Спиноза - отчет по экспедиции в Киев
Спиноза:
Салют, Костик! Спасибо за дельный совет по поводу Триполья. Супердуховая
зона.
Первый этап Киевской экспедиции успешно завершен. А подробно, вот тебе
несколько моих зарисовок - для освежения твоего самого живого из всех живых
золотовских сайтов.
В. Спиноза. Киев.
Варел Лозовой (Спиноза)
КИЕВ. ЭКСКУРСИОННЫЙ ТРЕК.
Дневниковые записи.
День 2-й. 7марта, пятница.
Вчера мне казалось, что от многочасового трендения на воздухе горло мое скажет надолго свой сиплый «йок». А с утра ничего - баритон гундосит, как ни в чем не бывал. И погодка - будь-будь. Ярилом сияет вовсю.
И вот опять - родимая подкова алчущего внимания к киевским древностям. И как их хватает все это грузиво мое выслушивать? Сразу видно, подготовленные люди. Не одну сотню лекций по матрасникам отсидели. Подумать страстно. Пол сотни биолазеров-излучателей, работающих на прием. Вдобавок, к нам присоединился Ларион, мой сын-философ-могилянец, который, по-честному, поумней меня будет, поглубже. Просто скромный. И потому надо быть мне на высоте.
Да воссияет куполами София, «премудрость Божия»! Тысяча лет не одиночества в теле христианства.
Посмотрите на колокольню - этот златой купол ничем не прибит. Он просто лежит, своей массой держится.
А вот Богдан уже сто двадцать лет булавой все в Москву тычет. И каток на Софийском майдане, как на Красной площади…
«Духовная ось Киева». Вон то - сияет каскадами ракетных модулей Михайловский ЗОЛОТОВерхий! Двести метров всего до него. А уже сутки идем.
Билеты, турникеты. Ля-ля, трапезная, митрополичий дворец, комары-закомары, аркбутаны-контрфорсы… Клевали стрелы монгольские «Оранту», в «хенде-хохе» молящую, да отлетали стрелы от мозаик, «аки от брони харалужной»… Богородица - «Стена Нерушимая»!
Идем внутрь! Полюбуемся…
И, о небо, угораздили прямо к началу плановой музейной экскурсии! Я, счастливый, могу час помолчать, коллегу послушать, ума нового набраться…
Вот она - «Оранта». В полный рост. Очи страдальные, прямо в душу… Фрески, мозаики византийских мастеров. Восемьсот квадратов. Даже во Стамбуле меньше. Начало ХІ-го века!
Дети Ярослава Умного, «всей Европы тестя».
Эта - жена французского короля. Отдал, скрипя сердцем, в зачуханый Париж.
Эта - норвежского.
Та - венгерского…
А это - Борис с Глебом. Первые русские святые. Сыновья Владимира-Красно-Солнышко от царьградской принцессы. Оказались последними, по крови, представителями Македонской династии византийских императоров!
А вот и сам Ярослав в мраморном саркофаге лежит. В обнимку с Ириной-Ингигердой - «в шведском браке». Только это видно только «в режиме рентгеновского, радарного видения».
Лестница на хоры. Волкоголовые песиголовцы, резонаторы-голосники…
Хоры. Серафимы шестикрыльем шелестят. Нижней парой - срам прикрывать. Верхней - в сферах порхать. А средней - глаза и уши прикрывать, чтоб не оглохнуть да не ослепнуть от «гласа Божия и Глаза». Четырехфорсунковые ракетоносители «Восток» и «Союз»…
Вышли. Не, на колокольню не подеремся! Красиво, конечно, неописуемо. Но ветрено - посдувает…
По Владимирской, к Золотым Воротам!
Вот тут, друзья, на третьем этаже Васнецов «Трех богатырей» нарисовал и «Иван-царевича на сером волке». К нему сюда , в натуре, реального волка позировать приводили…
А в следующем доме - Гашек начал «Похождения бравого солдата Швейка»… А вот тут Эренбург родился, а напротив - Вертинский. А вон там - Сикорский, изобретатель вертолета. Да, щедра «мать городов русских»!
Обогнули Золотые Ворота, под защитой призрачных стен древнего города и давай у бронзового Ярослава гурьбой фотаться. На славу пофотались и… погладили опять же бронзового котика Пантюшу, памятник геройски погибшего на пожаре ресторана «Пантагрюэль», еще до многоразовых посещений его Жераром Депардье…
Тыл Оперы. Это - потом… И вот он - Владимирский собор! Васнецовы, Нестеров, Врубель… Мощи Святой Варвары, третьего века! Самые древние в Восточной Европе! Двадцать минут, ребята, на осмотр и свечки, а то времени мало, а еще смотреть и смотреть…
И тут… Уже внутри священник к нам подходит, пондравились, видать, мы ему, и предлагает нашему пареньку, Олегу-криворожцу, крестным отцом стать… Груднячку по имени Владимир, трехнедельному. Олег смущается, сомневается. Спешим мол… А Света-Пучек восклицает:
-Счастье-то какое, честь! И Машку мою, еще не крещенную, заодно покрестим!
Вобщем, влипли мы в историю. Вместо того, чтобы, как уважающие свои потребности туршоперы, легко-попсово и не напряжно протусоваться по всегда модному бренд-объекту, приобщились к таинству Святого Крещения. Во Владимрском - самого Владимира крестили! И Марию, Пучка дочь. И глаза ее, небесно синие. И кудри ее, меднорыжие в пучках золотого света в крещальной сакристии... Отстояли-вымолили. И Димон это все блестяще заснял. Ух.
А потом были - Универ, парк Шевченко, Центральная Рада, Национальная Опера…
И в награду за любовь и внимание к древним камням, увы, мало съедобным - долгожданные борщи-вареники культовой «Домашней кухни» перед «взятием» Крещатика. Там, кстати, напротив, бюст бронзовый стоит - Борису Евгеньевичу… Патону. Президенту академии наук Украины, в стенах которой до сих бытует поговорка «Патон мне друг, но истина дороже».
А потом был красавец-Крещатик, тортиками «Киевскими» уставленный…
У бронзового Паниковского на Прорезной, «Великого Слепого», просили усилить способности для «радарного видения». А на Майдане…
На Майдане Незалёжности, в самом сердце, в 16.16 ровно, под шестнадцатью золоченными колоннами обелиска Украины, учинили «ходилки», крестово «крещатый» хоровод… И нас хватило, чтобы растянуть кольцо и замкнуть его вокруг главного скульптурного символа державы… Случайно правда, у подножия колонны оказалась съемочная группа ведущего телеканала «1+1». Брали интервью у всем известного функционера «Партии регионов» Тараса Черновола. Но, узрев, столь странные, организованные ритуальные манипуляции нашей «доходчивой» группы, перевели свои «БТКамни» на нас и… всунули в жирный кефир общеукраинского эфира. В общем, влипли мы опять, но уже с мирским «отпиариванием».
Одолели мы, с благоволения небес, Крещатик, и, обогнув Филармонию, втекли хороводом под мемориальную арку-«радугу», где высится монумент Воссоединения Украины с Россией, и его в «золотое кольцо» наших душе-разумных тел включили. А тут, как на диво, закат солнечный приключился, и полновесными слитками червоного золота нас обкидал…
А там площадка обзорная, одна из лучших в Солнечной системе, откуда и Москву видно, и заобские дали, и Варшаву с Парижем, и хибарку моей дачи на Десне… Если конечно пронзительно вглядеться.
А как спускались мы по лестнице в потемках, как забился-заорал скворец бешеный в оглушительных трелях, антрацит желторотый, первый провозвестник весны прихода. Ура! Страстный старт весны.
А на гордом бреге Днепра-Борис-фена, на том самом месте где Святой Владимир Русь крестил, ждал нас «Толстячок» бессмертный, с вахтой удалой - за рулем. И потащил-поволок «всех не долетевших до сердины Метра», еле взгляды от красот отрывая, с прикукукиванием, на сон грядущий почивать в Пущу.
День З-й. 8 марта, суббота.
Не, добравшись до Киева, не в Лавру - нельзя! Недаром пословица: «Язык до Киева доведет». Так это про Лавру. В нее за тыщи верст пешком наши предки со всей Руси шли поклониться, к святым мощам приложиться. Научиться Богу душу отдавать по-правильному.
«Это конечно оригинально - 8-го марта ехать на поклон к мужикам, которые глубоко в землю зарывались, в первую очередь - от баб подальше!» Мелькнула ерническая мысль.
Вот туда и поехали. Лавра - это изначально пещеры, на склонах Днепра монахами, аскетами-схимниками вырытые, еще в одиннадцатом веке. А потом, уже все остальное - храмы, соборы, дворцы, колокольни, типографии… Верхняя Лавра, горы венчая.
Начали снизу, с пещер, чтобы по-красивому, вверх к Богу, из подземного царства восходить.
Пещеры - вещь тонкая. Беленные узкие лабиринты, лампадами да свечой в твоей руке освещенные. Ходишь по ним согбено, гуськом, гробам-ракам с нетленными мощами святых угодников кланяешься, целуешь их в стеклышко, лобиком прикладываешься. Свету горнего, фаворского, который они своими подвизями стяжали, набираешься. Излучатели мощные, не гаснущие. Не меньше восьмидесяти. Циклотрон с синхрофазатроном. Такого количества нигде больше во всем христианском мире нету.
Глядишь - ручка из риз золоченных торчит. Не кость голая, шклевотная, а ткани усохшие, как у мумий. Как у сильно загоревшего старичка. Только без мумификации. Сверхъестественным способом. Атеисты гнали, что тут мол грунты такие - селевые, песчанные, сухие… Особый микроклимат. Только вот почему-то одни усопшие в порошок сгнивали, а иные лежат тут уж тыщу лет - целы-целехоньки?И «главы мироточивыя», десятками, по банкам покоятся, и мирром ароматным их неизвестно как наполняют. Душистая такая жидкость, на гречишный мед похожая, только пожиже будет…
Антоний, основатель монастыря, автор первой пещеры, где-то тут схоронился.
Вот Агапит Безмездный - недуги тяжкие целил молитвами да руконаложением. До сих пор целит.
Вот Нестор-летописец, первый на Руси писатель. Автор «Повести временных лет». Весь пред тобой, от главы светлой до пят! Проси у него литературного вдохновения.
Вот Алипий, легендарный иконописец. Проси у него живописного умения!
Вот и сам Илья Муромец! Тот самый. Рука хоть и усохла, как вербовая ветвь. Но видно по длине, что была огромная лапища - булавой на врагов махать. Проси у него силушки физической!
Вот Иоанн Многострадальный, который братии велел себя по грудь посреди двора закапывать, от плотского искушения, которое его зело донимало. Да не доняло. Так и лежит теперь в детском гробике. Плоть грешная снизу до пупа истлела, без остатка отпала. А верхняя, праведная - нетленная мощь. Изотоп с бесконечной фазой распада. Проси у него…
И еще многия, и многия… Их жития легендарные в «Печерском патерике» описаны. Еще в начале ХІІІ-го века!
Ближние пещеры, Дальние… И в тех проколайдерились, торча свечками и душами, и в этих. Они так условно называются - относительно комплекса Верхней Лавры. На самом деле хронологически - все наоборот. Первую пещеру Антоний вырыл на Дальних пещерах. Там к нему присоединился Феодосий. Потому гора называется Феодосиевой. Но Антонию стало многолюдно и он перешел на Ближнюю гору, которая теперь Антониева. Дважды перевернутый вспять топонимный перекладенец. Антоний двигался во времени, как в пространстве - в любом направлении! И мощи свои спрятал, чтоб неповадно было. Ибо скромный был.
А во временном зазоре между Ближними и Дальними пещерами мы спустились к святым источникам - двум симметричным ключам, бьющим из Антониевой и Феодосиевой гор. Там гуськом хороводным испили по одному аж-два-о целебную и закрутили «развязку автобанную», след-в-след, в затылочек, синтезируя в себе «воздуси и воды, Божьим светом осиянныя».
А на подходе к Дальним пещерам, седой монах-черноризец учил Бучу птиц с рук кормить, прося Господа. И научил. Птицы ей руки по локти обсели-объели.
Потом в Верхнюю Лавру поднялись. Тут уже все за деньги. Билеты, музеи… Госзаповедник.
Восстановленное Успение свежей пастельной белизной сияет.
Стометровая колокольня через каждые четверть часа позвякивает. Музей книги, Музей дргоценностей… Это местные «оружейная палата» и «алмазный фонд».
Трапезная, шедеврами Ижакевича вверх возноситя, по чугунной коллонаде столпами веры православной строится, иконными лавками пестрит… А не иконными - блестит. На них и передохнуть стало можно. Забавно, что церковь молодой Щусев проектировал. Автор мавзолея Ленина.
А подле Трапезной лежат Искра и Кочубей - не то предатели Мазепы, не то изобличители его предательства перед Петром. Интересно, что в их ногах лежит другой Петр. Столыпин. Погибшая надежда российских экономических реформ. Застрелен в Киевской Опере в 1911 году террористом-провокатором Дмитрием Багровым.
Так потихоньку, кружась и в кучи сбиваясь для фото-увековечивания, мы из Лавры выбрались без увечий, пройдя под знаменитой Троицкой церковью, Надвратной. Испокон века утверждают, кто в Лавру под ней проходит, тому первая половина грехов сразу снимается. А вторая половина - уже в пещерах.
Так мы первую половину грехов своих, зайдя с тылу, со второй поменяли. От перемены мест слагаемых, воистину, сума да тюрьма на Руси не отменяется. Но Бог миловал, и укатили мы восвояси, на базу, Международный Женский Восьминог справлять-сплавлять.
А там Вика с мужем, щедрые киевские самаритяне, не хилую поляну выставили.
В итоге решили в Большом Колонном зале базы УТОГ, провести закрытое на сцене заседание суда присяжных мужеского пола.
Димон председательствовал, а я подгалдыкивал. Прели на тему «виновна ли Ева, что рванула яблоко с древа».
Комплиментарно пришли к вердикту, что - нет. Метровые розы служили жребиями.
Попутно «мужская» сцена суда выменивала у «женского» зала суда коньяк на шампанское. И не всегда честно. «Сестры Евы» оказались в кидалове гораздо более изысканы, чем мужички-простачки.
А, перец известный, шампанское без танцев - зверски нутро пучит и башку рвет. А коньяк - в коня с яком превращает. Не то - в самолет-истребитель, не то - в тибетское парнокопытное. И потому пришлось поколбаситься. Для снятия синдрома.
Короче, смешали грешное с праведным, чтобы творческий синтез был - и земных радостей, и небесной благодати… Благо на дворе еще не пост.
И, «победно главы венчая», Юля Марченко потом прямую информацию выписала, что все у нас, слава Богу - тип-топ. «Сеть в результате работы упрочнена и реорганизована…» Банзай-дерзай!
День 4-ый. 9 марта, воскресенье.
Слава в вышних, в этом заезде - последний. Я же не профессиональный чичероне. Так, страстный любитель родимого города. Аматор. И потому «пылю» изо всей мочи у всякого экспоната. Чувствую, и народ устает от информационной ниагары, и я уже на холодец приваренный. И глотка колом, и глаз оловянный. Но марку надо держать облизанной. И потому мы продолжаем.
Первым делом - на вокзал, вещи в камеру хранения сбагрить. Многие покидают «мать городов» старым паровозным способом. Вокзал у нас тоже шедевр - и щусевского барокко, и хромированного хай-тека.
Обогнув, праздношатающийся по выходным Крещатик, через Печерск, мы высадились у правительственного комплекса.
Мариинский дворец, по эскизам Растрелли, царская резиденция со времен государыни-императрицы Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, которая, кстати, простого украинского казака Олексу Розума за вокальные данные полюбила и светлейшим князем Разумовским сделала. И даже венчаться с ним хотела - для чего приказала Андреевсий собор возвести. По проекту, опять же, самого Ратрелли.
Омыв дворец волной восторга, потекли на Мост Влюбленных Поцелуев. Это такой столетний, очень высокий чугунный виадук над Петровской аллеей, с которого чудесные виды волшебно открываются на Заднепровье и твердыни Крещатика.
Тут принято у киевлян любить друг друга. Мостик весь исписан приплюсованными именами и увешан гроздьями защелкнутых амбарных замочков - символов нерушимой любви. Ключ при этом выбрасывается в Днепр.
Испокон веку мостик обвязывался цветными ленточками для волос, шнурками от ботинков, завязками от кальсон и даже… использованными презервативами. Любовь есть любовь, любая.
Пришлось всем скопом ритуально целоваться, славя Амура с Венерой, и кружиться в объятиях. Но это нам не впервой…
А за Мостиком Любви, ощерив зубцы и шпили сказочных башен, возвышались Музей Воды с огромными подземными экспозициями-резрвуарами и Театр Кукол, отобранный храбрым оранжевым революционером Буратино у олигарха Карабаса Барабаса.
Потом мы вернулись к заднему фасаду Мариинки, за памятником Глинке, и подивились мрачной громаде Совмина и беломраморной Верховной Раде - парламенту, «госдуме» Украины.
Приложились к изящному рельефу с поясной фигурой А.С. Пушкина… Он здесь гостевал во времена южной ссылки. Влюбился тайно в дочь генерал-губернатора Раевского, того самого, чья батарея при Бородине, Марию, в последующем замужестве - Волконскую, «жену-декабристку-номер-один»…
Затем - роскошный готический Госбанк с крылатыми драконами, свято охраняющими покой курса украинской гривны…
«Кукольный дворец» сахарозаводчика Либермана, у которого запросто снималась крыша на время еврейского праздника Суккот, чтобы спокойно «говеть в кущах», не выходя из дома…
И, наконец, пожалуй, самый знаменитый и немыслимо роскошный особняк в Киеве - «дом с химерами». Личный апартамент городского архитектора Лешека-Дезидерия-Владислава Городецкого. Торчащий русалочьими хвостами, носорожьими бивнями, алигаторскими челюстями… Усаженный пипами парагвайскими и обнизаный круторогими символами супружеской верности… Бетонные дерзания скульптора Элио Саля. Воистину, ваять - не валять!
А над домом Городецкого возносит ввысь пилястры цвета белой кости, смешанной с голубой кровью, скромный домик с еще более скромной, лаконичной табличкой. «Президент Украины». И достаточно. Ноу-ком-мент. И милиция, действительно не подходит, если вы решили сфотографироваться на фоне таблички, обнявшись с полутораметровым лабрадоритовым шариком. Либеральная демократия на дворе. Так приятно - без муштры и прессинга силовых структур!
Отсюда - сказочная панорама на золотые купола Софии и Златоверхого и колонны Майдана…
Но пора закругляться, и мы бурно кипящей лавой стекли через Пассаж к Крещатику, потому что ни у кого уже не было мочи терпеть мои беглые попутные мазер-факты и к ним комментарии. Кстати, знаменитый Городецкий, который завершил свою архитектурную карьеру возведением шахского дворца и здания оперы в Тегеране, начал ее… с благоустройства общественных туалетов на Крещатике.
И вот последнее, завершительное шествие золотопутейцев прямо по осевой, сквозь грохот скидбордов и бульканье «Оболони», по воскресному, обезавтомобиленному Кричатику, Трещатику, Прыщатику…
И все. «Ку-ку!». Цём-цём. В автобус. И - «Чао, Париж!»
Конец отчета Спинозы.
Костя: если вам интересно, прошу комментировать. Оставьте хоть два слова. Спасибо!
Салют, Костик! Спасибо за дельный совет по поводу Триполья. Супердуховая
зона.
Первый этап Киевской экспедиции успешно завершен. А подробно, вот тебе
несколько моих зарисовок - для освежения твоего самого живого из всех живых
золотовских сайтов.
В. Спиноза. Киев.
Варел Лозовой (Спиноза)
КИЕВ. ЭКСКУРСИОННЫЙ ТРЕК.
Дневниковые записи.
День 2-й. 7марта, пятница.
Вчера мне казалось, что от многочасового трендения на воздухе горло мое скажет надолго свой сиплый «йок». А с утра ничего - баритон гундосит, как ни в чем не бывал. И погодка - будь-будь. Ярилом сияет вовсю.
И вот опять - родимая подкова алчущего внимания к киевским древностям. И как их хватает все это грузиво мое выслушивать? Сразу видно, подготовленные люди. Не одну сотню лекций по матрасникам отсидели. Подумать страстно. Пол сотни биолазеров-излучателей, работающих на прием. Вдобавок, к нам присоединился Ларион, мой сын-философ-могилянец, который, по-честному, поумней меня будет, поглубже. Просто скромный. И потому надо быть мне на высоте.
Да воссияет куполами София, «премудрость Божия»! Тысяча лет не одиночества в теле христианства.
Посмотрите на колокольню - этот златой купол ничем не прибит. Он просто лежит, своей массой держится.
А вот Богдан уже сто двадцать лет булавой все в Москву тычет. И каток на Софийском майдане, как на Красной площади…
«Духовная ось Киева». Вон то - сияет каскадами ракетных модулей Михайловский ЗОЛОТОВерхий! Двести метров всего до него. А уже сутки идем.
Билеты, турникеты. Ля-ля, трапезная, митрополичий дворец, комары-закомары, аркбутаны-контрфорсы… Клевали стрелы монгольские «Оранту», в «хенде-хохе» молящую, да отлетали стрелы от мозаик, «аки от брони харалужной»… Богородица - «Стена Нерушимая»!
Идем внутрь! Полюбуемся…
И, о небо, угораздили прямо к началу плановой музейной экскурсии! Я, счастливый, могу час помолчать, коллегу послушать, ума нового набраться…
Вот она - «Оранта». В полный рост. Очи страдальные, прямо в душу… Фрески, мозаики византийских мастеров. Восемьсот квадратов. Даже во Стамбуле меньше. Начало ХІ-го века!
Дети Ярослава Умного, «всей Европы тестя».
Эта - жена французского короля. Отдал, скрипя сердцем, в зачуханый Париж.
Эта - норвежского.
Та - венгерского…
А это - Борис с Глебом. Первые русские святые. Сыновья Владимира-Красно-Солнышко от царьградской принцессы. Оказались последними, по крови, представителями Македонской династии византийских императоров!
А вот и сам Ярослав в мраморном саркофаге лежит. В обнимку с Ириной-Ингигердой - «в шведском браке». Только это видно только «в режиме рентгеновского, радарного видения».
Лестница на хоры. Волкоголовые песиголовцы, резонаторы-голосники…
Хоры. Серафимы шестикрыльем шелестят. Нижней парой - срам прикрывать. Верхней - в сферах порхать. А средней - глаза и уши прикрывать, чтоб не оглохнуть да не ослепнуть от «гласа Божия и Глаза». Четырехфорсунковые ракетоносители «Восток» и «Союз»…
Вышли. Не, на колокольню не подеремся! Красиво, конечно, неописуемо. Но ветрено - посдувает…
По Владимирской, к Золотым Воротам!
Вот тут, друзья, на третьем этаже Васнецов «Трех богатырей» нарисовал и «Иван-царевича на сером волке». К нему сюда , в натуре, реального волка позировать приводили…
А в следующем доме - Гашек начал «Похождения бравого солдата Швейка»… А вот тут Эренбург родился, а напротив - Вертинский. А вон там - Сикорский, изобретатель вертолета. Да, щедра «мать городов русских»!
Обогнули Золотые Ворота, под защитой призрачных стен древнего города и давай у бронзового Ярослава гурьбой фотаться. На славу пофотались и… погладили опять же бронзового котика Пантюшу, памятник геройски погибшего на пожаре ресторана «Пантагрюэль», еще до многоразовых посещений его Жераром Депардье…
Тыл Оперы. Это - потом… И вот он - Владимирский собор! Васнецовы, Нестеров, Врубель… Мощи Святой Варвары, третьего века! Самые древние в Восточной Европе! Двадцать минут, ребята, на осмотр и свечки, а то времени мало, а еще смотреть и смотреть…
И тут… Уже внутри священник к нам подходит, пондравились, видать, мы ему, и предлагает нашему пареньку, Олегу-криворожцу, крестным отцом стать… Груднячку по имени Владимир, трехнедельному. Олег смущается, сомневается. Спешим мол… А Света-Пучек восклицает:
-Счастье-то какое, честь! И Машку мою, еще не крещенную, заодно покрестим!
Вобщем, влипли мы в историю. Вместо того, чтобы, как уважающие свои потребности туршоперы, легко-попсово и не напряжно протусоваться по всегда модному бренд-объекту, приобщились к таинству Святого Крещения. Во Владимрском - самого Владимира крестили! И Марию, Пучка дочь. И глаза ее, небесно синие. И кудри ее, меднорыжие в пучках золотого света в крещальной сакристии... Отстояли-вымолили. И Димон это все блестяще заснял. Ух.
А потом были - Универ, парк Шевченко, Центральная Рада, Национальная Опера…
И в награду за любовь и внимание к древним камням, увы, мало съедобным - долгожданные борщи-вареники культовой «Домашней кухни» перед «взятием» Крещатика. Там, кстати, напротив, бюст бронзовый стоит - Борису Евгеньевичу… Патону. Президенту академии наук Украины, в стенах которой до сих бытует поговорка «Патон мне друг, но истина дороже».
А потом был красавец-Крещатик, тортиками «Киевскими» уставленный…
У бронзового Паниковского на Прорезной, «Великого Слепого», просили усилить способности для «радарного видения». А на Майдане…
На Майдане Незалёжности, в самом сердце, в 16.16 ровно, под шестнадцатью золоченными колоннами обелиска Украины, учинили «ходилки», крестово «крещатый» хоровод… И нас хватило, чтобы растянуть кольцо и замкнуть его вокруг главного скульптурного символа державы… Случайно правда, у подножия колонны оказалась съемочная группа ведущего телеканала «1+1». Брали интервью у всем известного функционера «Партии регионов» Тараса Черновола. Но, узрев, столь странные, организованные ритуальные манипуляции нашей «доходчивой» группы, перевели свои «БТКамни» на нас и… всунули в жирный кефир общеукраинского эфира. В общем, влипли мы опять, но уже с мирским «отпиариванием».
Одолели мы, с благоволения небес, Крещатик, и, обогнув Филармонию, втекли хороводом под мемориальную арку-«радугу», где высится монумент Воссоединения Украины с Россией, и его в «золотое кольцо» наших душе-разумных тел включили. А тут, как на диво, закат солнечный приключился, и полновесными слитками червоного золота нас обкидал…
А там площадка обзорная, одна из лучших в Солнечной системе, откуда и Москву видно, и заобские дали, и Варшаву с Парижем, и хибарку моей дачи на Десне… Если конечно пронзительно вглядеться.
А как спускались мы по лестнице в потемках, как забился-заорал скворец бешеный в оглушительных трелях, антрацит желторотый, первый провозвестник весны прихода. Ура! Страстный старт весны.
А на гордом бреге Днепра-Борис-фена, на том самом месте где Святой Владимир Русь крестил, ждал нас «Толстячок» бессмертный, с вахтой удалой - за рулем. И потащил-поволок «всех не долетевших до сердины Метра», еле взгляды от красот отрывая, с прикукукиванием, на сон грядущий почивать в Пущу.
День З-й. 8 марта, суббота.
Не, добравшись до Киева, не в Лавру - нельзя! Недаром пословица: «Язык до Киева доведет». Так это про Лавру. В нее за тыщи верст пешком наши предки со всей Руси шли поклониться, к святым мощам приложиться. Научиться Богу душу отдавать по-правильному.
«Это конечно оригинально - 8-го марта ехать на поклон к мужикам, которые глубоко в землю зарывались, в первую очередь - от баб подальше!» Мелькнула ерническая мысль.
Вот туда и поехали. Лавра - это изначально пещеры, на склонах Днепра монахами, аскетами-схимниками вырытые, еще в одиннадцатом веке. А потом, уже все остальное - храмы, соборы, дворцы, колокольни, типографии… Верхняя Лавра, горы венчая.
Начали снизу, с пещер, чтобы по-красивому, вверх к Богу, из подземного царства восходить.
Пещеры - вещь тонкая. Беленные узкие лабиринты, лампадами да свечой в твоей руке освещенные. Ходишь по ним согбено, гуськом, гробам-ракам с нетленными мощами святых угодников кланяешься, целуешь их в стеклышко, лобиком прикладываешься. Свету горнего, фаворского, который они своими подвизями стяжали, набираешься. Излучатели мощные, не гаснущие. Не меньше восьмидесяти. Циклотрон с синхрофазатроном. Такого количества нигде больше во всем христианском мире нету.
Глядишь - ручка из риз золоченных торчит. Не кость голая, шклевотная, а ткани усохшие, как у мумий. Как у сильно загоревшего старичка. Только без мумификации. Сверхъестественным способом. Атеисты гнали, что тут мол грунты такие - селевые, песчанные, сухие… Особый микроклимат. Только вот почему-то одни усопшие в порошок сгнивали, а иные лежат тут уж тыщу лет - целы-целехоньки?И «главы мироточивыя», десятками, по банкам покоятся, и мирром ароматным их неизвестно как наполняют. Душистая такая жидкость, на гречишный мед похожая, только пожиже будет…
Антоний, основатель монастыря, автор первой пещеры, где-то тут схоронился.
Вот Агапит Безмездный - недуги тяжкие целил молитвами да руконаложением. До сих пор целит.
Вот Нестор-летописец, первый на Руси писатель. Автор «Повести временных лет». Весь пред тобой, от главы светлой до пят! Проси у него литературного вдохновения.
Вот Алипий, легендарный иконописец. Проси у него живописного умения!
Вот и сам Илья Муромец! Тот самый. Рука хоть и усохла, как вербовая ветвь. Но видно по длине, что была огромная лапища - булавой на врагов махать. Проси у него силушки физической!
Вот Иоанн Многострадальный, который братии велел себя по грудь посреди двора закапывать, от плотского искушения, которое его зело донимало. Да не доняло. Так и лежит теперь в детском гробике. Плоть грешная снизу до пупа истлела, без остатка отпала. А верхняя, праведная - нетленная мощь. Изотоп с бесконечной фазой распада. Проси у него…
И еще многия, и многия… Их жития легендарные в «Печерском патерике» описаны. Еще в начале ХІІІ-го века!
Ближние пещеры, Дальние… И в тех проколайдерились, торча свечками и душами, и в этих. Они так условно называются - относительно комплекса Верхней Лавры. На самом деле хронологически - все наоборот. Первую пещеру Антоний вырыл на Дальних пещерах. Там к нему присоединился Феодосий. Потому гора называется Феодосиевой. Но Антонию стало многолюдно и он перешел на Ближнюю гору, которая теперь Антониева. Дважды перевернутый вспять топонимный перекладенец. Антоний двигался во времени, как в пространстве - в любом направлении! И мощи свои спрятал, чтоб неповадно было. Ибо скромный был.
А во временном зазоре между Ближними и Дальними пещерами мы спустились к святым источникам - двум симметричным ключам, бьющим из Антониевой и Феодосиевой гор. Там гуськом хороводным испили по одному аж-два-о целебную и закрутили «развязку автобанную», след-в-след, в затылочек, синтезируя в себе «воздуси и воды, Божьим светом осиянныя».
А на подходе к Дальним пещерам, седой монах-черноризец учил Бучу птиц с рук кормить, прося Господа. И научил. Птицы ей руки по локти обсели-объели.
Потом в Верхнюю Лавру поднялись. Тут уже все за деньги. Билеты, музеи… Госзаповедник.
Восстановленное Успение свежей пастельной белизной сияет.
Стометровая колокольня через каждые четверть часа позвякивает. Музей книги, Музей дргоценностей… Это местные «оружейная палата» и «алмазный фонд».
Трапезная, шедеврами Ижакевича вверх возноситя, по чугунной коллонаде столпами веры православной строится, иконными лавками пестрит… А не иконными - блестит. На них и передохнуть стало можно. Забавно, что церковь молодой Щусев проектировал. Автор мавзолея Ленина.
А подле Трапезной лежат Искра и Кочубей - не то предатели Мазепы, не то изобличители его предательства перед Петром. Интересно, что в их ногах лежит другой Петр. Столыпин. Погибшая надежда российских экономических реформ. Застрелен в Киевской Опере в 1911 году террористом-провокатором Дмитрием Багровым.
Так потихоньку, кружась и в кучи сбиваясь для фото-увековечивания, мы из Лавры выбрались без увечий, пройдя под знаменитой Троицкой церковью, Надвратной. Испокон века утверждают, кто в Лавру под ней проходит, тому первая половина грехов сразу снимается. А вторая половина - уже в пещерах.
Так мы первую половину грехов своих, зайдя с тылу, со второй поменяли. От перемены мест слагаемых, воистину, сума да тюрьма на Руси не отменяется. Но Бог миловал, и укатили мы восвояси, на базу, Международный Женский Восьминог справлять-сплавлять.
А там Вика с мужем, щедрые киевские самаритяне, не хилую поляну выставили.
В итоге решили в Большом Колонном зале базы УТОГ, провести закрытое на сцене заседание суда присяжных мужеского пола.
Димон председательствовал, а я подгалдыкивал. Прели на тему «виновна ли Ева, что рванула яблоко с древа».
Комплиментарно пришли к вердикту, что - нет. Метровые розы служили жребиями.
Попутно «мужская» сцена суда выменивала у «женского» зала суда коньяк на шампанское. И не всегда честно. «Сестры Евы» оказались в кидалове гораздо более изысканы, чем мужички-простачки.
А, перец известный, шампанское без танцев - зверски нутро пучит и башку рвет. А коньяк - в коня с яком превращает. Не то - в самолет-истребитель, не то - в тибетское парнокопытное. И потому пришлось поколбаситься. Для снятия синдрома.
Короче, смешали грешное с праведным, чтобы творческий синтез был - и земных радостей, и небесной благодати… Благо на дворе еще не пост.
И, «победно главы венчая», Юля Марченко потом прямую информацию выписала, что все у нас, слава Богу - тип-топ. «Сеть в результате работы упрочнена и реорганизована…» Банзай-дерзай!
День 4-ый. 9 марта, воскресенье.
Слава в вышних, в этом заезде - последний. Я же не профессиональный чичероне. Так, страстный любитель родимого города. Аматор. И потому «пылю» изо всей мочи у всякого экспоната. Чувствую, и народ устает от информационной ниагары, и я уже на холодец приваренный. И глотка колом, и глаз оловянный. Но марку надо держать облизанной. И потому мы продолжаем.
Первым делом - на вокзал, вещи в камеру хранения сбагрить. Многие покидают «мать городов» старым паровозным способом. Вокзал у нас тоже шедевр - и щусевского барокко, и хромированного хай-тека.
Обогнув, праздношатающийся по выходным Крещатик, через Печерск, мы высадились у правительственного комплекса.
Мариинский дворец, по эскизам Растрелли, царская резиденция со времен государыни-императрицы Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, которая, кстати, простого украинского казака Олексу Розума за вокальные данные полюбила и светлейшим князем Разумовским сделала. И даже венчаться с ним хотела - для чего приказала Андреевсий собор возвести. По проекту, опять же, самого Ратрелли.
Омыв дворец волной восторга, потекли на Мост Влюбленных Поцелуев. Это такой столетний, очень высокий чугунный виадук над Петровской аллеей, с которого чудесные виды волшебно открываются на Заднепровье и твердыни Крещатика.
Тут принято у киевлян любить друг друга. Мостик весь исписан приплюсованными именами и увешан гроздьями защелкнутых амбарных замочков - символов нерушимой любви. Ключ при этом выбрасывается в Днепр.
Испокон веку мостик обвязывался цветными ленточками для волос, шнурками от ботинков, завязками от кальсон и даже… использованными презервативами. Любовь есть любовь, любая.
Пришлось всем скопом ритуально целоваться, славя Амура с Венерой, и кружиться в объятиях. Но это нам не впервой…
А за Мостиком Любви, ощерив зубцы и шпили сказочных башен, возвышались Музей Воды с огромными подземными экспозициями-резрвуарами и Театр Кукол, отобранный храбрым оранжевым революционером Буратино у олигарха Карабаса Барабаса.
Потом мы вернулись к заднему фасаду Мариинки, за памятником Глинке, и подивились мрачной громаде Совмина и беломраморной Верховной Раде - парламенту, «госдуме» Украины.
Приложились к изящному рельефу с поясной фигурой А.С. Пушкина… Он здесь гостевал во времена южной ссылки. Влюбился тайно в дочь генерал-губернатора Раевского, того самого, чья батарея при Бородине, Марию, в последующем замужестве - Волконскую, «жену-декабристку-номер-один»…
Затем - роскошный готический Госбанк с крылатыми драконами, свято охраняющими покой курса украинской гривны…
«Кукольный дворец» сахарозаводчика Либермана, у которого запросто снималась крыша на время еврейского праздника Суккот, чтобы спокойно «говеть в кущах», не выходя из дома…
И, наконец, пожалуй, самый знаменитый и немыслимо роскошный особняк в Киеве - «дом с химерами». Личный апартамент городского архитектора Лешека-Дезидерия-Владислава Городецкого. Торчащий русалочьими хвостами, носорожьими бивнями, алигаторскими челюстями… Усаженный пипами парагвайскими и обнизаный круторогими символами супружеской верности… Бетонные дерзания скульптора Элио Саля. Воистину, ваять - не валять!
А над домом Городецкого возносит ввысь пилястры цвета белой кости, смешанной с голубой кровью, скромный домик с еще более скромной, лаконичной табличкой. «Президент Украины». И достаточно. Ноу-ком-мент. И милиция, действительно не подходит, если вы решили сфотографироваться на фоне таблички, обнявшись с полутораметровым лабрадоритовым шариком. Либеральная демократия на дворе. Так приятно - без муштры и прессинга силовых структур!
Отсюда - сказочная панорама на золотые купола Софии и Златоверхого и колонны Майдана…
Но пора закругляться, и мы бурно кипящей лавой стекли через Пассаж к Крещатику, потому что ни у кого уже не было мочи терпеть мои беглые попутные мазер-факты и к ним комментарии. Кстати, знаменитый Городецкий, который завершил свою архитектурную карьеру возведением шахского дворца и здания оперы в Тегеране, начал ее… с благоустройства общественных туалетов на Крещатике.
И вот последнее, завершительное шествие золотопутейцев прямо по осевой, сквозь грохот скидбордов и бульканье «Оболони», по воскресному, обезавтомобиленному Кричатику, Трещатику, Прыщатику…
И все. «Ку-ку!». Цём-цём. В автобус. И - «Чао, Париж!»
Конец отчета Спинозы.
Костя: если вам интересно, прошу комментировать. Оставьте хоть два слова. Спасибо!