розы» все получилось, а с «Островом накануне» уже не очень, имхо).
Либо, если автор не хочет и не может заморачиваться такими вещами, он может попросту взять средневековые наряды, обрядить в них современных людей с их современным взглядом на вещи и заставить произносить средневековые речи, чуточку состарив язык для убедительности. Выйдет, конечно, театрально, но это не беда - главное как следует заклепочки выверить, чтобы критикам не к чему было прицепиться. А то, что викинг у вас романтически (в смысле, в лучших традициях эпохи романтизма) любуется дремучим лесом или дикими скалами вместо того, чтобы торопиться поскорее миновать эти неприютные места и попасть к жилью, так читатель этого даже и не заметит. Для него это естественно, его самого с детства учили любоваться дубами и водопадами. Ему и невдомек, что для уроженца десятого века любоваться дикой природой, не тронутой рукой человека - все равно, что для нас любоваться серым бетонным забором с колючей проволокой поверху. Километры и километры глухого бетонного забора - вот что такое для человека средневековья ваш «прекрасный девственный лес». Вот ухоженный цветущий сад - это да, это красиво, он есть подобие рая. А дикая природа не красива и не привлекательна ничуть. Ее еще слишком много кругом, она слишком неприручена и слишком опасна, чтобы ею любоваться.
И таких мелочей вылезет стопиццот штук, и никто из читателей этого не заметит - ну разве что филолог или историк какой-нибудь поморщится или поржет. Да и то - если это его эпоха, а то и он ничего не заметит. ;-)
P.S. А знаете, что самое смешное? Что, по большому счету, пора уже писать "Категории культуры докомпьютерной эры". С объяснением на пальцах, как была устроена жизнь еще пятьдесят лет тому назад. Потому что по отдельным высказываниям я отчетливо вижу, что даже мои ровесники этого не помнят, я помолчу про тех, кому сейчас тридцать. Почему встреченное редкое животное обязательно надо застрелить (и страшно огорчиться, если оно ушло живым). Почему незнакомые мальчишки при встрече сразу дерутся. Почему персонаж, который походя пинает собаку, вовсе не мерзавец, а может, даже наоборот, положительный герой (а "пнуть котенка" - этически нейтральный поступок)...
И что самое интересное: что значительная часть наших современников, а местами даже и большинство, все еще живет в той эпохе. (Точно так же, как в просвещенном девятнадцатом веке значительная часть крестьян жила в нормальном таком средневековье, существовала в рамках средневековой культуры и смотрела на мир глазами человека средневековья).
На самом деле, настоящие анахронизмы в современной «исторической» художественной литературе («исторической» в кавычках, потому что в данном случае я говорю как о собственно исторических романах, так и о фантастике/фэнтези в историческом антураже) буквально кишат, только читатель их, как правило, не замечает. Потому что это вещи того рода, которые ему кажутся само собой разумеющимися, и он даже и не представляет, как может быть иначе. Это не на уровне «идей» как таковых, это больше на уровне взгляда на мир. Разумеется, чем серьезнее текст, тем их меньше: какой-нибудь фанфик, написанный шестнадцатилетней барышней, состоит из них чуть менее, чем полностью, а в «Имени розы» их почти нет. Именно поэтому «Имя розы» читать сложнее, чем фанфик. Приходится преодолевать эту ментальную дистанцию. (Нет, ну если фанфик скверно написан, то, конечно, и его читать тяжело, но по другой причине; однако ведь бывают и хорошо написанные фанфики!)
Это как Кса тут недавно сокрушалась, отчего не бывает таких специальных очков, через которые неискушенный зритель мог бы посмотреть на картину глазами современника, допустим, Тициана (и сразу увидеть, как инновационно, дерзко, шокирующе и где-то даже непристойно выглядело это классическое полотно в тот век, когда оно, собственно, было написано). Вот и для текстов таких очков тоже нету: чтобы читать текст глазами современника, приходится подолгу перенастраивать зрение, подгоняя свой взгляд человека двадцатого столетия под средневековое, допустим, восприятие (а мы же, наверное, догадываемся, что внутри себя средневековье тоже весьма не однородно, и что между исландцем XII века и немецким монахом того же XII века дистанция тоже существенная?) У нас для этого и книги специальные были: «Категории средневековой культуры» Гуревича, «Мир саги» Стеблин-Каменского и то же самое «Имя розы» входили в обязательный курс средневековой литературы наряду с собственно средневековой литературой. Потому что без «Мира саги» среднестатистический студент-филолог, выросший внутри совсем иной культуры, в самих сагах попросту не поймет половину... да где там, три четверти он не поймет. И с восточной литературой то же самое: чтобы нормально читать всякую японщину и китайщину, надо самому стать немножечко японцем или китайцем (ну да, «спецкурс о стихотворении Лу Ю «Случайно сочинил в беседке на воде», однако поскольку для того, чтобы постичь весь смысл комментариев, необходимо было знать язык оригинала и всю предшествующую литературу, то начинать Сюань-цзан собирался с азов», именно так это и работает, другого способа нет).
Разумеется, поскольку в задачу автора фэнтезевины с китайским или там исландским колоритом не входит подготовка студента-филолога, способного читать исландские саги или китайскую поэзию в оригинале, то у него есть два выхода, и то, какой из них он выберет, зависит, в сущности, от его собственной подготовки. Если автор в данной теме специалист, то он таки снабдит свой текст очками дополненной реальности, позволяющими неспециалисту (человеку практически не подготовленному) именно что взглянуть на мир средневековья глазами человека средневековья. Ну хотя бы отчасти. Если не посмотреть в окно, то хотя бы заглянуть в замочную скважину. Как сделал тот же Умберто Эко. Это долго, дорого, сложно, надобно в совершенстве владеть материалом, такие тексты сами по себе товар штучный - но зато каждый из них на вес золота. (Особенно если текст при этом еще и остается интересным и увлекательным для современного читателя, не превращаясь в сугубо познавательную экскурсию в Европу или Китай -надцатого века. Скажем, у Умберто Эко с «Именем розы» все получилось, а с «Островом накануне» уже не очень, имхо).
Либо, если автор не хочет и не может заморачиваться такими вещами, он может попросту взять средневековые наряды, обрядить в них современных людей с их современным взглядом на вещи и заставить произносить средневековые речи, чуточку состарив язык для убедительности. Выйдет, конечно, театрально, но это не беда - главное как следует заклепочки выверить, чтобы критикам не к чему было прицепиться. А то, что викинг у вас романтически (в смысле, в лучших традициях эпохи романтизма) любуется дремучим лесом или дикими скалами вместо того, чтобы торопиться поскорее миновать эти неприютные места и попасть к жилью, так читатель этого даже и не заметит. Для него это естественно, его самого с детства учили любоваться дубами и водопадами. Ему и невдомек, что для уроженца десятого века любоваться дикой природой, не тронутой рукой человека - все равно, что для нас любоваться серым бетонным забором с колючей проволокой поверху. Километры и километры глухого бетонного забора - вот что такое для человека средневековья ваш «прекрасный девственный лес». Вот ухоженный цветущий сад - это да, это красиво, он есть подобие рая. А дикая природа не красива и не привлекательна ничуть. Ее еще слишком много кругом, она слишком неприручена и слишком опасна, чтобы ею любоваться.
И таких мелочей вылезет стопиццот штук, и никто из читателей этого не заметит - ну разве что филолог или историк какой-нибудь поморщится или поржет. Да и то - если это его эпоха, а то и он ничего не заметит. ;-)
P.S. А знаете, что самое смешное? Что, по большому счету, пора уже писать "Категории культуры докомпьютерной эры". С объяснением на пальцах, как была устроена жизнь еще пятьдесят лет тому назад. Потому что по отдельным высказываниям я отчетливо вижу, что даже мои ровесники этого не помнят, я помолчу про тех, кому сейчас тридцать. Почему встреченное редкое животное обязательно надо застрелить (и страшно огорчиться, если оно ушло живым). Почему незнакомые мальчишки при встрече сразу дерутся. Почему персонаж, который походя пинает собаку, вовсе не мерзавец, а может, даже наоборот, положительный герой (а "пнуть котенка" - этически нейтральный поступок)...
И что самое интересное: что значительная часть наших современников, а местами даже и большинство, все еще живет в той эпохе. (Точно так же, как в просвещенном девятнадцатом веке значительная часть крестьян жила в нормальном таком средневековье, существовала в рамках средневековой культуры и смотрела на мир глазами человека средневековья).