Мореходные рассказы. День рождения
Содержание
Пока я отдыхал от мореходных будней, в Николаеве произошло жёсткое столкновение между курсантами и городскими наркоманами. Милиция оказалась совершенно не готовой к массовому побоищу, и с обеих сторон были битые и покалеченные.
Заступив на дежурство по роте восемнадцатого февраля, я совершенно не справился со своими обязанностями.
В тот вечер одного из курсантов школы подловили и избили местные, и он в тяжёлом состоянии попал в больницу. Мгновенно опустели все корпуса общежитий, и полосатое море тельняшек пронеслось по ночному городу в сторону «Судостроителя», где была назначена «стрелка». Я был одной из капель, составившей это море. Злой и готовый к бою. Возле «Судостроителя» курсанты сбились в строй, противопоставив свои ровные ряды толпе наркоманов. Воздух был пропитан и перенасыщен адреналином. Никто не стремился к повторению драки, но и отступать никто не собирался. Кто-то из наших вышел на переговоры с местными главарями. Минут через двадцать вопрос был решён мирно и ровным строем мы направились назад в мореходку. Тут и милиция подоспела. Вполне возможно, это была вся милиция города. Белый, как снег, лейтенантик, размахивая пистолетиком, орал, что всех пересадит, и пытался вырвать кого-нибудь, в том числе и меня, из строя. Но мы намертво сцепились друг с другом в локтях и единым монолитом, молча, и в полном порядке, вернулись в мореходку.
На следующий день мне и ещё трём дежурным из других рот влепили по строгому выговору. Но я не обижался, понимая, как легко отделался. Ведь никто не узнал, что я был вместе со всеми на вчерашних разборках.
А через два дня вместо классного часа в актовом зале прошла встреча с представителями милиции.
Все эти события не прибавляли настроения. Я читал «Отверженных» Гюго, смотрел в актовом зале полнометражный мультик «Тайна жителей Луны», смотрел телевизор, ходил в кинотеатры, учился. Но всё это было не то. Мне не хватало самого дорого человека рядом, и тоска потихоньку разъедала душу.
Я пытался уйти от неё, радуясь летней погоде в феврале, получая пятёрки за учёбу и заставляя себя заняться стенографией. В школьные годы я поступил на заочные курсы ГЗОС, показал себя перспективным студентом, и подвёл своего преподавателя Веру Владимировну Музыковскую, забросив курсы. Но она выслала мне из Москвы полный комплект заданий, к которым я периодически возвращался. Ну вот, ещё и чувство вины прибавилось к тоске.
Пытался сходить на танцы, но не понравилось - всё казалось скучным и ненужным - и я ушёл. Размалёванные бездушные куклы с матерками через слово не годились для интеллектуальных бесед.
И только наметившаяся с первого марта практика на «Юности» вселяла надежду на выход из глубочайшего духовного пике, в которое я попал.
Двадцать седьмого февраля заболел Палыч. Он приходил на подъём флага, и сказал, что в Одессу мы поедем с мастером Аббой.
А вечером вернулся, выписавшийся из больницы Саня Пощикайло. На практику он не едет, так как после болезни был положен отпуск.
Но на следующий день выяснилось, что «Юность» не готова к приёму курсантов, и практика отложилась на неделю. А потом нас пригласили на вечер отдыха в торговый техникум. Я идти не хотел, но Костя, с которым мы в тот день поссорились, чуть не подрались и снова помирились, уговорил идти. Целый час бродили с ним и с Серёгой Бартновским в поисках техникума, и как потом оказалось, даже заходили внутрь, но так и не нашли. Серёга пошёл в «Судостроитель» или в просторечье «Смольный», а мы вернулись в школу.
Был на танцах, и даже кого-то пригласил, но вдруг стало так грустно и одиноко, что я ушёл, ничего не объясняя. Так и закончился последний день календарной зимы.
Весна встретила крепким морозцем и непогодой. Было странно, что весь февраль стояли по-летнему солнечные и тёплые дни, а с первым днём марта вернулась зима
Смотрел «Утреннюю почту» с неизменным ведущим Юрием Николаевым в роли молодого фотографа и Пуговкиным, изображавшим профессионала фотосъёмки. Выпуск был интересным, но настолько лёгким, что все песни мгновенно выветрились из головы.
Новым поветрием в группе стали шахматы. Когда-то давно я обыгрывал отца и брата, и теперь довольно легко выиграл пару партий у Серёги Погребного, продув только одну. Позже я буду обыгрывать Павленко и Нарольского, но на организованном чемпионате меня покинет, вернувшийся было кураж, и, перегорев, я мгновенно вылечу с соревнований.
Костя Леорда
мой рисунок
После обеда вместе с Савустяненко, Леордой и Стародубцевым поехали в «Искру» смотреть «Среди коршунов». Билетов не было, и мы пошли на фильм «Плюмбум или опасная игра».
Оставшееся до сеанса время провели в игровом городке напротив кинотеатра. Играли на автоматах в «морской бой» и другие. Затем катались на мини-электромобилях, гоняя по площадке, и врезаясь друг в друга. Вернулись в павильон игральных автоматов и угрохали три рубля на настольный баскетбол. Играли пара на пару. Нам с Виталей везло - проиграли только два раза. Катались на весёлых горках. Что-то вроде американских, но меньше. Было весело и хорошо.
Фильм рассказывал о рано повзрослевшем мальчишке, выбравшем до ужаса правильный жизненный путь. В свои шестнадцать лет он добился того, чего некоторые не могут достичь за всю жизнь. И никогда никому не врал ни во благо, ни во зло.
Вечером снова ходил на дискотеку в актовый зал, но почти сразу ушёл. Танцы не согревали, а лишь бередили душу воспоминаниями о самом дорогом человеке.
Практику на «Юности» вновь отложили. Сначала до двадцатого, а потом и вообще на неопределённый срок.
Причиной тому стал затянувшийся в Одессе ремонт судна, который начался... с простоя, о чем очень выразительно написал в своей статье, опубликованной в газете «Моряк», боцман «Юности» Франкевич.
С шестого марта нашу группу должны были бросить на переправу на Ингуле. Что за переправа я точно не знал, но понял, что на одном из островов на окраине Николаева жили люди, которых каждую весну эвакуировали на материк. Впрочем, в итоге наша помощь не понадобилась.
А пока стояли морозы до минус пятнадцати, и в мореходке вышел лимит на топливо. Корпуса не отапливались, а в кубриках температура снизилась до пяти градусов. Говорили, что такой суровой весны в Николаеве вообще никогда не было.
Четвёртого заступили с Костей на вахту по водной станции. Стародубцев пошёл на ужин, а я остался. Ветер и холод. Батареи горячие, но всё тепло моментально выдувалось из сырого помещения. Настолько сырого, что стена в районе выключателя билась током.
Потом на ужин ходил я. Был на танцах, но ни с кем не танцевал и не знакомился, а только слушал музыку.
На ночь кое-как умостились с Костей на одной кровати и проговорили за жизнь до двух часов.
За дверями бушевал ледяной ветер, но мысли мои были далеко, и уже не ветер баюкал, а воспоминания о родном и милом сердцу Петропавловске...
Туман клубится над рекой
и лезет мне под ворот,
Плывут высоко облака
под ними - ночь и город.
Родился я когда-то в нём
и потому мне дорог
Стоящий под горою дом
и скрип оконных створок,
Собор с крестами у реки,
за дамбами укрытый,
Любая ночь и каждый день,
мной в городе прожитый.
И каждый милый сердцу звук
мне разрывает грудь.
Прощай же, город, - обо мне
и ты не позабудь…
Утром нас подменил Лёха Ткачук. Говорили, что в кубриках замёрзла вода в графинах. Позавтракали и вернулись на станцию.
После вахты смотрел фильм «Весёленькое воскресенье» о цепи убийств, в которых подозревали невиновного человека, возглавлявшего некую компанию. Общими усилиями героя, его секретарши и следователя справедливость была восстановлена и убийца выявлен. Им оказался адвокат подозреваемого.
Седьмого марта, порядком помучив бумагу, написал новое стихотворение о Петропавловске
Люблю тебя, людей творенье, -
Мой город северный, родной,
С тобою все мои влеченья
И мысли тоже все с тобой.
Люблю твои дворы и крыши,
Аллеи, парки и сады.
И чувств других любовь та выше,
О город детства и мечты.
После уроков и классного часа убирал кубрик с Виталей, потом - с Лёшей Ткачуком. При проверке, как обычно получили заслуженную пятёрку за порядок, а потом слушали магнитофон, с записями пародий-перепевок хитов зарубежной эстрады на русском языке, в том числе песен популярной группы «Modern talking».
Четырнадцатого, после занятий, обеда и бани, ходил в город с Аркадием Селиверстиковым. Мои многострадальные, прошедшие огонь и воду наручные часы остались без крышки и впервые за несколько лет дали сбой. Когда-то они слетели с руки пьяного дятла, приставившего нож к моему горлу, и после этого я с ними не расставался. К сожалению, такой крышки не нашлось ни в одной из двух мастерских. Впрочем, через несколько дней мне её поставят совершенно бесплатно
В кинотеатре «Хроника» смотрели американский мультфильм «Кэти» о судьбе маленькой беспокойной, трудолюбивой и пытливой гусеницы, превратившейся, наконец, в изящную и красивую бабочку.
После сеанса больше двух часов просидели в кафе неподалёку. А вокруг сновали и суетились такие разные, не похожие друг на друга, люди. Душа каждого - неповторимое чудо природы. Но мало кто осознаёт, какое это чудо. Море людей, добрых и злых, целеустремлённых и безвольных. И каждый человек - это небольшая капля. Но без «капель» не было бы и самого моря…
В среду восемнадцатого марта нас на автобусе повезли куда-то на окраину, на базу стройматериалов. Работали до обеда кувалдометром и лопатой, вёдрами и отбойным молотком. Досыта наглотались цементной пыли, но время прошло быстро, и нас отвезли обратно в школу. А в пути Вовка Гора травил свои анекдоты.
Мужик кричит в темноте: «Верка! Ты где?». Немного погодя ещё громче повторяет вопрос. Рядом раздаётся тихий голос:
- Здесь я.
- Врёшь!!!
На утро следующего дня, не успел я проснуться, как Лёшка Ткачук начал поздравлять с Днём рождения, а следом и весь кубрик. Лёха притащил магнитофон Генки Богуна. Слушали музыку. Потом Генка, согласно народному обычаю, чуть не оторвал мне уши. Двадцать один год. Двадцать один раз.
Пока группа была на занятиях, накупил продуктов на именины.
В полшестого вечера вся школа отправилась строем на концерт во дворец «Судостроителей». И пока никого не было, я накрывал стол. А с половины одиннадцатого началось чаепитие. Наш кубрик собрал человек пятнадцать, и некоторые ещё заглядывали ненадолго. Была музыка, разговоры и чай. А Игорь Сумароков всё повторял, что я стал основателем доброй традиции отмечать именины всей группой...
продолжение следует...
Пока я отдыхал от мореходных будней, в Николаеве произошло жёсткое столкновение между курсантами и городскими наркоманами. Милиция оказалась совершенно не готовой к массовому побоищу, и с обеих сторон были битые и покалеченные.
Заступив на дежурство по роте восемнадцатого февраля, я совершенно не справился со своими обязанностями.
В тот вечер одного из курсантов школы подловили и избили местные, и он в тяжёлом состоянии попал в больницу. Мгновенно опустели все корпуса общежитий, и полосатое море тельняшек пронеслось по ночному городу в сторону «Судостроителя», где была назначена «стрелка». Я был одной из капель, составившей это море. Злой и готовый к бою. Возле «Судостроителя» курсанты сбились в строй, противопоставив свои ровные ряды толпе наркоманов. Воздух был пропитан и перенасыщен адреналином. Никто не стремился к повторению драки, но и отступать никто не собирался. Кто-то из наших вышел на переговоры с местными главарями. Минут через двадцать вопрос был решён мирно и ровным строем мы направились назад в мореходку. Тут и милиция подоспела. Вполне возможно, это была вся милиция города. Белый, как снег, лейтенантик, размахивая пистолетиком, орал, что всех пересадит, и пытался вырвать кого-нибудь, в том числе и меня, из строя. Но мы намертво сцепились друг с другом в локтях и единым монолитом, молча, и в полном порядке, вернулись в мореходку.
На следующий день мне и ещё трём дежурным из других рот влепили по строгому выговору. Но я не обижался, понимая, как легко отделался. Ведь никто не узнал, что я был вместе со всеми на вчерашних разборках.
А через два дня вместо классного часа в актовом зале прошла встреча с представителями милиции.
Все эти события не прибавляли настроения. Я читал «Отверженных» Гюго, смотрел в актовом зале полнометражный мультик «Тайна жителей Луны», смотрел телевизор, ходил в кинотеатры, учился. Но всё это было не то. Мне не хватало самого дорого человека рядом, и тоска потихоньку разъедала душу.
Я пытался уйти от неё, радуясь летней погоде в феврале, получая пятёрки за учёбу и заставляя себя заняться стенографией. В школьные годы я поступил на заочные курсы ГЗОС, показал себя перспективным студентом, и подвёл своего преподавателя Веру Владимировну Музыковскую, забросив курсы. Но она выслала мне из Москвы полный комплект заданий, к которым я периодически возвращался. Ну вот, ещё и чувство вины прибавилось к тоске.
Пытался сходить на танцы, но не понравилось - всё казалось скучным и ненужным - и я ушёл. Размалёванные бездушные куклы с матерками через слово не годились для интеллектуальных бесед.
И только наметившаяся с первого марта практика на «Юности» вселяла надежду на выход из глубочайшего духовного пике, в которое я попал.
Двадцать седьмого февраля заболел Палыч. Он приходил на подъём флага, и сказал, что в Одессу мы поедем с мастером Аббой.
А вечером вернулся, выписавшийся из больницы Саня Пощикайло. На практику он не едет, так как после болезни был положен отпуск.
Но на следующий день выяснилось, что «Юность» не готова к приёму курсантов, и практика отложилась на неделю. А потом нас пригласили на вечер отдыха в торговый техникум. Я идти не хотел, но Костя, с которым мы в тот день поссорились, чуть не подрались и снова помирились, уговорил идти. Целый час бродили с ним и с Серёгой Бартновским в поисках техникума, и как потом оказалось, даже заходили внутрь, но так и не нашли. Серёга пошёл в «Судостроитель» или в просторечье «Смольный», а мы вернулись в школу.
Был на танцах, и даже кого-то пригласил, но вдруг стало так грустно и одиноко, что я ушёл, ничего не объясняя. Так и закончился последний день календарной зимы.
Весна встретила крепким морозцем и непогодой. Было странно, что весь февраль стояли по-летнему солнечные и тёплые дни, а с первым днём марта вернулась зима
Смотрел «Утреннюю почту» с неизменным ведущим Юрием Николаевым в роли молодого фотографа и Пуговкиным, изображавшим профессионала фотосъёмки. Выпуск был интересным, но настолько лёгким, что все песни мгновенно выветрились из головы.
Новым поветрием в группе стали шахматы. Когда-то давно я обыгрывал отца и брата, и теперь довольно легко выиграл пару партий у Серёги Погребного, продув только одну. Позже я буду обыгрывать Павленко и Нарольского, но на организованном чемпионате меня покинет, вернувшийся было кураж, и, перегорев, я мгновенно вылечу с соревнований.
Костя Леорда
мой рисунок
После обеда вместе с Савустяненко, Леордой и Стародубцевым поехали в «Искру» смотреть «Среди коршунов». Билетов не было, и мы пошли на фильм «Плюмбум или опасная игра».
Оставшееся до сеанса время провели в игровом городке напротив кинотеатра. Играли на автоматах в «морской бой» и другие. Затем катались на мини-электромобилях, гоняя по площадке, и врезаясь друг в друга. Вернулись в павильон игральных автоматов и угрохали три рубля на настольный баскетбол. Играли пара на пару. Нам с Виталей везло - проиграли только два раза. Катались на весёлых горках. Что-то вроде американских, но меньше. Было весело и хорошо.
Фильм рассказывал о рано повзрослевшем мальчишке, выбравшем до ужаса правильный жизненный путь. В свои шестнадцать лет он добился того, чего некоторые не могут достичь за всю жизнь. И никогда никому не врал ни во благо, ни во зло.
Вечером снова ходил на дискотеку в актовый зал, но почти сразу ушёл. Танцы не согревали, а лишь бередили душу воспоминаниями о самом дорогом человеке.
Практику на «Юности» вновь отложили. Сначала до двадцатого, а потом и вообще на неопределённый срок.
Причиной тому стал затянувшийся в Одессе ремонт судна, который начался... с простоя, о чем очень выразительно написал в своей статье, опубликованной в газете «Моряк», боцман «Юности» Франкевич.
С шестого марта нашу группу должны были бросить на переправу на Ингуле. Что за переправа я точно не знал, но понял, что на одном из островов на окраине Николаева жили люди, которых каждую весну эвакуировали на материк. Впрочем, в итоге наша помощь не понадобилась.
А пока стояли морозы до минус пятнадцати, и в мореходке вышел лимит на топливо. Корпуса не отапливались, а в кубриках температура снизилась до пяти градусов. Говорили, что такой суровой весны в Николаеве вообще никогда не было.
Четвёртого заступили с Костей на вахту по водной станции. Стародубцев пошёл на ужин, а я остался. Ветер и холод. Батареи горячие, но всё тепло моментально выдувалось из сырого помещения. Настолько сырого, что стена в районе выключателя билась током.
Потом на ужин ходил я. Был на танцах, но ни с кем не танцевал и не знакомился, а только слушал музыку.
На ночь кое-как умостились с Костей на одной кровати и проговорили за жизнь до двух часов.
За дверями бушевал ледяной ветер, но мысли мои были далеко, и уже не ветер баюкал, а воспоминания о родном и милом сердцу Петропавловске...
Туман клубится над рекой
и лезет мне под ворот,
Плывут высоко облака
под ними - ночь и город.
Родился я когда-то в нём
и потому мне дорог
Стоящий под горою дом
и скрип оконных створок,
Собор с крестами у реки,
за дамбами укрытый,
Любая ночь и каждый день,
мной в городе прожитый.
И каждый милый сердцу звук
мне разрывает грудь.
Прощай же, город, - обо мне
и ты не позабудь…
Утром нас подменил Лёха Ткачук. Говорили, что в кубриках замёрзла вода в графинах. Позавтракали и вернулись на станцию.
После вахты смотрел фильм «Весёленькое воскресенье» о цепи убийств, в которых подозревали невиновного человека, возглавлявшего некую компанию. Общими усилиями героя, его секретарши и следователя справедливость была восстановлена и убийца выявлен. Им оказался адвокат подозреваемого.
Седьмого марта, порядком помучив бумагу, написал новое стихотворение о Петропавловске
Люблю тебя, людей творенье, -
Мой город северный, родной,
С тобою все мои влеченья
И мысли тоже все с тобой.
Люблю твои дворы и крыши,
Аллеи, парки и сады.
И чувств других любовь та выше,
О город детства и мечты.
После уроков и классного часа убирал кубрик с Виталей, потом - с Лёшей Ткачуком. При проверке, как обычно получили заслуженную пятёрку за порядок, а потом слушали магнитофон, с записями пародий-перепевок хитов зарубежной эстрады на русском языке, в том числе песен популярной группы «Modern talking».
Четырнадцатого, после занятий, обеда и бани, ходил в город с Аркадием Селиверстиковым. Мои многострадальные, прошедшие огонь и воду наручные часы остались без крышки и впервые за несколько лет дали сбой. Когда-то они слетели с руки пьяного дятла, приставившего нож к моему горлу, и после этого я с ними не расставался. К сожалению, такой крышки не нашлось ни в одной из двух мастерских. Впрочем, через несколько дней мне её поставят совершенно бесплатно
В кинотеатре «Хроника» смотрели американский мультфильм «Кэти» о судьбе маленькой беспокойной, трудолюбивой и пытливой гусеницы, превратившейся, наконец, в изящную и красивую бабочку.
После сеанса больше двух часов просидели в кафе неподалёку. А вокруг сновали и суетились такие разные, не похожие друг на друга, люди. Душа каждого - неповторимое чудо природы. Но мало кто осознаёт, какое это чудо. Море людей, добрых и злых, целеустремлённых и безвольных. И каждый человек - это небольшая капля. Но без «капель» не было бы и самого моря…
В среду восемнадцатого марта нас на автобусе повезли куда-то на окраину, на базу стройматериалов. Работали до обеда кувалдометром и лопатой, вёдрами и отбойным молотком. Досыта наглотались цементной пыли, но время прошло быстро, и нас отвезли обратно в школу. А в пути Вовка Гора травил свои анекдоты.
Мужик кричит в темноте: «Верка! Ты где?». Немного погодя ещё громче повторяет вопрос. Рядом раздаётся тихий голос:
- Здесь я.
- Врёшь!!!
На утро следующего дня, не успел я проснуться, как Лёшка Ткачук начал поздравлять с Днём рождения, а следом и весь кубрик. Лёха притащил магнитофон Генки Богуна. Слушали музыку. Потом Генка, согласно народному обычаю, чуть не оторвал мне уши. Двадцать один год. Двадцать один раз.
Пока группа была на занятиях, накупил продуктов на именины.
В полшестого вечера вся школа отправилась строем на концерт во дворец «Судостроителей». И пока никого не было, я накрывал стол. А с половины одиннадцатого началось чаепитие. Наш кубрик собрал человек пятнадцать, и некоторые ещё заглядывали ненадолго. Была музыка, разговоры и чай. А Игорь Сумароков всё повторял, что я стал основателем доброй традиции отмечать именины всей группой...
продолжение следует...