Миф о крепостном праве
Что мы знаем о крепостном праве в России? Оно - темное пятно на прошлом страны. Многие уверены, что Россия последняя из всех стран отменила у себя этот пережиток феодального прошлого. Но так ли это и чем на самом деле было крепостное право для крестьянина? В Боснии и Герцеговине, например, крепостное право отменено позднее, чем в России, в 1918 г. В Венгрии крепостничество отменено в 1853 г. В Северной Америке рабство было отменено только в 1865 году, через четыре года после отмены крепостного права в России, в Бразилии - в 1888 г. В колониях Британии рабство было отменено после ВМв. В качестве рабов британцы зачастую использовали ирландцев. Да и сколько было крепостных крестьян в России? Оказывается, в 50-е гг. 19 в. крепостные составляли около 25 % от населения страны. Государственных крестьян было много больше, чем крепостных. Чем же одни отличались от других?
По крепостному праву помещик обязан был кормить своих крестьян во время недорода и лечить их во время морового поветрия. Большинство помещиков с этой задачей справлялись, в этом был их общественный долг. Вот почему крестьяне называли своих помещиков "отцами родными".
Пушкин в своем "Путешествии из Москвы в Петербург" отмечал: «Фонвизин, лет за пятнадцать пред тем путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца» (Пушкин А. С. Путешествие из Москвы в Петербург // ПСС. Т. 7. - М.: Наука, 1964. - С. 289).
А далее Пушкин написал: «…Подле меня в карете сидел англичанин, человек лет 36. Я обратился к нему с вопросом: что может быть несчастнее русского крестьянина?Англичанин. - Английский крестьянин.
Я. - Как! Свободный англичанин, по вашему мнению, несчастнее русского раба?
Он. - Что такое свобода?
Я. - Свобода есть возможность поступать по своей воле.
Он. - Следовательно, свободы нет нигде; ибо везде есть или законы или естественные препятствия.
Я. - Так; но разница: покоряться законам, предписанным нами самими, или повиноваться чужой воле.
Он. - Ваша правда. Но разве народ английский участвует в законодательстве? Разве власть не в руках малого числа? Разве требования народа могут быть исполнены его поверенными?
Я. - В чем Вы полагаете народное благополучие?
Он. - В умеренности и соразмеренности податей.
Я. - Как?
Он. - Вообще повинности в России не очень тягостны для народа: подушныя платятся миром. Оброк не разорителен (кроме в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности умножает корыстолюбие владельцев). Во всей России помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своему крестьянину доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет, чем вздумает, и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу. И это называете вы рабством? Я не знаю во всей Европе народа, которому было бы дано более простору действовать.
Я. - Но злоупотребления частые…
Он. - Злоупотреблений везде много. Прочтите жалобы английских фабричных работников - волоса встанут дыбом; вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет об сукнах г на Шмидта или об иголках г на Томпсона. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! Какое холодное варварство, с одной стороны, с другой - какая страшная бедность! В России нет ничего подобного.
…Я. - Что поразило вас более всего в русском крестьянине?
Он. - Его опрятность и свобода.
Я. - Как это?
Он. - Ваш крестьянин каждую субботу ходит в баню; умывается каждое утро, сверх того несколько раз в день моет себе руки. О его смышлености говорить нечего. Путешественники ездят из края в край по России, не зная ни одного слова вашего языка, и везде их понимают, исполняют их требования, заключают условия…; никогда не замечал в них ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. Переимчивость их всем известна; проворство и ловкость удивительны.
Я. - Справедливо. Но свобода? Неужто вы русского крестьянина почитаете свободным?
Он. - Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения с вами! Есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи? Вы не были в Англии?
Я. - Не удалось.
Он. - Так вы не видали оттенков подлости, отличающих у нас один класс от другого. Вы не видали раболепного masters Нижней каморы перед Верхней; джентльменства перед аристократией; кулачества перед джентльменством; бедности перед богатым; повиновения перед властью. А продажные голоса, а уловки министерства, а тиранство наше с Индией, а отношения наши со всеми другими народами!
Англичанин мой разгорячился и совсем отдалился от предмета нашего разговора. Я продолжал следовать за его мыслями - и мы приехали в Клин» (Пушкин А. С. "Путешествие из Москвы в Петербург" // ПСС. Т. 7. - М.: Наука, 1964. - С. 290-291).
Англичанин был прав: рабочие в Англии были приписаны к предприятиям своих хозяев - мануфактурам, шахтам. Они не имели права их покинуть. Да и идти им было некуда. В 18 веке рабочие Британии, приписанные к угольным шахтам носили чугунные ошейники, на которых были выбиты имена владельцев этих шахт - имена хозяев шахтеров. Если шахтер убегал - его находили по ошейнику и возвращали на место его постоянной работы... Подобное положение было закреплено законодательно. Лишь по решению английского парламента в 1775 году ошейники шахтерам разрешено было не носить, что, впрочем, совсем не облегчило их участи (Шкловский В. О мастерах старинных. - М., СП, 1953. - С. 74). Судьба контрактного рабочего Англии и Франции ничем не отличалась от положения раба.
Мало кто знает, что закон в равной степени защищал и крепостного крестьянина, и его помещика. Как уточняет доктор исторических наук Елена Марасинова, «я не встретила ни в одном приговоре за убийство священника, помещика или крепостного крестьянина даже намека на то, что поскольку загублена душа крепостного крестьянина, то может быть более легкое наказание. Наказание было абсолютно одинаково. Социальный статус жертвы не имел никакого значения. Если крестьянин убил помещика - его ждала каторга. Если помещик убил крестьянина, он тоже приговаривался к не менее серьезному наказанию».
Только за период с 1834 по 1845 год в России было привлечено к суду около 3000 дворян по жалобам на них крестьян. Интересен факт, что за это время число крестьян, осужденных за неповиновение помещикам, составляло 0,13 %. Примерно столько же было осуждено и помещиков, которые превышали свои полномочия, управляя приписанными к земле крестьянами. Возможен ли такой паритет, если считать крепостное право феодальным пережитком?
Еще один миф, связанный с крестьянским вопросом, утверждал, что вся земля на Руси всегда принадлежала или государству, или помещикам, Между тем в начале XX века крестьянское общинное землевладение значительно превосходило помещичье. Троцкий и Ленин не могли дать землю крестьянам, так как она к 1914 году уже принадлежала им. Большинство заводов и фабрик к 1917 году стали, фактически, государственными, но этот вопрос мы затрагивать не будем.