Древняя Греция и «культ Великой Победы»
Как показывает опыт Древней Эллады, в бесконечно длящемся «культе Великой Войны» нет ничего ущербного и фатального для национального самосознания, важно только перевести его из одержимо-политизированной фазы в культуросозидающую.
Стало популярным мнение, что «культ Великой Победы», привязанный к празднику 9 мая - это чуть ли не главное препятствие на пути развития национального самосознания. «Империя остро чувствует, что именно эта мифология "Великой Победы" является стержневой для сохранения на российских пространствах своего режима» (Вадим Штепа). «Кроме пресловутого "культа Победы", который стал основным эстетическим и идеологически оформлением фасада власти - никакой другой "национальной идеи" у них нет» (Влад Холодов). «Результат этой пропаганды есть единственная и последняя скрепа, на которой держится антирусский режим в России» (ari.ru). Наиболее ярким и последовательным защитником этой точки зрения является Алексей Широпаев: «’монотеистический’ культ ‘великой победы’ - это главная и последняя подпорка Системы. Ее последний морально-политический ресурс. Вышибить этот костыль - и вся Система сразу завалится, как гнилой сарай, освободив дорогу для новой истории, свободной от советчины и имперщины».
Можно только вообразить, с каким ожесточением автор напал бы на культ троянской войны, родись он одним из своих любимых «трехсот спартанцев». И было бы за что! Культ троянской войны поддерживался в рамках греко-римской культуры на протяжении долгих столетий и во многом сформировал эту культуру такой, какой мы ее знаем. Правда, он почему-то не помешал античной цивилизации стать тем, чем она стала: источником всего разумного, светлого и достойного, чем обладает современное человечество.
Троянская война закончилась в XIII веке до н.э. Следующие несколько столетий память о ней поддерживалась в форме множества разнородных «былин», пока в VIII веке до н.э. на их основе Гомер не создал Илиаду и Одиссею. Эти две поэмы для классической эллинской культуры - примерно то же, что Библия для христиан Нового Времени. Цитаты из Гомера, либо ссылки на эпизоды и персонажей Троянской войны можно найти в сочинении практически любого античного автора, написанном на любую тему. Поэмы «разошлись на цитаты», как сегодня бывает с «культовыми» фильмами. Их герои сделались именами нарицательными, а описанные в них события использовались как матрица восприятия текущих событий. Характерно, что Александр Македонский, уже завоевав полмира, хранил под подушкой Илиаду, а своим кумиром почитал Ахилла. А ведь за тысячу лет, прошедших между Ахиллом и Александром, эллины провели не один десяток крупных войн (с персами, карфагенянами и друг с другом), многие из которых по своему масштабу и значению существенно превосходили осаду Трои. Через четыреста лет великий артист Нерон приказал поджечь Рим, столицу мира, - только для того, чтобы получить достойные декорации для исполнения поэмы о гибели Трои. Между тем, в течение этих четырех столетий античный мир потрясали войны эпического масштаба, в ходе которых подверглись осаде, разграблению и разрушению настоящие мегаполисы (Коринф, Карфаген), по сравнению с которыми гомеровская Троя выглядит пастушеским поселком. Но культ оказался сильнее.
Этот культ периодически использовался в качестве «оформления фасада власти». Не случайно, что поэмы Гомера впервые отредактированы и изданы были тираном Писистратом, захватившим Афины. Но после свержения Писистратидов афиняне почему-то не бросили свитки Гомера в огонь («Ымперцы», что с них возьмешь). Когда же эллинская культура была усвоена образованными римлянами, культ Троянской войны стал основой своеобразного имперского официоза. Квириты возводили свое происхождение к троянцам, спасшимся от гибели под руководством Энея. Господство Римского Рейха над греческим миром они осмысливали как исторический реванш за Трою. Величайший римский классик, Вергилий, зафиксировал эту версию в Энеиде, написанной как альтернативное продолжение Илиады («Мы отстояли наш Берлин...» и т.д.). Дети в школах изучали эту поэму вплоть до самого конца Империи, а кое-где - и после.
Итак, вся более чем полуторатысячелетняя история античной цивилизации, от ее зарождения в руинах микенского Кремля и вплоть до гибели в пылающем Риме, прошла под знаком Троянской войны. По сравнению с этим наш 60-летний «культ Победы» - слабый неоперившийся птенец, а вовсе не вампирический монстр, каким его рисуют критики. «Критически настроенный эллин» мог бы предъявить Троянской войне большинство из тех претензий, которые мы слышим сегодня в отношении ВОВ. И даже больше. Эта война, организованная усилиями Агамемнона, большинству эллинов была просто не нужна и не интересна, причем не только рядовым участникам, но и вождям. Премудрый Одиссей, уклоняясь от призыва, пытался симулировать слабоумие, а красавчик Ахилл прикинулся трансвеститом, переодевшись в женское платье. Первого вынудили воевать исключительно угрозой расправы над родственниками, а второго соблазнили гламурными доспехами «от кутюр». Что касается рядовых воинов, то удерживать их под Троей удавалось лишь с огромным трудом, буквально из-под палки (о чем свидетельствует Илиада). Начавшись, Троянская война не блистала ни спортивным поведением участников, ни стратегическими находками вождей (кроме «читерства» с «конем»). По ходу дела греками было совершено множество военных преступлений, а финальный штурм Трои обернулся резней, грабежом, массовыми изнасилованиями, уничтожением памятников архитектуры и геноцидом мирного населения.
Греческому народу эта победа ничего не дала, большинство победителей кончили плохо. Ахилл застрелен на передовой, Аякс сошел с ума, истории послевоенных мытарств фронтовика-Одиссея посвящена целая поэма. Сталина-Агамемнона убили домашние, его аморфная держава развалилась и через несколько десятилетий была завоевана северянами-дорийцами. Некоторые шутники из позднейшей римской эпохи даже утверждали, что на самом деле греки Троянскую войну проиграли, а вся история выдумана пиарщиками. В этом есть свой глубокий смысл, особенно учитывая, что столица Агамемнона - «златообильные Микены» - вскоре захирела и пришла в упадок. На протяжении классического периода античной истории микенский Кремль представлял собой груду развалин.
А вот исторический миф не только пережил крушение державы, но и расцвел по-настоящему именно тогда, когда все очевидцы и ветераны давно упокоились с миром. Это тем более удивительно, что мы, сегодняшние, не найдем в этом мифе ничего примечательного. Мало кто сможет прочитать Илиаду «от корки до корки» и не умереть от скуки. А для эллинов это было «наше Все». Троянская война составляла базовый «код» древнегреческого человека, через призму которого он воспринимал окружающий мир. Не будет большим преувеличением утверждать, что вся вообще эллинская культура сложилась вокруг осмысления и художественной переработки истории этой «Великой Никчемной Войны».
Плохо это или хорошо? Это сработало. Причем сработало не один раз, если вспомнить индийцев с их Махабхаратой, в центре которой стоит столь же «бессмысленная и беспощадная» война. Следовательно, независимо от политической оценки, История Великой Войны, даже безумной и ненужной, - это продуктивный и здоровый культурообразующий фактор. Как показывает опыт Древней Эллады, в бесконечно длящемся «культе Великой Войны» нет ничего ущербного и фатального для национального самосознания, важно только перевести его из одержимо-политизированной фазы в культуросозидающую. Важно, чтобы история была переработана культурой, воспринималась как ДРАМА, а не как агитпроп. Великими эллинскими и римскими авторами двигало отнюдь не желание «гневно заклеймить» троянских или греческих «военных преступников», «помахать кулаками после драки» и т.п. Напротив, сочувствие Трое и благожелательное описание троянских воинов мы находим уже у Гомера. Возможно, его поэмы потому и стали так популярны, что впервые зафиксировали этот ментальный сдвиг. И в то же время Гомер отнюдь не «перешел на сторону троянцев», не стал рисовать греков этакими варварами-упырями, жаждущими крови просвещенного человечества. В гомеровских текстах война по-настоящему закончилась. Гомер перевел восприятие этой войны из модуса «наших бьют!» в модус глубинного исследования человеческой природы со всеми ее достоинствами и недостатками. Тем самым он расчистил авгиевы конюшни национальных комплексов и подготовил тот мощный взрыв пассионарности, которым отмечена классическая Эллада.
Для нас подобная задача еще более актуальна, чем для древних греков. Они-то под Троей воевали с иноплеменным врагом, а наша Великая Война отмечена, помимо прочего, шизофреническим расколом национального сознания. Невозможно отрицать аспект «Второй Гражданской» (и в этом - правота Широпаева). Невозможно сбросить со счетов миллионы русских людей, сражавшихся по другую сторону линии фронта, а также миллионы, которые им явно или тайно сочувствовали - и вовсе не от любви к Германии или нацизму. Отрицание этого - позиция страуса. Но столь же гротескно выглядит и желание просто заменить «плюс на минус»: поменять «дедушку, который до сих пор бомбит Берлин» (образ «Агаты Кристи»), на «дедушку, который до сих пор бомбит Москву». Дело не в том, что пришло время «простить», «покаяться», «примириться» и т.п., а в том чтобы вообще отказаться от такого модуса восприятия «Великой Войны», когда допустимо «обвинение» или «прощение». И то и другое - прерогатива «право имеющих», т.е. участников и современников тех событий. Но не нас, кто в те времена не существовал даже в проекте и чье представление о той Войне сформировано советским или антисоветским агитпропом.
Что делать тем, кто не удовлетворен нынешним состоянием Великого Мифа, и кто хотел бы видеть будущее России не в Персии, а в Элладе? Требуется радикальное культурное преображение этой Истории, алхимическое просветление, - но не отрицание, не простое переворачивание полюсов, не попытка добиться мнимого «реванша» задним числом. Мутную брагу, настоянную на ненависти и презрении, следует превратить в прозрачное вино. Это единственный (и самый надежный) способ переиграть официозную агитацию. Нужно научиться видеть в этом Событии не повод к мстительным эмоциям и мелочным политическим дрязгам, а сокровищницу предельного человеческого опыта. Опыта, принадлежащего НАМ, нашей русской культуре. Вот задача, достойная нового Гомера.
Стало популярным мнение, что «культ Великой Победы», привязанный к празднику 9 мая - это чуть ли не главное препятствие на пути развития национального самосознания. «Империя остро чувствует, что именно эта мифология "Великой Победы" является стержневой для сохранения на российских пространствах своего режима» (Вадим Штепа). «Кроме пресловутого "культа Победы", который стал основным эстетическим и идеологически оформлением фасада власти - никакой другой "национальной идеи" у них нет» (Влад Холодов). «Результат этой пропаганды есть единственная и последняя скрепа, на которой держится антирусский режим в России» (ari.ru). Наиболее ярким и последовательным защитником этой точки зрения является Алексей Широпаев: «’монотеистический’ культ ‘великой победы’ - это главная и последняя подпорка Системы. Ее последний морально-политический ресурс. Вышибить этот костыль - и вся Система сразу завалится, как гнилой сарай, освободив дорогу для новой истории, свободной от советчины и имперщины».
Можно только вообразить, с каким ожесточением автор напал бы на культ троянской войны, родись он одним из своих любимых «трехсот спартанцев». И было бы за что! Культ троянской войны поддерживался в рамках греко-римской культуры на протяжении долгих столетий и во многом сформировал эту культуру такой, какой мы ее знаем. Правда, он почему-то не помешал античной цивилизации стать тем, чем она стала: источником всего разумного, светлого и достойного, чем обладает современное человечество.
Троянская война закончилась в XIII веке до н.э. Следующие несколько столетий память о ней поддерживалась в форме множества разнородных «былин», пока в VIII веке до н.э. на их основе Гомер не создал Илиаду и Одиссею. Эти две поэмы для классической эллинской культуры - примерно то же, что Библия для христиан Нового Времени. Цитаты из Гомера, либо ссылки на эпизоды и персонажей Троянской войны можно найти в сочинении практически любого античного автора, написанном на любую тему. Поэмы «разошлись на цитаты», как сегодня бывает с «культовыми» фильмами. Их герои сделались именами нарицательными, а описанные в них события использовались как матрица восприятия текущих событий. Характерно, что Александр Македонский, уже завоевав полмира, хранил под подушкой Илиаду, а своим кумиром почитал Ахилла. А ведь за тысячу лет, прошедших между Ахиллом и Александром, эллины провели не один десяток крупных войн (с персами, карфагенянами и друг с другом), многие из которых по своему масштабу и значению существенно превосходили осаду Трои. Через четыреста лет великий артист Нерон приказал поджечь Рим, столицу мира, - только для того, чтобы получить достойные декорации для исполнения поэмы о гибели Трои. Между тем, в течение этих четырех столетий античный мир потрясали войны эпического масштаба, в ходе которых подверглись осаде, разграблению и разрушению настоящие мегаполисы (Коринф, Карфаген), по сравнению с которыми гомеровская Троя выглядит пастушеским поселком. Но культ оказался сильнее.
Этот культ периодически использовался в качестве «оформления фасада власти». Не случайно, что поэмы Гомера впервые отредактированы и изданы были тираном Писистратом, захватившим Афины. Но после свержения Писистратидов афиняне почему-то не бросили свитки Гомера в огонь («Ымперцы», что с них возьмешь). Когда же эллинская культура была усвоена образованными римлянами, культ Троянской войны стал основой своеобразного имперского официоза. Квириты возводили свое происхождение к троянцам, спасшимся от гибели под руководством Энея. Господство Римского Рейха над греческим миром они осмысливали как исторический реванш за Трою. Величайший римский классик, Вергилий, зафиксировал эту версию в Энеиде, написанной как альтернативное продолжение Илиады («Мы отстояли наш Берлин...» и т.д.). Дети в школах изучали эту поэму вплоть до самого конца Империи, а кое-где - и после.
Итак, вся более чем полуторатысячелетняя история античной цивилизации, от ее зарождения в руинах микенского Кремля и вплоть до гибели в пылающем Риме, прошла под знаком Троянской войны. По сравнению с этим наш 60-летний «культ Победы» - слабый неоперившийся птенец, а вовсе не вампирический монстр, каким его рисуют критики. «Критически настроенный эллин» мог бы предъявить Троянской войне большинство из тех претензий, которые мы слышим сегодня в отношении ВОВ. И даже больше. Эта война, организованная усилиями Агамемнона, большинству эллинов была просто не нужна и не интересна, причем не только рядовым участникам, но и вождям. Премудрый Одиссей, уклоняясь от призыва, пытался симулировать слабоумие, а красавчик Ахилл прикинулся трансвеститом, переодевшись в женское платье. Первого вынудили воевать исключительно угрозой расправы над родственниками, а второго соблазнили гламурными доспехами «от кутюр». Что касается рядовых воинов, то удерживать их под Троей удавалось лишь с огромным трудом, буквально из-под палки (о чем свидетельствует Илиада). Начавшись, Троянская война не блистала ни спортивным поведением участников, ни стратегическими находками вождей (кроме «читерства» с «конем»). По ходу дела греками было совершено множество военных преступлений, а финальный штурм Трои обернулся резней, грабежом, массовыми изнасилованиями, уничтожением памятников архитектуры и геноцидом мирного населения.
Греческому народу эта победа ничего не дала, большинство победителей кончили плохо. Ахилл застрелен на передовой, Аякс сошел с ума, истории послевоенных мытарств фронтовика-Одиссея посвящена целая поэма. Сталина-Агамемнона убили домашние, его аморфная держава развалилась и через несколько десятилетий была завоевана северянами-дорийцами. Некоторые шутники из позднейшей римской эпохи даже утверждали, что на самом деле греки Троянскую войну проиграли, а вся история выдумана пиарщиками. В этом есть свой глубокий смысл, особенно учитывая, что столица Агамемнона - «златообильные Микены» - вскоре захирела и пришла в упадок. На протяжении классического периода античной истории микенский Кремль представлял собой груду развалин.
А вот исторический миф не только пережил крушение державы, но и расцвел по-настоящему именно тогда, когда все очевидцы и ветераны давно упокоились с миром. Это тем более удивительно, что мы, сегодняшние, не найдем в этом мифе ничего примечательного. Мало кто сможет прочитать Илиаду «от корки до корки» и не умереть от скуки. А для эллинов это было «наше Все». Троянская война составляла базовый «код» древнегреческого человека, через призму которого он воспринимал окружающий мир. Не будет большим преувеличением утверждать, что вся вообще эллинская культура сложилась вокруг осмысления и художественной переработки истории этой «Великой Никчемной Войны».
Плохо это или хорошо? Это сработало. Причем сработало не один раз, если вспомнить индийцев с их Махабхаратой, в центре которой стоит столь же «бессмысленная и беспощадная» война. Следовательно, независимо от политической оценки, История Великой Войны, даже безумной и ненужной, - это продуктивный и здоровый культурообразующий фактор. Как показывает опыт Древней Эллады, в бесконечно длящемся «культе Великой Войны» нет ничего ущербного и фатального для национального самосознания, важно только перевести его из одержимо-политизированной фазы в культуросозидающую. Важно, чтобы история была переработана культурой, воспринималась как ДРАМА, а не как агитпроп. Великими эллинскими и римскими авторами двигало отнюдь не желание «гневно заклеймить» троянских или греческих «военных преступников», «помахать кулаками после драки» и т.п. Напротив, сочувствие Трое и благожелательное описание троянских воинов мы находим уже у Гомера. Возможно, его поэмы потому и стали так популярны, что впервые зафиксировали этот ментальный сдвиг. И в то же время Гомер отнюдь не «перешел на сторону троянцев», не стал рисовать греков этакими варварами-упырями, жаждущими крови просвещенного человечества. В гомеровских текстах война по-настоящему закончилась. Гомер перевел восприятие этой войны из модуса «наших бьют!» в модус глубинного исследования человеческой природы со всеми ее достоинствами и недостатками. Тем самым он расчистил авгиевы конюшни национальных комплексов и подготовил тот мощный взрыв пассионарности, которым отмечена классическая Эллада.
Для нас подобная задача еще более актуальна, чем для древних греков. Они-то под Троей воевали с иноплеменным врагом, а наша Великая Война отмечена, помимо прочего, шизофреническим расколом национального сознания. Невозможно отрицать аспект «Второй Гражданской» (и в этом - правота Широпаева). Невозможно сбросить со счетов миллионы русских людей, сражавшихся по другую сторону линии фронта, а также миллионы, которые им явно или тайно сочувствовали - и вовсе не от любви к Германии или нацизму. Отрицание этого - позиция страуса. Но столь же гротескно выглядит и желание просто заменить «плюс на минус»: поменять «дедушку, который до сих пор бомбит Берлин» (образ «Агаты Кристи»), на «дедушку, который до сих пор бомбит Москву». Дело не в том, что пришло время «простить», «покаяться», «примириться» и т.п., а в том чтобы вообще отказаться от такого модуса восприятия «Великой Войны», когда допустимо «обвинение» или «прощение». И то и другое - прерогатива «право имеющих», т.е. участников и современников тех событий. Но не нас, кто в те времена не существовал даже в проекте и чье представление о той Войне сформировано советским или антисоветским агитпропом.
Что делать тем, кто не удовлетворен нынешним состоянием Великого Мифа, и кто хотел бы видеть будущее России не в Персии, а в Элладе? Требуется радикальное культурное преображение этой Истории, алхимическое просветление, - но не отрицание, не простое переворачивание полюсов, не попытка добиться мнимого «реванша» задним числом. Мутную брагу, настоянную на ненависти и презрении, следует превратить в прозрачное вино. Это единственный (и самый надежный) способ переиграть официозную агитацию. Нужно научиться видеть в этом Событии не повод к мстительным эмоциям и мелочным политическим дрязгам, а сокровищницу предельного человеческого опыта. Опыта, принадлежащего НАМ, нашей русской культуре. Вот задача, достойная нового Гомера.