«Первородный грех» в трактовке неоплатоников
Любопытно сравнить нижеследующее с христианскими представлениями о грехопадении. Выделенные слова отражают принципиальные моменты сходства и различия.
«Так что же заставило души позабыть Бога Отца, и несмотря на то, что они происходят оттуда и целиком принадлежат Ему, - пребывать в неведении и о самих себе, и о Нем?
Началом зла для них оказалась дерзость, рождение, первое различие и, конечно, желание принадлежать самим себе. А затем, после того как обнаружилось, что самоволие доставляет им удовольствие, они - из-за этого постоянного самопроизвольного движения убежав в противоположном направлении и целиком отпав, - оказались в неведении о том, что они - оттуда.
Так дети, тут же отнятые у родителей и долгое время возраставшие вдали от них, не знают ни себя, ни родителей.
Поэтому они, -
не видя ни его, ни самих себя,
презирая себя по незнанию своего происхождения,
ценя остальное и всем восхищаясь больше, нежели собой, и поражаясь и восторгаясь этим, и завися от него, -
насколько могут, порывают с тем, от чего отвернулись в этом своем пренебрежении.
Выходит, причина их полного неведения о нем - почтение к здешнему и пренебрежение собой.
…а кто сам себя полагает худшим, нежели «возникающее и гибнущее», и считает себя самым ничтожным и тленным из всего им чтимого, тот никогда не сможет «в сердце помыслить» ни природу бога, ни его силу».
(Плотин, спич «О трех главных сущностях»)
У христиан первородный грех начинается примерно так же: с дерзости, гордости, непослушания. Преодолеть его можно через смирение, самоуничижение (плюс благодать, даруемая свыше). У Плотина хитрее: отпадение от Бога начинается с дерзости и своеволия, а приводит в итоге к самопрезрению и самоуничижению заблудшей души. И избавляться от него нужно не через смирение, а наоборот, через накачивание «позитивной» гордыней, связанной с припоминанием человеком своего изначального высокого происхождения.
Кстати, об издании, откуда взята цитата: Плотин. Трактаты 1-11. Изд-во «Греко-латинский кабинет Ю.А.Шичалина», 2007. Автор перевода и концепции издания - Юрий Анатольевич Шичалин. Это БРЕНД.
Книга - билингва, с параллельным текстом на древнегреческом. Принципиальное отличие от других переводов Плотина указывает сам автор в предисловии: «Взявшись переводить Плотина еще в середине 70-х годов, я с самого начала хотел, чтобы, во-первых, Плотин стал говорить именно по-русски, а не на том странном наречии, невообразимом жаргоне, назвать который «философским» язык не поворачивается…
Во-вторых, мне хотелось, чтобы по-русски появился именно Плотин, а не «Эннеады», то есть чтобы перед нами предстал неординарный мыслитель, в свое время произведший сильное впечатление как на язычников, так и на христиан, а не «священный текст» платонизма, придуманный Порфирием».
Порфирия автор обвиняет в том, что тот произвольно скомпоновал «Эннеады», чтобы превратить эту книгу в «Библию неоплатонизма».
Стоит обратить внимание на год первого печатного издания «Эннеад» Плотина - 1492, год открытия Колумбом Америки. Неоплатонизм - это философский мейнстрим эпохи конкистадоров и первооткрывателей. На досуге, во время долгих плаваний по морям-океанам, кортесы и магелланы зачитывались трактатами Плотина.
На первый взгляд спич Плотина и выглядит как застольная речь, обращенная к такому конкистадору: который как раз «убежал», забыл свои корни, погряз в восхищении завоеванными сокровищами. На самом деле смысл более глубокий. Читателем Плотина является скорее забитый школьник, задумывающийся о карьере Колумба и Кортеса. Ведь это как раз и есть лучший практикум воспитания «позитивной» гордыни и презрения к бренному миру: человек, преодолевающий в себе ничтожного червя, ополчившийся на своем суденышке против целого мира, соизмеряющий себя с океанами и стихиями, рыщущий по планете в поисках «запредельного», повергающий в прах великие царства и блеск мира сего. А пройдя этот практикум и напитавшись силой, паладин на склоне лет мог спокойно удалиться в монастырь, предаваясь молитвам и созерцанию.
Любопытно, что и сам Плотин в молодости вступил в ряды армии, направлявшейся на завоевание «Сказочного Востока». Мечтал добраться до Индии и потолковать с тамошними мудрецами. Будь у него возможность запрыгнуть на каравеллу Колумба, он бы не сомневался ни минуты. Да и Колумбу вряд ли стоит приписывать сугубо меркантильные мотивы. Он не виноват, что на другом конце океана оказалась не сказочная Индия с йогами и брахманами, а первобытные коммунисты.
«Так что же заставило души позабыть Бога Отца, и несмотря на то, что они происходят оттуда и целиком принадлежат Ему, - пребывать в неведении и о самих себе, и о Нем?
Началом зла для них оказалась дерзость, рождение, первое различие и, конечно, желание принадлежать самим себе. А затем, после того как обнаружилось, что самоволие доставляет им удовольствие, они - из-за этого постоянного самопроизвольного движения убежав в противоположном направлении и целиком отпав, - оказались в неведении о том, что они - оттуда.
Так дети, тут же отнятые у родителей и долгое время возраставшие вдали от них, не знают ни себя, ни родителей.
Поэтому они, -
не видя ни его, ни самих себя,
презирая себя по незнанию своего происхождения,
ценя остальное и всем восхищаясь больше, нежели собой, и поражаясь и восторгаясь этим, и завися от него, -
насколько могут, порывают с тем, от чего отвернулись в этом своем пренебрежении.
Выходит, причина их полного неведения о нем - почтение к здешнему и пренебрежение собой.
…а кто сам себя полагает худшим, нежели «возникающее и гибнущее», и считает себя самым ничтожным и тленным из всего им чтимого, тот никогда не сможет «в сердце помыслить» ни природу бога, ни его силу».
(Плотин, спич «О трех главных сущностях»)
У христиан первородный грех начинается примерно так же: с дерзости, гордости, непослушания. Преодолеть его можно через смирение, самоуничижение (плюс благодать, даруемая свыше). У Плотина хитрее: отпадение от Бога начинается с дерзости и своеволия, а приводит в итоге к самопрезрению и самоуничижению заблудшей души. И избавляться от него нужно не через смирение, а наоборот, через накачивание «позитивной» гордыней, связанной с припоминанием человеком своего изначального высокого происхождения.
Кстати, об издании, откуда взята цитата: Плотин. Трактаты 1-11. Изд-во «Греко-латинский кабинет Ю.А.Шичалина», 2007. Автор перевода и концепции издания - Юрий Анатольевич Шичалин. Это БРЕНД.
Книга - билингва, с параллельным текстом на древнегреческом. Принципиальное отличие от других переводов Плотина указывает сам автор в предисловии: «Взявшись переводить Плотина еще в середине 70-х годов, я с самого начала хотел, чтобы, во-первых, Плотин стал говорить именно по-русски, а не на том странном наречии, невообразимом жаргоне, назвать который «философским» язык не поворачивается…
Во-вторых, мне хотелось, чтобы по-русски появился именно Плотин, а не «Эннеады», то есть чтобы перед нами предстал неординарный мыслитель, в свое время произведший сильное впечатление как на язычников, так и на христиан, а не «священный текст» платонизма, придуманный Порфирием».
Порфирия автор обвиняет в том, что тот произвольно скомпоновал «Эннеады», чтобы превратить эту книгу в «Библию неоплатонизма».
Стоит обратить внимание на год первого печатного издания «Эннеад» Плотина - 1492, год открытия Колумбом Америки. Неоплатонизм - это философский мейнстрим эпохи конкистадоров и первооткрывателей. На досуге, во время долгих плаваний по морям-океанам, кортесы и магелланы зачитывались трактатами Плотина.
На первый взгляд спич Плотина и выглядит как застольная речь, обращенная к такому конкистадору: который как раз «убежал», забыл свои корни, погряз в восхищении завоеванными сокровищами. На самом деле смысл более глубокий. Читателем Плотина является скорее забитый школьник, задумывающийся о карьере Колумба и Кортеса. Ведь это как раз и есть лучший практикум воспитания «позитивной» гордыни и презрения к бренному миру: человек, преодолевающий в себе ничтожного червя, ополчившийся на своем суденышке против целого мира, соизмеряющий себя с океанами и стихиями, рыщущий по планете в поисках «запредельного», повергающий в прах великие царства и блеск мира сего. А пройдя этот практикум и напитавшись силой, паладин на склоне лет мог спокойно удалиться в монастырь, предаваясь молитвам и созерцанию.
Любопытно, что и сам Плотин в молодости вступил в ряды армии, направлявшейся на завоевание «Сказочного Востока». Мечтал добраться до Индии и потолковать с тамошними мудрецами. Будь у него возможность запрыгнуть на каравеллу Колумба, он бы не сомневался ни минуты. Да и Колумбу вряд ли стоит приписывать сугубо меркантильные мотивы. Он не виноват, что на другом конце океана оказалась не сказочная Индия с йогами и брахманами, а первобытные коммунисты.