Мореходные рассказы. Людмила
Содержание
После Одессы всё пошло наперекосяк. Во вторник двадцать восьмого октября пришло письмо от Алёнки, надолго выбившее меня из колеи. Понятно, что добрые люди всюду одинаковы, но досадно когда их доброта касается лично тебя. Напели моей ненаглядной красивые песни о молодецкой курсантской жизни, и родился у неё законный вопрос:
«Неужели ты ходишь и ездишь один, а может у тебя там есть какая-нибудь дама?»
А недоверие и несправедливость мне всегда были не по нутру. Я написал, что нет никакой дамы, а нашей переписке и дружбе настал конец. Ходил злой и хмурый, но конверт так и не отправил, решив вообще не отвечать.
Я крест воздвиг, большой, тяжёлый крест.
И на душе своей его поставил.
Ведь для неё нигде не оставляют мест:
Бог позабыл… и сатана ославил.
Навалилась, скрипя и кряхтя, волна удушающего одиночества. Словно сон, лениво текла, ставшая чужой и ненужной жизнь. Мелькали пред глазами лица, но под ногами всё шире раскрывалась бездонная пропасть. Не хотелось ни учиться, ни возвращаться домой, а просто упасть навстречу тем, кого не стало. И тени, недавнего прошлого манили меня в тишину.
Письмо я всё же отослал. Позже. Хорошее, доброе письмо, но пожалел об этом: ведь мне дали понять, что лишний, а я снова навязался.
Любить не буду никого -
Любовь не часть моей природы -
Мне ненавидеть лишь дано
И проходить через невзгоды.
И когда душа была готова очерстветь, пришёл ответ: «прости, я больше не буду писать тебе глупости. Пиши!!!» - и от сердца отлегло.
В субботу пятнадцатого ноября ходил на танцы в актовый зал. Мне было грустно и хорошо от песен и светомузыки, от энергетики танцующих пар. И после перерыва я присоединился к ним.
А в воскресенье ходили на спектакль «Осень следователя», где главный герой ушёл из органов, поскольку преступником оказался его друг. Дело он передал преемнику, который и посадил виновного.
Это был мой третий спектакль в Николаевском театре драмы имени Чкалова. До того я смотрел «Мужчина и женщины» и «Цилиндр». Актёры играли с погрешностями, но душевность и самоотдача позволяли простить их и не замечать недостатков.
«Весь мир - театр…», - говорил Шекспир
Весь мир - театр, а театр - мир...
Добро и зло, вся наша жизнь, отражены в спектаклях и представлениях.
Во вторник наш «батя» Николай Григорьевич Салогуб объявил, что по средам, субботам и воскресеньям в школе будут проводить вечера отдыха с участием ВИА «Портовик».
Как хочется порой любить безумно
И верить женщинам, и верить их глазам.
И с замиранием в людей потоке шумном
Вдруг находить своих прекрасных дам.
Стреляли из мелкашки, а я ведь зарёкался никогда не брать оружия. Впрочем, - не оружие это...
С Лёхой Павленко пробовали найти подработку. Были на парфюмерной фабрике «Алые паруса» и на овощной базе Николаевского порта. Но база была закрыта, а фабрика никого не принимала на работу до следующего года.
Вечерами я смотрел телесериал «Михаил Ломоносов» о жизни великого учёного, его стремлении к знаниям и упорстве в трудах.
Этот фильм многое перевернул в душе. Что есть человек без знаний? Подобно водам реки он проходит по жизни, и никто не замечает его бытия. Словно мания величия шептала в ухо, что подобная жизнь не для меня. И пусть пройдёт немало лет, но я оставлю в жизни след. Ну а пока я должен был учиться и читать, чтобы не сожалеть о бессмысленно прожитых, потерянных днях, которых не вернуть.
И даже фотография на доске почёта школы, нисколько не успокаивала меня в стремлении к знаниям.
«Наши отличники» - Константин Суслов
«Наши отличники» - Глеб Быстров
«Наши отличники» - Максим Новиков
«Наши ударники» - Алексей Павленко
«Наши ударники» - Сергей Бартновский
Двадцать второго ноября в половине седьмого вечера ко мне зашёл Серёга Афанасьев. Съездили с ним на Советскую. Серёга собирался отдать в ремонт часы, но все мастерские уже были закрыты. Прошлись с ним до «Спорттоваров», съели по мороженому и вернулись в школу.
Не успел я снять бушлат, как Селиверстиков позвал в актовый зал. Настроение было приподнятое, но на медленном танце я неудачно пригласил девушку, которая ушла с Аркадием. Так что на следующее танго я пригласил другую. Людмила училась в мореходке на вечернем отделении, и в декабре их группа выпускалась. Мы неожиданно легко нашли общий язык, и после танцев я проводил её до общежития. В разговорах долгая дорога по морозному воздуху показалась не столь длинной. Но всё заканчивается, и от дверей ей общаги я поехал домой.
Стоявший на вахте Володя Кнышук сходу спросил: «Кого там избили?» - а я и знать не знал. Оказалось, что в школе десятый труп за этот год. Пятеро отравились антифризом ещё до формирования нашей группы, а остальные погибли уже при нас. В тот день пьяного курсанта из 16-й группы насмерть задавило машиной. Обидно за столь глупую смерть.
Да ещё утром на политинформации зачитывали статью о происшествии в Харькове. Нянечка одного из детсадов подменяла повара, и вместо соли насыпала в кастрюлю каустическую соду. Четверо малышей умерли, а остальных спасли самоотверженность и профессионализм врачей.
В воскресенье двадцать третьего меня в девять утра разбудил воспитатель:
- давай, собирайся!
Оделся и пошёл за ним. Автобусная экскурсия по Николаеву.
Сначала нас повезли по проспекту Ленина. Затем по улице Лягина добрались до Флотского бульвара, по Фалеевской через ДОФ (дом офицеров флота) и по Адмиральской приехали к музею истории судостроения и флота.
На этот раз мне там очень понравилось. Гид рассказала о том, как создавался и строился русский и советский военный и торговый флот.
Памятник десанту Ольшанского.
Фото из интернета
Из музея проехали к площади Ленина. В сквере Десантников осмотрели памятник героям-ольшанцам. Десант под командованием Константина Ольшанского, имя которого носила мореходка, в количестве 68 человек был высажен в районе элеватора и героически держал здесь оборону. После боя в живых осталось 12 человек. Весь десант, каждый человек в нём, был удостоен звания героя Советского Союза.
Юрий Резак у портрета К. Ф. Ольшанского в НМШ
В школу вернулись к двенадцати. До шести вечера я читал, ходил и просто спал. А в седьмом часу пошёл с Лёхой Павленко в актовый зал, где чествовали наших футболистов - команду «Ольшанец». Выступали танцевальный ансамбль «Этюд», ВИА «Портовик», силовой жонглёр и девушка с пластическим этюдом. Казалось, у гимнастки было тело без костей, так ловко и изящно она его изгибала и выворачивала.
Пролетевший, словно мгновение, вечер провёл рядом с Людмилой Сташенко. А потом снова провожал её до общаги. Люда рассказывала, о родном Киеве, который я знал, как свои пять пальцев, о буднях женского общежития, и нежданно съехала на интимную тему. А потом в разговоре проскочило матерное слово, чего я вообще в девчатах не люблю. И это охладило мою дружбу.
Ещё пару раз я ходил на танцы, но завидев Людмилу, возвращался к себе. И знал, что она искала встреч, и пацаны чуть не вертели пальцем у виска, но для меня она была только другом. Любовь же бродила в далёком, снежном и морозном Петропавловске, чего я не скрывал от Людмилы.
Я перестал посещать вечера отдыха. А в декабре Люда сдала экзамены и ушла в рейс. Так судьба навсегда развела нас в разные стороны.
продолжение следует...
После Одессы всё пошло наперекосяк. Во вторник двадцать восьмого октября пришло письмо от Алёнки, надолго выбившее меня из колеи. Понятно, что добрые люди всюду одинаковы, но досадно когда их доброта касается лично тебя. Напели моей ненаглядной красивые песни о молодецкой курсантской жизни, и родился у неё законный вопрос:
«Неужели ты ходишь и ездишь один, а может у тебя там есть какая-нибудь дама?»
А недоверие и несправедливость мне всегда были не по нутру. Я написал, что нет никакой дамы, а нашей переписке и дружбе настал конец. Ходил злой и хмурый, но конверт так и не отправил, решив вообще не отвечать.
Я крест воздвиг, большой, тяжёлый крест.
И на душе своей его поставил.
Ведь для неё нигде не оставляют мест:
Бог позабыл… и сатана ославил.
Навалилась, скрипя и кряхтя, волна удушающего одиночества. Словно сон, лениво текла, ставшая чужой и ненужной жизнь. Мелькали пред глазами лица, но под ногами всё шире раскрывалась бездонная пропасть. Не хотелось ни учиться, ни возвращаться домой, а просто упасть навстречу тем, кого не стало. И тени, недавнего прошлого манили меня в тишину.
Письмо я всё же отослал. Позже. Хорошее, доброе письмо, но пожалел об этом: ведь мне дали понять, что лишний, а я снова навязался.
Любить не буду никого -
Любовь не часть моей природы -
Мне ненавидеть лишь дано
И проходить через невзгоды.
И когда душа была готова очерстветь, пришёл ответ: «прости, я больше не буду писать тебе глупости. Пиши!!!» - и от сердца отлегло.
В субботу пятнадцатого ноября ходил на танцы в актовый зал. Мне было грустно и хорошо от песен и светомузыки, от энергетики танцующих пар. И после перерыва я присоединился к ним.
А в воскресенье ходили на спектакль «Осень следователя», где главный герой ушёл из органов, поскольку преступником оказался его друг. Дело он передал преемнику, который и посадил виновного.
Это был мой третий спектакль в Николаевском театре драмы имени Чкалова. До того я смотрел «Мужчина и женщины» и «Цилиндр». Актёры играли с погрешностями, но душевность и самоотдача позволяли простить их и не замечать недостатков.
«Весь мир - театр…», - говорил Шекспир
Весь мир - театр, а театр - мир...
Добро и зло, вся наша жизнь, отражены в спектаклях и представлениях.
Во вторник наш «батя» Николай Григорьевич Салогуб объявил, что по средам, субботам и воскресеньям в школе будут проводить вечера отдыха с участием ВИА «Портовик».
Как хочется порой любить безумно
И верить женщинам, и верить их глазам.
И с замиранием в людей потоке шумном
Вдруг находить своих прекрасных дам.
Стреляли из мелкашки, а я ведь зарёкался никогда не брать оружия. Впрочем, - не оружие это...
С Лёхой Павленко пробовали найти подработку. Были на парфюмерной фабрике «Алые паруса» и на овощной базе Николаевского порта. Но база была закрыта, а фабрика никого не принимала на работу до следующего года.
Вечерами я смотрел телесериал «Михаил Ломоносов» о жизни великого учёного, его стремлении к знаниям и упорстве в трудах.
Этот фильм многое перевернул в душе. Что есть человек без знаний? Подобно водам реки он проходит по жизни, и никто не замечает его бытия. Словно мания величия шептала в ухо, что подобная жизнь не для меня. И пусть пройдёт немало лет, но я оставлю в жизни след. Ну а пока я должен был учиться и читать, чтобы не сожалеть о бессмысленно прожитых, потерянных днях, которых не вернуть.
И даже фотография на доске почёта школы, нисколько не успокаивала меня в стремлении к знаниям.
«Наши отличники» - Константин Суслов
«Наши отличники» - Глеб Быстров
«Наши отличники» - Максим Новиков
«Наши ударники» - Алексей Павленко
«Наши ударники» - Сергей Бартновский
Двадцать второго ноября в половине седьмого вечера ко мне зашёл Серёга Афанасьев. Съездили с ним на Советскую. Серёга собирался отдать в ремонт часы, но все мастерские уже были закрыты. Прошлись с ним до «Спорттоваров», съели по мороженому и вернулись в школу.
Не успел я снять бушлат, как Селиверстиков позвал в актовый зал. Настроение было приподнятое, но на медленном танце я неудачно пригласил девушку, которая ушла с Аркадием. Так что на следующее танго я пригласил другую. Людмила училась в мореходке на вечернем отделении, и в декабре их группа выпускалась. Мы неожиданно легко нашли общий язык, и после танцев я проводил её до общежития. В разговорах долгая дорога по морозному воздуху показалась не столь длинной. Но всё заканчивается, и от дверей ей общаги я поехал домой.
Стоявший на вахте Володя Кнышук сходу спросил: «Кого там избили?» - а я и знать не знал. Оказалось, что в школе десятый труп за этот год. Пятеро отравились антифризом ещё до формирования нашей группы, а остальные погибли уже при нас. В тот день пьяного курсанта из 16-й группы насмерть задавило машиной. Обидно за столь глупую смерть.
Да ещё утром на политинформации зачитывали статью о происшествии в Харькове. Нянечка одного из детсадов подменяла повара, и вместо соли насыпала в кастрюлю каустическую соду. Четверо малышей умерли, а остальных спасли самоотверженность и профессионализм врачей.
В воскресенье двадцать третьего меня в девять утра разбудил воспитатель:
- давай, собирайся!
Оделся и пошёл за ним. Автобусная экскурсия по Николаеву.
Сначала нас повезли по проспекту Ленина. Затем по улице Лягина добрались до Флотского бульвара, по Фалеевской через ДОФ (дом офицеров флота) и по Адмиральской приехали к музею истории судостроения и флота.
На этот раз мне там очень понравилось. Гид рассказала о том, как создавался и строился русский и советский военный и торговый флот.
Памятник десанту Ольшанского.
Фото из интернета
Из музея проехали к площади Ленина. В сквере Десантников осмотрели памятник героям-ольшанцам. Десант под командованием Константина Ольшанского, имя которого носила мореходка, в количестве 68 человек был высажен в районе элеватора и героически держал здесь оборону. После боя в живых осталось 12 человек. Весь десант, каждый человек в нём, был удостоен звания героя Советского Союза.
Юрий Резак у портрета К. Ф. Ольшанского в НМШ
В школу вернулись к двенадцати. До шести вечера я читал, ходил и просто спал. А в седьмом часу пошёл с Лёхой Павленко в актовый зал, где чествовали наших футболистов - команду «Ольшанец». Выступали танцевальный ансамбль «Этюд», ВИА «Портовик», силовой жонглёр и девушка с пластическим этюдом. Казалось, у гимнастки было тело без костей, так ловко и изящно она его изгибала и выворачивала.
Пролетевший, словно мгновение, вечер провёл рядом с Людмилой Сташенко. А потом снова провожал её до общаги. Люда рассказывала, о родном Киеве, который я знал, как свои пять пальцев, о буднях женского общежития, и нежданно съехала на интимную тему. А потом в разговоре проскочило матерное слово, чего я вообще в девчатах не люблю. И это охладило мою дружбу.
Ещё пару раз я ходил на танцы, но завидев Людмилу, возвращался к себе. И знал, что она искала встреч, и пацаны чуть не вертели пальцем у виска, но для меня она была только другом. Любовь же бродила в далёком, снежном и морозном Петропавловске, чего я не скрывал от Людмилы.
Я перестал посещать вечера отдыха. А в декабре Люда сдала экзамены и ушла в рейс. Так судьба навсегда развела нас в разные стороны.
продолжение следует...