Беседы у костра
Начало было здесь
- А вот чего я не понимаю, друг ты мой Бахахи..., - задумчиво сказал Иван, развешивая по веткам грязные и мокрые тряпки, совсем уже не похожие на одежды царского сына.
- Чего конкретно? - рассеянно спросил король-лягушонок, наблюдавший с пригорка, как Железный Генрих чуть поодаль в сухой ложбинке раскладывает костерок.
- Вы с Генрихом - немцы? - осведомился Иван.
- Мы-то?.. - переспросил король-лягушонок и вдруг задумался. - Да, пожалуй, немцы… - сказал он.
- Вот! - обрадовался Иван. - А, между тем, смотри, что получается - ты по-нашему здорово говоришь, не хуже, чем я. А Генрих твой - совсем через пень-колоду, даже своё имя коверкает. Давеча, как из трясины меня тащил, лопотал: «Хайнрих шутиль, Хайнрих шутиль…», - передразнил Иван с удовольствием.
Вспоминать, как искренне он обрадовался Генриху, когда барахтался в жиже по уши, уже прощаясь с белым светом, Ивану не хотелось. Как и само позорное своё бегство заячьими прыжками по болоту, чуть не обернувшееся бедой.
Железный Генрих, услышав своё имя, осклабился и помахал от костра рукой:
- Ванья, не бойсь! Жениться - нихьт!
- О! Слыхал? - торжествующе ткнул в его сторону пальцем Иван. - Типичная немчура! Так как же это, а, Бахахи?
- Видишь ли, Ваня…
Король-лягушонок завозился, устраиваясь на пригорке поудобнее для долгого объяснения:
- Мой добрый Генрих - человек простой и незатейливый, в волшебстве не замеченный…
- Не скажи! - возразил Иван. - А как же эти железные обручи на сердце?
- Не перебивай! Это совсем другое. Заклятий на него ведь никто не накладывал, это он сам смастерил. Вот и языкам обучается сам, потихоньку, как может. А по мне старая ведьма шарахнула семиэтажной руной, со многими магическими условиями и побочными эффектами, из которых мне и самому не все до конца понятны.
- С полным курсом иностранных языков в довесок? - восхитился Иван. - Надо же, какое полезное заклятье…
- Не так! - досадливо поморщился король-лягушонок. - Если бы у меня сладилось всё с принцессой, как по рунам, мне бы ваш язык и на дух не понадобился бы. Шмякнула бы она меня со всей силы об стенку…
Иван непроизвольно вздрогнул.
- Что ты дергаешься? - недовольно глянул на него король-лягушонок. - Ну, да - у нас так, жёстко, безо всяких лобзаний. Зато обернулся бы я статным королевичем с прекрасными ласковыми глазами, стал бы принцессе милым товарищем и супругом и поехал бы в карете восьмериком: лошади белые, с белыми страусовыми перьями на головах, сбруя вся из золотых цепей… - нараспев начал декламировать он, но осёкся, увидев, как недоверчиво смотрит на него Иван.
- Я мог бы, кстати, при других обстоятельствах даже королём эльфов стать, крошечным и нежным, - сухо добавил король-лягушонок. - А вместо всего этого - ты со своими слюнявыми поцелуями. Мало, что русский, так еще и мужик…
- Я не мужик, - обиделся Иван, - я, на минуточку, царских кровей, как и ты!
- Я в гендерном смысле, - отмахнулся тот. - Был бы ты девкой, у меня бы, наверняка, хоть рожа нормальная вышла, пусть бы рыжая да конопатая, всё не такая образина! А из-за тебя совсем алгоритм сбился. Перепонки еще эти дурацкие!..
- Ну, я же извинился уже, сколько можно! - возопил Иван.
Но король-лягушонок, отвернувшись, окончательно, по всему видать, затосковал.
Повисло неловкое молчание.
Разрядил его неутомимый и жизнерадостный Генрих, притащивший от костра котелок с аппетитным варевом.
- Кушайт подан, ваши вели-тше-ства! - весело возгласил он, застилая пенёк салфеткой.
Иван, обрадовавшись смене обстановки, охотно полез за голенище сохнущего на ветке сапога за ложкой. Король-лягушонок очнулся от мрачных дум, посмотрел на нехитрую походную сервировку и вдруг, молниеносно выбросив вперед длинный и тонкий язык, ловко схарчил вьющуюся над тарелками мошку.
- Руками! Руками хватайт! - в ужасе вскричал, забывшись, Генрих, но тут же, опомнившись, с поклоном ловко повязал королю салфетку.
- Извините... - пробурчал тот, покраснев, насколько позволяла зеленая физиономия. - Нервы… Я, пожалуй, водочки выпью стаканчик…
- И я за компанию! - оживился Иван.
И выпили, и хорошо пошел стаканчик. Подмигнул стаканчик, блеснул в лунном свете и отсветах костра, и помог стаканчик - будто не бывало ни тени грусти, ни следа намечавшейся размолвки
Разнежившись после ужина, друзья возлежали вкруг пенька.
- Бахахи, а что это ты там обмолвился - насчёт короля эльфов? - спросил, вспомнив, Иван.
- А, пустое! - лениво ответил тот. - Была оказия, да не выгорело дело, что теперь говорить-то…
- Нет уж, друг ты мой сердешный, сказывай! - загорелся Иван.
- Ну, изволь. Была, значит, у меня невеста… - начал рассказчик.
- Еще до заклятья? - догадался Иван.
- Нет, уже после.
- Ах, та - которая с золотым мячиком?
- Да нет же! Другая.
- Ну, ты даёшь! - изумился Иван. - Невесты прям в очередь к тебе на болотную кочку!- Да что ты всё время перебиваешь! - рассердился король-лягушонок. - Эту мама для меня присмотрела. Понравилась она ей: «Вот невеста славная!" - подумала мама, запрыгнула на стол
- Королева-мать - на стол? - опять не вытерпел Иван.
- Другая мама! Не родная! Приёмная моя мама-жаба! - заорал король-лягушонок в гневе. - Ты будешь слушать или нет?
- Молчу-молчу! - примиряюще закивал Иван и изобразил внимание.
Король-лягушонок, прежде чем продолжать, порылся в карманах камзола и протянул Ивану портрет в рамочке:
- Если не веришь, на, посмотри - это мама прихватила со стола вместе с невестой.
Иван глянул - невеста была, действительно, прелесть как мила! И прекрасно смотрелась на фоне… - Иван вгляделся внимательнее:
- Погоди! Это она что - в цветке сидит, что ли???
- В тюльпане, - кивнул король-лягушонок, забирая назад портрет.
- Да на что тебе эдакая малявка?!
- Вот тупой! Я ж тебе говорю - заклятье на мне сложное, поливариантное. Кабы у нас с ней свадьба вышла, я бы превратился в короля эльфов, тоже малюсенького, чего тут непонятного?
- А почему не вышла?
- Сбежала она, - неохотно признался король-лягушонок. - Практически из-под венца, представляешь?
- Не глянулся ты ей, стало быть, - посочувствовал Иван.
- Ну, трудно её винить, я ж тогда совсем зеленый был… Главное, объяснить ей ничего толком не мог - только: «Коакс, коакс, брекке-ке-кекс!» - догадайся, поди, тут про перспективу насчет эльфа. А любил я ее, крепко, да…
- А искал хоть?
- Как же не искал! По-твоему, сюда я как попал? Дошли до меня слухи, что она улетела на ласточке, так я договорился с парой уток, чтоб - следом, вдогонку. Собрался мигом, прихватил золотой мячик…
- А его зачем?
- Ну…, - смутился рассказчик. - На всякий случай, как запасной вариант. Гарантии же не было, что догоню...
- А тогда, значит, если что - за мячиком следом другая притащится? Эх, ты, а говоришь - «любил»!.. - не одобрил Иван.
- Да ладно, дело прошлое, молодое. Через этот мячик, кстати, ничего и не вышло.
- Как так?
- Уронил его, когда над здешними болотами летели, и машинально сказал: «Ой, мячик упал!» - забыл, что ртом держусь за палочку. Очнулся уже в болоте, а утки дальше улетели. А так-то шанс у меня был догнать, да! О двух утках быстрый лёт, всяко скорее, чем одной ласточкой…
Помолчали.
- И больше ты ее никогда не видал и ничего не слыхал? - спросил Иван наконец.
- Доносились слухи… Верь - не верь, а вышла она, говорят, в конце концов, таки за короля эльфов. Но это ж после скольких тягот и лишений! А со мной год бы сэкономила, как минимум, кабы не побрезговала…
И пробормотав что-то неразборчивое - Иван разобрал только: «…фу, ты, ну, ты - ножки гнуты» - король-лягушонок зевнул во всю пасть, заворачиваясь в одеяло:
- Давай-ка спать, Иван! Утро вечера мудренее, завтра подумаем, что дальше делать станем.
- Ведьму твою искать надо, заклятье распутывать до конца, что тут думать. Вместе пойдем, коли я эту кашу заварил, - твердо сказал Иван и пожелал товарищу спокойной ночи.