"Борис Годунов" в Коляда-театре
Оригинал взят у omnia_mea_mecum в "Борис Годунов" в Коляда-театре
Четыре года шла на этот спектакль. Раз уж выпала мне такая редкая возможность - делюсь (потерпите еще немного театральщины - скоро закончится).
Авоська, натянутая на голову, вот что такое русский характер. Спасительный Авось - пелена неведения да невежества, застилающая глаза. Маска. Спектакль стоило создавать уже ради этого образа.
А если авоську и шутовской банный колпачок положить в котомочку и надеть на спину - получится горб. Своя ноша не тянет, а горбатого исправит известно что. Исправит ли? В спектакле горбаты все - от юродивого до царя Бориса. Кто сгибается под бременем власти, а кто тащит ту самую "долюшку русскую".
И мясо, мясо - исторический материал старца Пимена - плотью устланы страницы истории. Мясо в спектакле рубят, запихивают в матрешки, им швыряются во след царю. Жрут его.
Театральной условностью Николай Коляда пользуется на всю катушку - и это уже почерк мастера - когда обобщение и буквальность, взбрызнутые крупным мазком приобретают масштаб символического образа (во загнула). Вещные метафоры Коляды просты и прямолинейны - в этом их эффектность - вот как же просто - как!
Лет пятнадцать назад в Екатеринбург привозили "Годунова" в постановке Деклана Донеллана Скупая сценография - черный подиум по которому дефилировали персонажи в стилизованных современных костюмах. Так вот, там массовки не было вообще - был дуэт - Годунов-Отрепьев.
У Коляды - триада - Борис-Гришка-юродивый. У юродивого (Сергей Колесов) авоськи нет - она стигматами впечатана в лицо. Он - истинный двойник и тень Бориса, голос Юродивого - глас совести, народа и Бога, внутренний его безумный монолог.
По артистической силе треугольник получился равновесный. Илья Белов (Гришка Отрепьев) это (янерецензетмнеможно) АААА! А какой дуэт с Мариной (Василина Маковцева) - мммм!!! - в общем, слов не хватает - одни эмоции. Мне кажется - сцена у фонтана - любимая прежде всего у Пушкина.
На "Годунове" окончательно поняла, почему Олег Ягодин - ведущий артист театра. Не, и в "Гамлете", и в "Концлагеристах", и в "Лире" - планку держит - пластика, цельность, рисунок - все на месте. Только в этом спектакле попадание в образ.
По сцене ходил смертельно уставший, недобрый человек с глуховатым голосом, от взгляда которого первые ряды цепенели. Маска ходила. Без авоськи, в сверкающих одеждах, с горбом за спиной, в красных перчатках до локтя. Человек играет со зрителем и толпой. А потом он начинает умирать, и зритель забывает, что перед ним актер.
Массовка у Коляды почти всегда страшна - как в реальной жизни страшна толпа - с вилами да топорами, да с прялками наперевес. Когда Пушкин разложил на партитуры"глас народный" получилось еще страшнее. Ах, как хорошо прописано у Пушкина - читайте! читайте! о том, как рождаются слухи да общественное мнение! Мда, "не велит Богородица молиться за царя Ирода", оххх, не велит!
И все-таки главный персонаж - не Борис, не народ, не Отрепьев - а Власть - сияющая и манящая, в фальшивом блеске которой погреться хочет каждый. и гибнет на этом пути каждый второй.
"Борис Годунов" Александра Сергеевича Пушкина, безусловно, произведение злое.
Злее, наверное, только "Левша" Лескова.
Четыре года шла на этот спектакль. Раз уж выпала мне такая редкая возможность - делюсь (потерпите еще немного театральщины - скоро закончится).
Авоська, натянутая на голову, вот что такое русский характер. Спасительный Авось - пелена неведения да невежества, застилающая глаза. Маска. Спектакль стоило создавать уже ради этого образа.
А если авоську и шутовской банный колпачок положить в котомочку и надеть на спину - получится горб. Своя ноша не тянет, а горбатого исправит известно что. Исправит ли? В спектакле горбаты все - от юродивого до царя Бориса. Кто сгибается под бременем власти, а кто тащит ту самую "долюшку русскую".
И мясо, мясо - исторический материал старца Пимена - плотью устланы страницы истории. Мясо в спектакле рубят, запихивают в матрешки, им швыряются во след царю. Жрут его.
Театральной условностью Николай Коляда пользуется на всю катушку - и это уже почерк мастера - когда обобщение и буквальность, взбрызнутые крупным мазком приобретают масштаб символического образа (во загнула). Вещные метафоры Коляды просты и прямолинейны - в этом их эффектность - вот как же просто - как!
Лет пятнадцать назад в Екатеринбург привозили "Годунова" в постановке Деклана Донеллана Скупая сценография - черный подиум по которому дефилировали персонажи в стилизованных современных костюмах. Так вот, там массовки не было вообще - был дуэт - Годунов-Отрепьев.
У Коляды - триада - Борис-Гришка-юродивый. У юродивого (Сергей Колесов) авоськи нет - она стигматами впечатана в лицо. Он - истинный двойник и тень Бориса, голос Юродивого - глас совести, народа и Бога, внутренний его безумный монолог.
По артистической силе треугольник получился равновесный. Илья Белов (Гришка Отрепьев) это (янерецензетмнеможно) АААА! А какой дуэт с Мариной (Василина Маковцева) - мммм!!! - в общем, слов не хватает - одни эмоции. Мне кажется - сцена у фонтана - любимая прежде всего у Пушкина.
На "Годунове" окончательно поняла, почему Олег Ягодин - ведущий артист театра. Не, и в "Гамлете", и в "Концлагеристах", и в "Лире" - планку держит - пластика, цельность, рисунок - все на месте. Только в этом спектакле попадание в образ.
По сцене ходил смертельно уставший, недобрый человек с глуховатым голосом, от взгляда которого первые ряды цепенели. Маска ходила. Без авоськи, в сверкающих одеждах, с горбом за спиной, в красных перчатках до локтя. Человек играет со зрителем и толпой. А потом он начинает умирать, и зритель забывает, что перед ним актер.
Массовка у Коляды почти всегда страшна - как в реальной жизни страшна толпа - с вилами да топорами, да с прялками наперевес. Когда Пушкин разложил на партитуры"глас народный" получилось еще страшнее. Ах, как хорошо прописано у Пушкина - читайте! читайте! о том, как рождаются слухи да общественное мнение! Мда, "не велит Богородица молиться за царя Ирода", оххх, не велит!
И все-таки главный персонаж - не Борис, не народ, не Отрепьев - а Власть - сияющая и манящая, в фальшивом блеске которой погреться хочет каждый. и гибнет на этом пути каждый второй.
"Борис Годунов" Александра Сергеевича Пушкина, безусловно, произведение злое.
Злее, наверное, только "Левша" Лескова.