Созданный класс собственников
"...В середине ноября 1992 года я на сессии Ленсовета доложил о завершении нашего расследования. Приватизация Балтийского Морского пароходства была не просто незаконной, нелепой и противоестественной. Она нанесла колоссальный ущерб Санкт-Петербургу. Криминал был во всем - от сделки с продажей судов, до десятков арендных договоров по передаче пароходов за копейки в аренду левым конторам с участием Харченко, заключенных вообще без всякого экономического обоснования. От брошенных в иностранных портах сухогрузов и контейнеровозов до аферы с той самой гостиницей на Болеарских островах. Решение совета было коротким: поручить депутату Запольскому Д.Н ознакомить правительство Российской Федерации с результатами работы комиссии.
...Чубайса я знал неплохо. И он даже был чем-то обязан мне, каким-то очень нужным ему решением Ленсовета. Вот не помню, что я полезного сделал для зампреда Исполкома Ленсовета Анатолия Борисовича Чубайса, но относился он ко мне уважительно и дружески. Мы были «на ты». Я позвонил по кремлевской вертушке Толе, который был заместителем председателя правительства России по экономическим вопросам прямо из кабинета спикера и сказал, что лечу в Москву с документами, по которым правительство должно принять принципиальное решение. Анатолий сказал: «Приезжай, только принять раньше десяти вечера не смогу - сплошные совещания». На Старой площади я был в девять. Вздремнул на диванчике в приемной генсека ЦК КПСС и вот мы сидим за чайным столом с главным приватизатором. Я рассказываю все: и предисторию, и неофициальную часть, и то, что в документах. Но самое главное - формальные нарушения при приватизации. Очевидные, железобетонные основания для отмены приватизации. Ну и проект распоряжения вице-премьера. Толя уныло читает. «Придурки. Идиоты, козлы! Коньяк будешь? Нет? Ну ладно. Так вот, Дима, мы не будем отменять решение по приватизации БМП! Оно принято с огромными нарушениями и твоя работа - героизм. Ты совершенно полностью убедил меня в том, что это гадская подлая враждебная деятельность. Но отменять не будем. Потому что НЕ МОЖЕМ!»
- Толя, но как же так? Что я скажу коллегам? Почему? Это же бред!!!
- Коллегам скажи, что Чубайс сволочь. А отменять мы не можем! Пойми, они ВСЕ ТАКИЕ! Все! Все решения конференций трудовых коллективов - левые! Мы ведь не справделивостью тут занимаемся, Дима! Мы класс собственников создаем! Иначе нас сметут коммуняки! Мы формируем механизм выживания нашей власти. Ты вот хочешь на кичу? А кто тебя защитит, когда начнется схватка с красными? Только собственники смогут противостоять контрреволюции. У нас нет другого пути. Да, это противно, Димка! Но это - политика!
- Толя, но в данном случае это экономический абсурд! Харченко разрушает флот, приносящий Петербургу огромные деньги. Зачем нам нужно, чтобы торговые линии обслуживались иностранными компаниями. Харченко убьет пароходство окончательно за полгода. Кому это выгодно? Ты же вице-премьер, одна твоя подпись и Россия не потеряет десятки миллиардов долларов, цена БМП - годовой бюджет страны! Да и потом - такие собственники в блокаду мою бабушку съели. Они же предадут тебя, всех вас, всех нас, как предали свою страну и идеалы, которым присягали десятилетия. Деньги не удерживают от предательства!
- Дима, рынок все отрегулирует. Если собственность попадет в плохие руки, мы потом разберемся с негодяями. Ты же сам говоришь - чекисты все фиксируют. Никто не уйдет от разбора полетов. Но - потом. После того, как власть будет окончательна наша. А такие крупные предприятия, как БМП нам в госсобственности тем более держать нельзя. Сегодня там мудаки, а завтра окажутся коммунисты и фашисты. И эту прибыль свою пустят на наше уничтожение. Прости, дружище, я не могу твой проект распоряжения подписать. Если хочешь, пойдем за зубцы, поговори с Егором, но он тебе тоже самое скажет. Это политика, Дима. Мы не прокуроры, мы защищаем нашу власть. А вообще ты не засиделся в этом Петросовете, не пора о карьере подумать нормальной?
Если бы я тогда не стал с ним спорить, мы бы остались друзьями. Но мы стали врагами. Чубайс посмотрел на меня как на полного мудака, поняв, что меня не заинтересовал намек. Я сказал: «Пойдем к Егору, мне кажется, что ты просто ебанулся от своих ваучеров. Извини».
Чубайс позвонил в помощнице Гайдара, узнал, что тот на совещании у президента, встал, накинул плащ на мятую рубашку и мы пошли под мокрым снегом в Кремль. Времени было одиннадцать. Я первый и последний раз был в приемной Ельцина. На неудобном жестком диване сидели Виктор Харченко и Альфред Кох. Толстый и тонкий. Тарапунька и Штепсель. И с диким напряжением смотрели на Чубайса. Было видно, что они испуганы не на шутку. Открылась дверь, вышел Гайдар. Втроем мы прошли в угол приемной, в какую-то комнатку адъютантов. «Егор, это Дима из Петросовета. Требует казнить Харченко. Там действительно полная ахинея, театр абсурда и одна нелепость на другой. Но я считаю, что отменять распоряжение Госкомимущества нельзя. Это может стать опасным политическим прецедентом. Дима не согласен и хочет твоего решения»/
Гайдар потом, через десять лет после той истории, когда его помощники договорилсь, что я буду готовить Егора к публичным выступлениям, научу смотреть в камеру и отучу чмокать и шлепать губами, пускать мерзские слюнявые пузыри и не потеть в студии, рассказал мне ту историю. Они с Чубайсом убеждали Ельцина, что нельзя отменять никакие решения правительства и ведомств, если они были ПОЛИТИЧЕСКИ ВЕРНЫ. И убедили, хотя Борис Николаевич все время твердил, что так нельзя, неправильно, люди не поймут и вообще "справедливость - наше ремесло". И накануне было совещание экономического блока, где было принято неофициальное решение - НИЧЕГО НЕ ОТМЕНЯЕМ, власть не должна признавать свои ошибки, власть должна быть СВИРЕПОЙ.
Тогда, в 1992 году в адъютантской комнатенке И.О. Премьер-министра России Егор Тимурович Гайдар устало сказал мне следующее: «Я поддерживаю всецело мнение Анатолия Борисовича. Петросовет мы уважаем. Если хотите, можете поговорить с Дедом. Но только завтра, сегодня он устал, уже поздно.» Мы вышли в приемную, открылась дубовая дверь и нам в почти объятия выпал Ельцин, поддерживаемый Коржаковым. Кох и Харченко вскочили по стойке смирно. Два адъютант в форме морских полковников синхронно шикнули на них, Борис Николаевич на заплетающихся ногах к лифту, Чубайс и кивнул Коху, мол не ссы, все в порядке и молча, не прощаясь направился в краснодорожковый коридор. Гайдар замешкался, протянул мне потную руку и на ходу выдавил: «Извините, коллега, привет Петросовету».
Мы остались вчетвером с Харченко, Кохом и дежурным адъютантом в форме ФАПСИ. Я спросил, может ли он мне помочь с машиной и билетом на «Красную стрелу». Пунцовый от напряжения Виктор Иванович вдруг мило сказал: «Зачем вам билеты, у нас есть машина и свободное купе, мы довезем, правда. Фредди?» Кох на полном серьезе ответил: «Я с этой гэбэшной сукой не поеду!», имя в виду меня. И тут Харченко сильно, по настоящему, ударил его по тонкой циплячьей шее: «Молчи, дурак!» И мне: «Извини, молодой он, глупенький еще! Поедешь с нами?» И я согласился.
В тот вечер, в Кремле я все понял. Это был момент истины. Мечтавший о большой карьере, грезивший какими-то важными, как мне казалось, обязанностями и делами, ощущавший себя к великому истоическому делу спасения страны от мудаков и подонков, я за считанные секунды понял, что это уже в прошлом. Вся эта мизансцена - пьяный в стельку президент смой страны, трясущийся от стыда и пускающий пузыри премьер, ядерный чемоданчик в руках невозмутимого полковника, вице-премьер, говорящий о том, как создавать класс собственников из уебков, толстый жулик, разоряющий тороговый флот моей страны в компании с молодым говнюком из мэрии, готовым отстсать прямо в приемной президента... Нет. Мне в ту секунду открылась грустная истина. Такое происходит, наверное у тибетских монахов, медитирующих в темноте своих храмов на рассыпанные рисовые зерна. Я все понял, правда."
Полный текст: https://www.facebook.com/DmitryZapolskiy/posts/1626674284308568