Небеса - для птиц, океан - для рыбок
Любопытно, что от этого страшного лозунга, «ниспровергающего горы», сами националисты нередко отмахиваются как от надоевшего шмеля. Даже радикалы считают его политически ошибочным, провокационным, невыгодным. В лучшем случае - пытаются «интерпретировать в позитивном смысле слова», малость присюсюкнуть («Российка для русеньких»). Между тем, это не есть что-то, с чем националисты могут «политически играть». Это национальная идея той России, в которой хотят жить русские, единственно возможный «общественный договор между русскими и Россией». Более того, он форматирует не только «русскую политику», но и самих «новых русских». Раз вырвавшись, он уже никуда не денется. - «Здравствуй, мама, плохие новости». - Для русских это лозунг не политический, а экзистенциальный. - Это как у Достоевского: «Тварь я дражащая, или право имею?» Содержания (в том числе политического) в нем на порядок больше, чем обычно думают. И чем больше наскоков на этот лозунг как на политический, тем круче становится его экзистенциальный замес. Всякие политические невыгоды, включая «распад России», перед этим меркнут.
Психологическую ошибку допускают люди, пытающиеся обуздать этот лозунг в компромиссно-примиренческом ключе. Дело в том, что по своему посылу он как раз не примиряющий, а поляризующий. Его затем и вбросили, чтобы поляризовать, а не примирять. Это не «лозунг компромисса», а лозунг национально-освободительного движения. В качестве экзистенциального посыла он расценивается как «проверка на вшивость» для политиков и интеллигенции, вещающих от имени русских. Отношение к нему позволяет выяснить, кто для человека референтная группа, кого он на самом деле больше боится или стыдится - русских или «нерусских» - и кого именно предпочитает принести в жертву своей стыдливости. Этот выбор можно потом оправдывать, обосновывать, но раз уж он сделан, то дальше карты открыты и юлить бесполезно. Так это интерпретируется народным сознанием. Смысл этого лозунга применительно к политикам и интеллигенции - исповедание лояльности русскому народу через преодоление стыда. Это как шахада в исламе или обрезание в иудаизме. Или как религиозный обмен паролем и отзывом у христиан на Пасху: «Россия для русских!» - «Воистину для русских!»
Не надо заблуждаться: политик, который хочет доверия со стороны русских, не имеет ни малейшей степени свободы в отношении этого лозунга. Хотя сам по себе он доверия тоже не обеспечивает, напротив, вызывает новый шквал вопросов: «А чего это ты такой смелый без охраны? Уж не засланный ли казачок?». Это тоже входит в «рабочую программу» лозунга: пережечь и выбросить все наносное из русской политики. Политик, завоевывая доверие русских, должен безоговорочно прыгнуть в котел, как в сказке о Коньке-Горбунке.
Признание этого лозунга (как экзистенциального) - это безоговорочное требование русского сознания. Это предусловие любого полноценного диалога с русскими. Более того, это предусловие любой долговременной, прочной оккупации русских - поскольку политизация лозунга смягчает его экзистенциальный посыл. (До Сталина это дошло в 1941-м) О политических последствиях этого лозунга вполне можно договариваться, дополнять его смягчающими интерпретациями, «политическим но…». «Да, Россия для русских, НО…» - и далее можно излагать политические ограничители. Умные оккупанты с этого бы и начали: внесли бы его в Конституцию и выбили золотыми буквами на российском гербе. По счастью, мы имеем дело с глупыми, истеричными оккупантами, и их сопротивление политизации лозунга укрепляет его экзистенциальную мощь.
Психологическую ошибку допускают люди, пытающиеся обуздать этот лозунг в компромиссно-примиренческом ключе. Дело в том, что по своему посылу он как раз не примиряющий, а поляризующий. Его затем и вбросили, чтобы поляризовать, а не примирять. Это не «лозунг компромисса», а лозунг национально-освободительного движения. В качестве экзистенциального посыла он расценивается как «проверка на вшивость» для политиков и интеллигенции, вещающих от имени русских. Отношение к нему позволяет выяснить, кто для человека референтная группа, кого он на самом деле больше боится или стыдится - русских или «нерусских» - и кого именно предпочитает принести в жертву своей стыдливости. Этот выбор можно потом оправдывать, обосновывать, но раз уж он сделан, то дальше карты открыты и юлить бесполезно. Так это интерпретируется народным сознанием. Смысл этого лозунга применительно к политикам и интеллигенции - исповедание лояльности русскому народу через преодоление стыда. Это как шахада в исламе или обрезание в иудаизме. Или как религиозный обмен паролем и отзывом у христиан на Пасху: «Россия для русских!» - «Воистину для русских!»
Не надо заблуждаться: политик, который хочет доверия со стороны русских, не имеет ни малейшей степени свободы в отношении этого лозунга. Хотя сам по себе он доверия тоже не обеспечивает, напротив, вызывает новый шквал вопросов: «А чего это ты такой смелый без охраны? Уж не засланный ли казачок?». Это тоже входит в «рабочую программу» лозунга: пережечь и выбросить все наносное из русской политики. Политик, завоевывая доверие русских, должен безоговорочно прыгнуть в котел, как в сказке о Коньке-Горбунке.
Признание этого лозунга (как экзистенциального) - это безоговорочное требование русского сознания. Это предусловие любого полноценного диалога с русскими. Более того, это предусловие любой долговременной, прочной оккупации русских - поскольку политизация лозунга смягчает его экзистенциальный посыл. (До Сталина это дошло в 1941-м) О политических последствиях этого лозунга вполне можно договариваться, дополнять его смягчающими интерпретациями, «политическим но…». «Да, Россия для русских, НО…» - и далее можно излагать политические ограничители. Умные оккупанты с этого бы и начали: внесли бы его в Конституцию и выбили золотыми буквами на российском гербе. По счастью, мы имеем дело с глупыми, истеричными оккупантами, и их сопротивление политизации лозунга укрепляет его экзистенциальную мощь.