Госслужащих много не бывает
«СиП» переложил в инфографику книгу С.В. Волкова «Российская империя. Краткая история». Книга весьма полезна, поскольку опровергает целый ряд мифов, созданных еще «либеральной общественностью» второй половины XIX века (в рамках «борьбы с отсталым царизмом»), а затем воспроизведенных большевиками. Вызывает некоторое недоумение гордость популяризаторов по поводу того, что количество чиновников в Российской Империи (и в абсолютных цифрах, и на душу населения) было значительно, в разы меньшим, чем в равноранговых зарубежных державах (Британия, Франция, Германия, США). Возникает вопрос: не потому ли Россия не справилась с управлением и рухнула в пропасть, что чиновников было слишком мало? Все-таки объем административного аппарата должен быть соразмерен объему управляемой сферы. Не известно никаких технических ноу-хау, типа компьютеров, которые могли бы усилить эффективность работы тогдашнего российского чиновника по сравнению с западным. А поскольку Россия в начале XX века была «догоняющей», с менее культурным (в среднем) населением, в ней и объем задач, ложившийся на управленческий аппарат, был поболее, чем в Германии и Франции. Соответственно, и объем аппарата, по уму, нужен был поболее.
Читаем Волкова: «На 1910 г. во всех сферах управления в России было занято 6,2 человека на 1000, тогда как в Англии 7,2, во Франции - 17,6, в Германии - 12,6,в США - 11,3». Не потому ли российская элита во время ПМВ потеряла управление страной, что управленцев в России было втрое меньше, чем во Франции? Можно, конечно, порадоваться экономии бюджетных средств, но в итоге эта «экономия» обернулась 1917 годом. А если бы число управленцев утроили? Допустим, для текущего администрирования хватало имевшихся чиновников. Но тогда лишних «столько же» можно было пустить в госпропаганду. Еще одну порцию «стольких же» - в политический сыск, ловить революционеров и следить за либералами. Глядишь, империя стала бы покрепче изнутри.
Умножение числа чиновников, помимо их непосредственной работы, несет ряд дополнительных бонусов, которые проявляются, даже если эти чиновники бездельничают.
1) Накормленные и довольные чиновники - это априори лояльная власти социальная группа, которая, в совокупности с членами своих семей, является островком благонамеренности. По Волкову, в России «коронных» чиновников было только 250 тысяч. Получается, с семьями - около 1 миллиона. А если утроить это число? С семьями - уже около 3 млн. Это соизмеримо с объемом всего круга образованных людей в дореволюционной России. «Успокаивающее» влияние массы чиновников на этот круг было бы значительно более ощутимым. В крайнем случае, увеличившийся демографический потенциал этой группы помог бы выиграть Гражданскую войну (а в 1919 году для большевиков все висело на волоске).
2) Разросшееся чиновничество поглотило бы в себе значительную часть неудовлетворенных карьеристов, которые пошли в оппозиционеры и революционеры. И наоборот, из-за слишком медленного роста госаппарата, отстающего от чиновничьей демографии, «непристроенные» дети чиновников могли становиться на деструктивный путь. Один из них - Ленин. Вот и дали бы каждому «ленину» по синекуре, позволяющей блистать в общественном мнении, но ни на что не влияющей.
Собственно, на это намекает и сам автор книги:
«Если в более ранние эпохи практически весь образованный слой или абсолютное его большинство было так или иначе связано с государственными структурами или даже сосредоточено непосредственно в аппарате управления и вооруженных силах, то теперь, при взрывном его расширении в начале XX в., большая часть этого слоя оказывалась неизбежно вне государственной сферы и становилась питательной средой для антиправительственной пропаганды революционных партий».
То есть, правильно было бы увеличивать объем аппарата до «французской пропорции» вслед за ростом образованного класса. Кстати, вот вопрос для специалистов: а не было ли разрастание госаппарата во Франции и т.п. частью социальной политики, а не ответом на потребности госуправления? Ведь нашу логику можно и обратить. Если в мирное, некризисное время Россия с втрое меньшим числом чиновников управлялась вполне прилично, то значит, во Франции была явная гипертрофия госаппарата. Видимо, он на две трети использовался как социальная кормушка. И довольно большая кормушка. Последующий опыт показал, что Франция, раскармливая чиновничество, оказалась права (оказалась жива!), а Россия, с ее экономией на бюджетниках, рухнула в пропасть. Пишут, что и сегодня в России госслужащих (на душу населения) втрое меньше, чем во Франции или США. Значит, традиция экономить на госуправлении у нас господствует до сих пор, при том что «либеральный» агитпроп кричит об обратном.
Вообще, откуда у нас взялась эта симпатия к идее сокращения числа чиновников, бюджетников? Почему-то многие считают ее здравой априорно, «по умолчанию». На самом деле, умножение государственного аппарата, которое многие готовы объявить «чем-то советским», это вполне европейский тренд. Наши доморощенные «правые» в геополитике склонны ориентироваться на Европу, но в плане ценностей - почему-то на Америку, на либертарианство. Многие бредят малым бизнесом, низкими налогами, дешевым государством и т.п. И надеются, что европейцы вот-вот совершат «правый поворот» (т.е. тоже перекуются в «духовных американцев»). Между тем, вся новая история Европы - это путь к разрастанию государства и к увеличению в нем элементов социализма. Нечто прямо противоположное «американской мечте». В США происходит то же самое, но там есть противодействие хотя бы на уровне национальной мифологии, чего нет в Европе. Голубая мечта всякого нормального европейского бюргера - работать на государство, на статусной должности, с солидным окладом и железобетонной социальной защитой. И своих детишек туда же пристроить. Или, сортом пониже, все то же самое - но в крупной, солидной корпорации, сращенной с государством. Мазохизм малого бизнеса, мечты о «собственном деле» - это для аутсайдеров, фриков, гиков. И для «настоящих американцев». Русские по своей природе - скорее европейцы, чем американцы.
Читаем Волкова: «На 1910 г. во всех сферах управления в России было занято 6,2 человека на 1000, тогда как в Англии 7,2, во Франции - 17,6, в Германии - 12,6,в США - 11,3». Не потому ли российская элита во время ПМВ потеряла управление страной, что управленцев в России было втрое меньше, чем во Франции? Можно, конечно, порадоваться экономии бюджетных средств, но в итоге эта «экономия» обернулась 1917 годом. А если бы число управленцев утроили? Допустим, для текущего администрирования хватало имевшихся чиновников. Но тогда лишних «столько же» можно было пустить в госпропаганду. Еще одну порцию «стольких же» - в политический сыск, ловить революционеров и следить за либералами. Глядишь, империя стала бы покрепче изнутри.
Умножение числа чиновников, помимо их непосредственной работы, несет ряд дополнительных бонусов, которые проявляются, даже если эти чиновники бездельничают.
1) Накормленные и довольные чиновники - это априори лояльная власти социальная группа, которая, в совокупности с членами своих семей, является островком благонамеренности. По Волкову, в России «коронных» чиновников было только 250 тысяч. Получается, с семьями - около 1 миллиона. А если утроить это число? С семьями - уже около 3 млн. Это соизмеримо с объемом всего круга образованных людей в дореволюционной России. «Успокаивающее» влияние массы чиновников на этот круг было бы значительно более ощутимым. В крайнем случае, увеличившийся демографический потенциал этой группы помог бы выиграть Гражданскую войну (а в 1919 году для большевиков все висело на волоске).
2) Разросшееся чиновничество поглотило бы в себе значительную часть неудовлетворенных карьеристов, которые пошли в оппозиционеры и революционеры. И наоборот, из-за слишком медленного роста госаппарата, отстающего от чиновничьей демографии, «непристроенные» дети чиновников могли становиться на деструктивный путь. Один из них - Ленин. Вот и дали бы каждому «ленину» по синекуре, позволяющей блистать в общественном мнении, но ни на что не влияющей.
Собственно, на это намекает и сам автор книги:
«Если в более ранние эпохи практически весь образованный слой или абсолютное его большинство было так или иначе связано с государственными структурами или даже сосредоточено непосредственно в аппарате управления и вооруженных силах, то теперь, при взрывном его расширении в начале XX в., большая часть этого слоя оказывалась неизбежно вне государственной сферы и становилась питательной средой для антиправительственной пропаганды революционных партий».
То есть, правильно было бы увеличивать объем аппарата до «французской пропорции» вслед за ростом образованного класса. Кстати, вот вопрос для специалистов: а не было ли разрастание госаппарата во Франции и т.п. частью социальной политики, а не ответом на потребности госуправления? Ведь нашу логику можно и обратить. Если в мирное, некризисное время Россия с втрое меньшим числом чиновников управлялась вполне прилично, то значит, во Франции была явная гипертрофия госаппарата. Видимо, он на две трети использовался как социальная кормушка. И довольно большая кормушка. Последующий опыт показал, что Франция, раскармливая чиновничество, оказалась права (оказалась жива!), а Россия, с ее экономией на бюджетниках, рухнула в пропасть. Пишут, что и сегодня в России госслужащих (на душу населения) втрое меньше, чем во Франции или США. Значит, традиция экономить на госуправлении у нас господствует до сих пор, при том что «либеральный» агитпроп кричит об обратном.
Вообще, откуда у нас взялась эта симпатия к идее сокращения числа чиновников, бюджетников? Почему-то многие считают ее здравой априорно, «по умолчанию». На самом деле, умножение государственного аппарата, которое многие готовы объявить «чем-то советским», это вполне европейский тренд. Наши доморощенные «правые» в геополитике склонны ориентироваться на Европу, но в плане ценностей - почему-то на Америку, на либертарианство. Многие бредят малым бизнесом, низкими налогами, дешевым государством и т.п. И надеются, что европейцы вот-вот совершат «правый поворот» (т.е. тоже перекуются в «духовных американцев»). Между тем, вся новая история Европы - это путь к разрастанию государства и к увеличению в нем элементов социализма. Нечто прямо противоположное «американской мечте». В США происходит то же самое, но там есть противодействие хотя бы на уровне национальной мифологии, чего нет в Европе. Голубая мечта всякого нормального европейского бюргера - работать на государство, на статусной должности, с солидным окладом и железобетонной социальной защитой. И своих детишек туда же пристроить. Или, сортом пониже, все то же самое - но в крупной, солидной корпорации, сращенной с государством. Мазохизм малого бизнеса, мечты о «собственном деле» - это для аутсайдеров, фриков, гиков. И для «настоящих американцев». Русские по своей природе - скорее европейцы, чем американцы.