Алтари и очаги
Для простоты и наглядности, используем следующее деление. Есть "Великая Идея" и есть повседневная жизнь, "малые дела". По мнению сторонников советского пути развития, они должны соотноситься в понятиях первичности-вторичности: утверждается, что в нормальном обществе первичное - это "Великая Идея", а "малые дела" у каждого должны быть на втором плане.
Эти взгляды не верны в своей сути. Общество не может жить в первую очередь "Великой Идеей". Оно быстро устаёт. Подробно это разбирает А.Прохоров в фундаментальном труде "Русская модель управления" (М.: ЗАО "Эксперт", 2002)
Автор справедливо указывает, что общество может жить в первую очередь "Великой Идеей" лишь небольшой промежуток времени - во время войны, например. Ещё некоторое время после, восстанавливая хозяйство. Но жизнь во имя "Великой Идеи" и в первую очередь ради неё невозможна для общества в целом, в течении длительного времени. В нормальном состоянии общества это удел героических одиночек, число которых статистически ничтожно.
Человек живет прежде всего "малыми делами", то есть своими повседневными материальными интересами. Однако происходит это как бы "на фоне" "Великой Идеи", существующей как идеологическая доминанта общества.
Живём мы ради материальных интересов, "малых дел", а "Великая Идея" предстаёт в качестве общего морального ограничителя и регулятора. Иными словами, человек может ею руководствоваться, а может и нет. Либо - в какой-то мере принимать в расчёт, сообразовываться в тех или иных отношениях.
В ситуации экстраординарной (например, война с "неверными") "Великая Идея" выходит на первый план. Что мы защищаем? Aris et focis, то есть алтари и очаги. Где алтари и есть "Великая Идея" (например, православная монархия, социалистическое Отечество), а очаги - наши "малые дела", структуры повседневности Фернана Броделя. "Очаги", таким образом, оказываются на втором месте.
В военных действиях те самые "малые дела", личные удобства отходят на второй план. В этом смысле показательна реакция наших танкистов, получивших по ленд-лизу американскую технику. Их раздражали не только мягкие, обтянутые кожей сиденья, но и - более всего - качественная вытяжка пороховых газов из кабины (после каждого выстрела включался особый вентилятор). Военные действия не связывались у русских с идеей комфорта, которая входит в область "малых дел", они предпочитали служить "Великой Идее", защите Отечества, напрямую, непосредственно. "Малые дела" казались им в боевой обстановке неуместными, отвлекали от действительно великого служения.
В повседневной жизни мы "Великими Идеями" не живём. Мы воспринимаем их пассивно - допустим, можем в воскресенье в храм сходить (как до 1917 года), формально отсидеть на комсомольском или партийном собрании - как то было следующие 70 лет. Ошибка теоретиков марксизма, а впоследствии и большевиков была в утверждении, что человек может жить "Высокой Идеей" в первую очередь. Именно это делало коммунистические притязания нежизнеспособными. И именно это - с самого начала - предопределило крах советского строя.
В фильме "Стиляги" хорошо показано, как "Великая Идея" реализуется в бытовом плане, в повседневных отношениях - когда комсомольские активисты режут у стиляг брюки, галстуки и волосы. А равно и то, какова она, "Великая Идея" в случае, если люди живут в первую очередь ею. Полностью несвободное, серое общество, в котором косо смотрят даже на саксофон, в конечном счете, неспособно к развитию. А потом наступает логический тупик общества, поставившего "Великую Идею" на первое место - бесчеловечие. Когда активисты режут "идеологически неправильные" волосы у беременной девушки, причём их лидер делает это уже не во имя "Высокой Идеи", но прикрываясь ею, исключительно из личной мести. Так "малое дело" и "Великая Идея" меняются местами. Человек становится малозначащим средством для реализации "Великой Идеи", любым количеством людей можно пожертвовать по имя "светлого будущего".
Следует добавить, что "малые дела" напрямую не связны с индивидуализмом. Коллективистские традиционные общества вполне благополучно живут по этому принципу первичности "малых дел". Доминирование "малых дел" над "Великой Идеей" по необходимости не влечёт за собой индивидуализм.
Общество "Великой Идеей" не живёт, а питается, определяется в самых сокровенных, а потому и не замечаемых в повседневности моментах. Получается, что "Великая Идея" - это суть самого общества, залог его существования таким, какое оно есть. И в римской пословице это хорошо видно: сначала алтари и только потом очаги. Да, к алтарям мы приходим раз в месяц, а то и вовсе единожды в жизни, а у очага находимся каждый день. Но алтари горят в душе, и разгораются гораздо чаще, чем мы приходим к тем, что в храме. Не будет этих алтарей, и человек потерян.
Дом не может стоять без фундамента, но ходим мы по полу, сидим в кресле, и открываем только холодильник и шкаф. Фундаментом жить нельзя. Однако без него - невозможно. Без фундамента будут нежизнеспособны все эти шкафы, холодильники и кресла, нежизнеспособны в конечном счёте. Без хорошего, настоящего идеологического фундамента общественное здание окажется построенным на песке. На одной "Великой Идее" жить (и что-либо делать) тяжело, а без нее - незачем.
Сейчас Россия, устав от "Великих Идей" ударилась в "малые дела". Власть до недавнего времени пыталась доказать, что человек должен жить лишь ради последних. Путин назвал это "во имя удовольствия индивида". Это идеологически тупиковый путь: полноценное общество так жить не может. "Великая Идея" обязательно должна присутствовать - как наиболее общий нравственный регулятор жизни.
Таким образом "Великая Идея" оказывается как бы одним из векторов влияния, позволяющая постепенно, эволюционным путём, усовершенствовать как общество, так и нравы. Именно такой способ является не только наиболее человечным, но и единственно правильным. Утопично само желание, разрушив старое "до основанья", затем построить на его обломках новое, более совершенное - при этом используя теорию, возникшую в единичной, следовательно, весьма ограниченной голове. Исторический опыт показывает, что этот путь неизбежно приведёт к жертвам и насилию.
Неправы те, кто утверждает, что "Великие Идеи" сейчас вообще не нужны. Без них, точно так же как и раньше, всё дозволено.
(Написал специально для газеты "Взгляд")