Мистер Воланд
Лето в Киеве началось еще в конце апреля, горячее солнце согрело город, с каждым днем становилось все теплее. 12 мая 2000 года, ровно в три часа дня в начале Андреевского спуска остановилось такси, из которого вышли трое: грациозный молодой человек в просторной черной шелковой рубашке и черных же брюках, немолодой блондин в безукоризненном сером костюме с жилетом, но экстравагантнее других выглядел джентльмен с тросточкой, на котором был темно-бордовый фрак, на ослепительно-белой рубашке сияла ярко-красная бабочка. Человек в сером костюме, слегка покачнувшись, вынул из внутреннего кармана пиджака темные очки с круглыми стеклами. Кроткая интеллигентная улыбка, он словно извинялся перед своими спутниками за то, что солнце нестерпимо блестит на безоблачном небе, но как только очки оказались на его переносице - правое стекло тут же лопнуло и осыпалось со звоном на булыжники мостовой. Человек во фраке раздавил концом трости наиболее крупный осколок и недовольно отметил:
- Сколько раз я вам говорил, Коровьев, не покупайте себе очки, вы все равно не можете их носить.
- Мистер Воланд, - проворковал молодой человек в шелковой рубашке, округляя и без того большие зеленые глаза, - я же давно вам говорю - пора его гнать с глаз долой. Он только зря тратит ваши деньги, постоянно, как напьется - покупает себе эти дурацкие очки, несмотря на то, что вы запретили ему делать и то, и другое.
- Иногда мне кажется, - ни к кому не обращаясь проговорил джентльмен, - что единственное, что я не могу сделать в этом мире, так это отучить пить алкоголика Коровьева и отучить ябедничать этого наглого кота.
Молодой человек вжал голову в плечи, и словно прижал уши, а Коровьев снял очки и смущенно оглядывался, отыскивая урну, но ничего такого на его пьяные глаза не попалось.
- Не стоит бросать их просто под ноги, это вам не Америка. Мы находимся в культурной стране, - мистер Воланд указал тростью на мусорный контейнер вдали.
Рядом проходили двое подростков, громко обмениваясь матами, которые заменяли им все остальные слова.
- Даже мистер Воланд иногда ошибается, - заметил Коровьев.
- Мы просто очень давно не были в этом городе, к тому же сейчас здесь процветает христианство, а это всегда приводит к упадку культуры, - демонические глаза джентльмена скользнули по позолоте Андреевской церкви, - впрочем, с них и начнем.
Коровьев тут же встрепенулся и побежал вдогонку за парочкой юнцов, а через минуту он уже подвел их к Воланду.
- Господа! - благожелательно улыбнувшись, джентльмен взмахнул тростью, - мой помощник уже объяснил, что я предлагаю вам заработать. Возьмите по сто гривен.
Коровьев тут же вручил растерянным ребятам по купюре.
- А что нужно сделать?
- Отнести вон в тот мусорный бак разбитые очки.
Коровьев снял очки (даже Воланд не заметил, когда он их надел) и протянул их парню, на голове которого была задом наперед надета кепка.
- И все? - удивленно протянул тот.
- Не все. Я еще хочу чтобы всю неделю, до вечера следующего четверга, вы оба не произнесли ни одного матерного слова. Сможете? Вот и договорились.
Воланд пожал руку каждому подростку, им было лет по 14, не больше, и улыбнулся, обнажив хищные белые зубы. Ребята пошли выбрасывать очки, возбужденно переговариваясь между собой. Они не знали, какой тонкий слух у работодателей. Если исключить все нецензурные выражения, то они сказали только: «В натуре такого лоха не видел». Темный глаз джентльмена стал совсем черным, а голубой засверкал синими искрами.
- Вы слышали, мистер Воланд?
- Конечно.
Вообще-то по Андреевскому спуску проезд запрещен, но если очень хочется, причем срочно, к тому же на «Мерседесе», то можно, поэтому в последнее время это очень оживленная трасса. У темного «Мерседеса» на мгновение отказали тормоза и он сбил двух парней, скорость, правда, была небольшая, они отделались легким испугом и несколькими синяками, а вот очки попали под колесо и превратились в труху. Не успели еще юнцы встать и сказать водителю все, что они думают о его стиле вождения, как над ними склонился Коровьев:
- Мистер Воланд всегда предупреждает только один раз.
Интересно, что до конца жизни ни один из них больше не матерился.
- Кстати, об Америке, - молодой человек в шелковой рубашке (он был очень похож на огромного кота) задумчиво почесал за ухом, - Это правда, что один известный человек, который, правда, родился в Великобритании, но сейчас там живет, ваш сын?
- Ты знаешь, что мне не нравятся британские туманы.
- А женщины?
- Ну что за противный кот! Кстати, о женщинах. Нам нужно найти королеву бала, и для этого у нас есть ровно неделя. В этом году бал будет особенным, и женщина нам нужна особенная, поэтому я решил посетить Киев.
- Я думаю, они больше не будут, - сообщил подошедший Коровьев.
- Прогуляемся вниз по этой чудной улице, посмотрим на местных женщин, - предложил Воланд.
___________________
Я, как всегда сидел возле своих картин, курил примус и никого не трогал. Если вы бывали на Андрее, вы меня запомнили - длинные патлы, бородка и усики под Чегевару, только светлые, и обычно я курил "верблюда", но в тот день мои финансы пели такие тоскливые, душераздирающие рапсодии… Одним словом, я курил примус, самый дешевый "дукат" без фильтра, но даже и он был непозволительной роскошью. Жрать, блин, нечего, и за душой ни копейки, одни долги, и никто не даст мне даже гривну, я ведь банкрот, и никому не нужны мои картины, и я уже месяц голодаю… И последний полтинник разменял на пачку примуса. Лучше бы купил пол-хлеба, а сигарет настрелял, но утром так хотелось с голодухи покурить. Вообще-то, сейчас почти все художники бедуют, через месяц-другой покупатели попрут толпой и подобреют, дожить бы до этого. Короче, я сидел на табуреточке и ждал своего счастья, а оно, видно, где-то заблудилось. Я ведь выставил сегодня лучшую свою работу, свой маленький шедевр, не думал, что решусь его продавать, это ведь не халтурные открытки, какие обычно я прислоняю к стенке в надежде толкнуть подороже, четыре года назад в творческом экстазе родилась работа, которой можно гордиться. Четыре года я любовался ее совершенством и ждал, что в один прекрасный день мир с восхищением заметит мой талант, почет, слава, лавровые венки… Но вот настал черный день, на кухне пачка лавровых листьев - последнее, что еще не съедено. Твою мать! Почему я не стал бизнесменом, вот один крутелик прошел, важно прижав к уху мобилку, даже не взглянул на мой шедевр, а ведь я бы его почти задаром отдал, нету у меня сейчас таньга, кушать хочется, торгуйся, мерзавец, халяву обещаю! Мрачно на душе, пасмурная слякоть облепила творческое сердце…
И вдруг, словно солнце просияло, я увидел богиню, она появилась, словно лучик света в фотолаборатории, выстукивая шпильками каблучков по мостовой, высокая стройная блондинка, в светло-сером плаще, прозрачный фиалковый шарфик небрежно завязан на шее, тонкие черты, алая помада и фантастические синие глаза. О боже, какая красавица, дыхание перехватывает, а пульс стучит в висках отбойным молотком. Почему, господи, я не стал бизнесменом, почему же я стал нищим художником, ведь я отдал бы все сокровища на свете, только бы она взглянула в мою сторону, но ее не интересовали картины, она шла, глядя перед собой, гордая походка, безупречная осанка, слегка вьющиеся волосы струились на ветру. Я выронил окурок, прикрыл рукой глаза, нет, пусть лучше не смотрит, не видит моего позора.
- Это ваша картина?
Голос, нежный как серебристый перезвон лесного ручья, прозвучал громовым раскатом. Я открыл глаза и встретился с ее обжигающим взглядом ярко-синих глаз. Она стояла просто передо мной, и речь шла явно о моем ничтожном и пошлом шедевре, на котором была изображена обнаженная девушка. Я рисовал эту картину из головы, хотя коллеги просили меня познакомить с натурщицей. Обнаженная девушка в полутемной комнате, ну что может быть тупее? Я взглянул на свою работу, и тут до меня дошло. Это была она, ее лицо, ее фигура, гордый взгляд неприступной богини, что стояла сейчас рядом. Матерь божья, да это же она! И она узнала себя, иначе прошла бы мимо, и не взглянув на меня.
- Да… моя… - с трудом выдавил я из глотки слова, но мне хотелось сказать ей, как она прекрасна, как счастлив я видеть ее чудное лицо… Роскошный "мерс" прошуршал за ее спиной, нет, не мог я сказать ей ничего. Она из другого мира, она жемчужина, сверкающая в дорогой оправе, а я не имею ни гроша за душой, никакой перспективы. Ей не о чем со мной разговаривать.
- Как странно…
Мне очень захотелось курить, но не мог же я закурить ПРИ НЕЙ примус! Где же те времена, черт, когда я курил "верблюда", так его… Она молчит, разглядывая мои картины, молчу и я, мне нечего сказать. Отворачиваюсь, отбрасываю со лба непослушную прядь. Редкие прохожие неторопливо ходят туда-сюда, мои коллеги оценивающе рассматривают девушку. Глупые синицы насвистывают что-то веселое, а я только хочу, чтобы эта пытка закончилась, и я смог бы закурить свой "дукат", пойти домой и спокойно повеситься. Не вышел из меня великий художник, а посредственным я быть не хочу.
- Девушка, купите у него эту картину, он с вас не дорого возьмет, - это к нам подбежала Зиночка, которая продает всякие керамические безделушки чуть выше меня. Ее карие глаза хитро блестели, язвительная ухмылка должна была напомнить мне, что я уже месяц должен ей 20 гривен. Заметно было, что девушка смутилась.
- У меня нет денег, - тихо проговорила она, опустив ярко-синие глаза.
- Он отдаст Вам ее и за 20 гривен. Правда, милый?
Зиночка провела рукой по моим волосам, а я подумал, что убью ее, если она скажет или сделает еще что-нибудь, но в этот момент мы увидели странную троицу. Мадам Зи быстрее меня поняла, что перед нами иностранцы, явно желающие что-то купить, она быстро вернулась к своему лотку и приняла позу смиренной рабыни, ожидающей приказов хозяина. Я никогда не падал перед богатой публикой на мостовую, но тоже почему-то стал вспоминать свой бедный словарный запас.
___________________
- Мистер Воланд, Вы помните этот дом? - спросил Коровьев, но лицо у него было такое неуверенное, словно он боялся ошибиться.
- Конечно, тут жил тот самый молодой человек, который увлекался морфием… до моей с ним встречи. Он даже написал книгу обо мне, только очень многое напутал.
__________________
Когда они подошли ко мне, я подумал, что надо мной засияла счастливая звезда, а когда один из них, в сером костюме, пробормотал что-то вроде "неплохие картинки", надежда рухнула, и я потерял все свои счастливые мысли. Девушка все еще стояла рядом со мной.
- Это ваша картина? - спросил джентльмен во фраке, и я только кивнул.
- Я хотел бы купить у вас ее, но у меня сейчас много работы. Я дам вам задаток, - человек в сером костюме вложил мне в руку конверт, в котором явно были какие-то деньги, - а завтра мы встретимся на этом же месте и сможем поговорить о цене.
- Он заплатит вам больше, если с вами будет ваша девушка, - шепнул мне на ухо парень в черной рубашке.
- До встречи, - кивнул джентльмен и не дожидаясь ответа, повернулся, чтобы уйти.
- В это же время, - прибавил парень и чуть ли не побежал вслед за первыми двумя.
- Какие они смешные, - девушка улыбнулась, а я словно во сне приоткрыл незапечатанный конверт, и сразу понял, что в нем находится не меньше трех десятков купюр достоинством в 100 гривен.
_____________________
- Название посредственное, но кофе тут готовить умеют, - заметил Воланд, - может быть, тут и позавтракаем?
- Я схожу за меню, - вызвался Коровьев, и поспешил к барной стойке.
- Сейчас он спросит, нет ли у них одноразового стаканчика, - промурлыкал кот, хитро улыбнувшись.
- Налейте мне сто грамм лучшей вашей водки в одноразовый стакан, - скороговоркой выпалил Коровьев.
- Так какую вам? - удивился бармен.
- Самую дорогую, только быстро, и, пожалуйста, дайте меню.
- Оно перед вами, - бармен поставил на стойку белый пластиковый стакан и прямо из бутылки стал наливать в него водку, но толстое стекло неожиданно лопнуло, зеленое горлышко упало в стакан, который через мгновение был смыт полуторалитровой волной водки.
Глаза бармена стали квадратными, во-первых "Едем на Узвозі" еще не видел таких странных посетителей, во вторых…
Коровьев положил на блюдце сто долларов, подхватил меню, благо, сорокоградусное цунами пронеслось мимо, и пробормотав "простите", вернулся к своим спутникам.
- Как вам не стыдно, Коровьев, вы уже сегодня выпили достаточно, но зачем же вы дали бармену доллары? Я же вам говорил, это вам не Америка. Мы должны пользоваться местными деньгами, кстати, чем нас тут кормят? Меню оформлено со вкусом.
Далі буде...