Русский ум
"Отныне все мы будем не те..."
Вo вce врeмeнa были тaкие люди, кoтoрые никoгдa нe впиcывaлcя в coздaнныe coциумaми cтaндaрты oбывaтeльcкoгo мирoвoззрeния. Oни зaдaвaли нeудoбныe вoпрocы или дaжe прoтивoрeчили уcтoявшимcя дoгмaм, кoтoрыe, кaк прaвилo, были выгодны властям, чтобы убаюкивать общество, погружая его в сон разума.
А сон разума, как известно, рождает чудовищ...
Когда-то в далеком 1918 году великий рязанский ученый Иван Петрович Павлов (кстати, первый русский нобелевский лауреат) прочел три публичные лекции «Об уме вообще, о русском уме в частности». Потом эти лекции нигде не публиковались вплоть до окончания века (впервые эти лекции опубликовали в сокращении в газете АиФ, 15 апр. 1999, а полностью издали чуть позже - к 150-летию великого академика).
Имена, подобные Павлову, в нашем сознании занимают очень странное место. С одной стороны, если кому-то придёт вдруг в голову назвать выдающихся учёных, то Павлов, несомненно, будет в их числе (и сразу все вспомнят о собаках Павлова и, конечно, об условном и безусловном рефлексах). Но ничего иного об этом ученом никто не припомнит и его личность мало кому интересна. Ну, типа, про Павлова все учили в школе и этого нам достаточно.
Однако в отличие от нашего времени, в XIX веке естественные науки не замыкались в своих изолированных областях. Открытия Павлова, несмотря на кажущуюся научную специализацию, многими воспринимались как чрезвычайно важное подтверждение верности набирающего тогда силу материалистического представления о действительности.
В конечном счёте, в его работах речь шла не просто о том, как устроен мозг человека, но и о том, как формируется наше восприятие реальности, что здесь первично и что вторично - а это уже вопросы из области философии. Не случайно статьи о Павлове находятся и в философских словарях. Учёный задумывался о природе абстрактного мышления, физиологической основой которого он считал вторую сигнальную систему, то есть систему ориентировки человека в ответ на речь - словесные сигналы. «Если наши ощущения и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы действительности, конкретные сигналы, - писал Павлов, - то речь, специально прежде всего кинэстезические раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов».
Именно поэтому работы учёного были когда-то так важны для большевиков, не желавших выпускать его из России, несмотря на демонстративное неприятие Павловым «большевистского эксперимента». В 1920-ом году Павлов даже обратился с письмом в СНК с просьбой отпустить его с семьей в эмиграцию, откровенно высказав своё неприятие коммунистического эксперимента, от которого ожидал лишь несчастье для России. Однако в конечном итоге он всё же остался. «Хотел было выехать из России, - пишет физиолог одному из своих адресатов в 1921 году, - но, во-первых, не пускают, а во-вторых, всё равно и заграницей какая работа при неотступной мысли о гибели родины».
Но было бы ошибкой думать, что Павлов смирился с большевиками. «То, что вы делаете, есть, конечно, только эксперимент и пусть даже грандиозный по отваге, ...но не осуществление бесспорной насквозь жизненной правды - и, как всякий эксперимент, с неизвестным пока окончательным результатом. Во-вторых, эксперимент страшно дорогой (и в этом суть дела), с уничтожением всего культурного покоя и всей культурной красоты жизни», - так оценивал Павлов большевистскую революцию и много лет спустя после Октябрьского переворота. Эти слова были написаны учёным в письме, направленном им в Совнарком в декабре 1934 г., через три недели после убийства С. М. Кирова. Вряд ли кто-то ещё в Советской России в это время (репрессии идут уже полным ходом!) мог критиковать её столь же резко и совершенно открыто.
АНЕКДОТ:
- Кто придумал "коммунизм" - ученые или коммунисты?
- Конечно коммунисты, если бы ученые, - они бы сначала на собаках попробовали...
Но еще более нелицеприятную оценку поставил Павлов русской нации в своих знаменитых лекциях «Об уме вообще, о русском уме в частности».
И эти лекции сегодня прочитать необходимо, хотя бы потому, что сейчас модно перевирать цитаты классиков и обычно ссылки на эти лекции Павлова сопровождаются довольно русофобскими перевираниями. Так, например, в книге господина А. Пиотнтковского «Третий путь к рабству» приведена такая якобы цитата:
За четыре года до своей смерти в 1932 году великий русский физиолог Иван Павлов написал: «Должен высказать свой печальный взгляд на русского человека - он имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами».
Понятно что физиолог Павлов такого сказать не мог - он-то в отличие от господина А. Пиотнтковского уж точно отличает вторую сигнальную систему от первой. И не в 32-ом, а в 18-ом году великий рязанский ученый говорил на самом деле следущее:
Национальные особенности русского ума
(в сокращении)
Отсутствие сосредоточенности на обсуждаемой теме
Первое свойство ума - это чрезвычайное сосредоточение мысли. Мне кажется, мы не склонны к сосредоточенности, мы даже к ней отрицательно относимся. Мы проводим многие часы в бесплодных, ни к чему не ведущих разговорах. Ставится на обсуждение тема, и сначала охотников говорить нет. Но вот выступает один голос, и после этого уже все хотят говорить, говорить без всякого толку, не подумав хорошенько о теме, не уясняя себе, осложняется этим решение вопроса или ускоряется. Подаются бесконечные реплики, на которые тратится больше времени, чем на основной предмет, и наши разговоры растут, как снежный ком. И в конце концов вместо решения получается запутывание вопроса.
Отсутствие интеллектуального здравомыслия и ясного видения действительности
Второй прием ума - это стремление мысли прийти в непосредственное общение с действительностью, минуя все перегородки и сигналы, которые стоят между действительностью и познающим умом. В науке нельзя обойтись без методики, без посредников, и ум всегда разбирается в этой методике, чтоб она не исказила действительности. Мы знаем, что судьба всей нашей работы зависит от правильной методики. Неверна методика, неправильно передают действительность сигналы - и вы получаете неверные, ошибочные, фальшивые факты. Конечно, методика для научного ума - только первый посредник. За ней идет другой посредник - это слово.
Слово - тоже сигнал, оно может быть подходящим и неподходящим, точным и неточным. Я могу представить вам очень яркий пример. Ученые-натуралисты, которые много работали сами, которые на многих пунктах обращались к действительности непосредственно, такие ученые крайне затрудняются читать лекции о том, чего они сами не проделали. Значит, какая огромная разница между тем, что вы проделали сами, и между тем, что знаете по письму, по передаче других. Настолько резкая разница, что неловко читать о том, чего сам не видел, не делал.
А русская мысль совершенно не применяет критики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не идет за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни. И это общая, характерная черта русского ума. А ведь если ум пишет разные алгебраические формулы и не умеет их приложить к жизни, не понимает их значения, то почему вы думаете, что он говорит слова и понимает их?
Русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует
Возьмите вы русскую публику, бывающую на прениях. Это обычная вещь, что одинаково страстно хлопают и говорящему “за”, и говорящему “против”. Разве это говорит о понимании? Ведь истина одна, ведь действительность не может быть в одно и то же время и белой, и черной. Я припоминаю одно врачебное собрание, на котором председательствовал покойный Сергей Петрович Боткин. Выступили два докладчика, возражая друг другу; оба хорошо говорили, оба были хлесткие, и публика аплодировала и тому, и другому. И я помню, что председатель тогда сказал: “Я вижу, что публика еще не дозрела до решения этого вопроса, и потому я снимаю его с очереди”. Ведь ясно, что действительность одна. Что же вы одобряете и в том и в другом случае? Красивую словесную гимнастику, фейерверк слов...
Возьмите другой факт, который поражает сейчас. Это факт распространяемости слухов. Серьезный человек сообщает серьезную вещь. Ведь сообщает не слова, а факты, но тогда вы должны дать гарантию, что ваши слова действительно идут за фактами. Этого нет. Мы знаем, конечно, что у каждого есть слабость производить сенсацию, каждый любит что-либо прибавить, но все-таки нужна же когда-нибудь и критика, проверка. И этого у нас и не полагается. Мы главным образом интересуемся и оперируем словами, мало заботясь о том, какова действительность.
Отсутствие свободы мысли и нетерпимость к инакомыслию
Перейдем к следующему качеству ума - это свобода, абсолютная свобода мысли, свобода, доходящая прямо до абсурдных вещей, до того, чтобы сметь отвергнуть то, что установлено в науке, как непреложное. Если я такой смелости, такой свободы не допущу, я нового никогда не увижу. <...> Есть ли у нас эта свобода? Надо сказать, что нет. Я помню мои студенческие годы. Говорить что-либо против общего настроения было невозможно. Вас стаскивали с места, называли чуть ли не шпионом. Но это бывает у нас не только в молодые годы.
Разве наши представители в Государственной Думе не враги друг другу? Они не политические противники, а именно враги. Стоит кому-либо заговорить не так, как думаете вы, сразу же предполагаются какие-то грязные мотивы, подкуп и т.д. Какая же это свобода? Мы всегда в восторге повторяли слово "свобода", и когда доходит до действительности, то получается полное третирование свободы.
Пристрастность к идее
Следующее качество ума - это привязанность мысли к той идее, на которой вы остановились. Если нет привязанности - нет и энергии, нет и успеха. Вы должны любить свою идею, чтобы стараться для ее оправдания. Но затем наступает критический момент. Вы родили идею, она ваша, она вам дорога, но вы вместе с тем должны быть беспристрастны. И если что-нибудь оказывается противным вашей идее, вы должны ее принести в жертву, должны от нее отказаться. Значит, привязанность, связанная с абсолютным беспристрастием, - такова следующая черта ума.
Вот почему одно из мучений ученого человека - это постоянные сомнения, когда возникает новая подробность, новое обстоятельство. Вы с тревогой смотрите, что эта новая подробность: за тебя или против тебя. И долгими опытами решается вопрос: смерть вашей идее или она уцелела? Посмотрим, что в этом отношении у нас. Привязанность у нас есть. Много таких, которые стоят на определенной идее. Но абсолютного беспристрастия - его нет.
Мы глухи к возражениям не только со стороны иначе думающих, но и со стороны действительности...
Отсутствие простоты изложения
Следующее свойство ума - это стремление научной мысли к простоте. Сложное достижение ничего не стоит. Русский человек, не знаю почему, не стремится понять то, что он видит. Он не задает вопросов, с тем чтобы овладеть предметом...
… Вообще у нашей публики есть какое-то стремление к туманному и темному. Я помню, в каком-то научном обществе делался интересный доклад. При выходе было много голосов: “Гениально!”. А один энтузиаст прямо кричал: “Гениально, гениально, хотя я ничего не понял!”. Как будто туманность и есть гениальность. Как это произошло? Откуда взялось такое отношение ко всему непонятному?
Нехватка обстоятельности
Следующая черта - это обстоятельность, детальность мысли. Что такое действительность? Это есть воплощение различных условий, степени, меры, веса, числа. Вне этого действительности нет. Возьмите астрономию, вспомните, как произошло открытие Нептуна. Когда расчисляли движение Урана, то нашли, что в цифрах чего-то недостает, решили, что должна быть еще какая-то масса, которая влияет на движение Урана. И этой массой оказался Нептун. Все дело заключалось в детальности мысли. И тогда так и говорили, что Леверье кончиком пера открыл Нептун.
То же самое, если вы спуститесь и к сложности жизни. Сколько раз какое-либо маленькое явленьице, которое едва уловил ваш взгляд, перевертывает все вверх дном и является началом нового открытия. Все дело в детальной оценке подробностей, условий. Это основная черта ума. Что же? Как эта черта в русском уме? Очень плохо. Мы оперируем насквозь общими положениями, мы не хотим знаться ни с мерой, ни с числом. Мы все достоинство полагаем в том, чтобы гнать до предела, не считаясь ни с какими условиями. Это наша основная черта…
Самоуверенность и гордыня
Перейдем к последней черте ума. Так как достижение истины сопряжено с большим трудом и муками, то понятно, что человек, в конце концов, постоянно живет в покорности истине, научается глубокому смирению, ибо он знает, что стоит истина. У нас наоборот. Возьмите вы наших славянофилов. Что в то время Россия сделала для культуры? Какие образцы она показала миру? А ведь люди верили, что Россия протрет глаза гнилому Западу. Откуда эта гордость и уверенность. И вы думаете, что жизнь изменила наши взгляды. Нисколько! Разве мы теперь не читаем чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества? И не свидетельствует ли это, до какой степени мы не знаем действительности, до какой степени мы живем фантастически!
Как вы видите, у нас обстоит дело так, что в отношении почти каждой черты мы стоим на невыгодной стороне. Например, у нас есть любопытство, но мы равнодушны к абсолютности, непреложности мысли. Или из черты детальности ума мы вместо специальности берем общие положения. Мы постоянно берем невыгодную линию, и у нас нет силы идти по главной линии. Понятно, что в результате получается масса несоответствия с окружающей действительностью. Ум есть познание, приспособление к действительности. Если же я действительности не вижу, тот как же я могу ей соответствовать? Здесь всегда неизбежен разлад.
… Нарисованная мною характеристика русского ума мрачна, и я сознаю это, горько сознаю. Вы скажете, что я сгустил краски, что я пессимистически настроен. Я не буду этого оспаривать. Картина мрачна, но и то, что переживает Россия, тоже крайне мрачно. Но мы не можем сказать, что все произошло без нашего участия. Вы спросите, для чего я читал эту лекцию, какой в ней толк? Вы скажете, что я наслаждаюсь несчастьем русского народа? Нет, здесь есть жизненный расчет. Во-первых, это есть долг нашего достоинства - сознать то, что есть.
А другое - вот что: ну хорошо, мы, быть может, лишимся политической независимости, мы подойдем под пяту одного, другого, третьего. Но мы жить все-таки будем! Следовательно, для будущего нам полезно иметь о себе представление. Нам важно отчетливо сознавать, что мы такое. Вы понимаете, что если я родился с сердечным пороком и этого не знаю, то я начну вести себя как здоровый человек и это вскоре даст себя знать. Я окончу свою жизнь очень рано и трагически. Если же я буду испытан врачом, который скажет, что вот у вас порок сердца, но если вы к этому будете приспособляться, то вы сможете прожить и до 50 лет. Значит, всегда полезно знать, кто я такой…
Затем еще есть и отрадная точка зрения. Ведь ум животных и человека это есть специальный орган развития. На нем всего больше сказываются жизненные влияния, и им совершеннее всего развивается как организм отдельного человека, так и наций. Следовательно, хотя бы у нас и были дефекты, они могут быть изменены. Это научный факт. А тогда и над нашим народом моя характеристика не будет абсолютным приговором. У нас могут быть и надежды, некоторые шансы. Я говорю, что это основывается уже на научных фактах. Вы можете иметь нервную систему с очень слабым развитием важного тормозного процесса, того, который устанавливает порядок, меру. И вы будете наблюдать все последствия такого слабого развития. Но после определенной практики, тренировки на наших глазах идет усовершенствование нервной системы, и очень большое. Значит, не взирая на то, что произошло, все-таки надежды мы терять не должны.
Вo вce врeмeнa были тaкие люди, кoтoрые никoгдa нe впиcывaлcя в coздaнныe coциумaми cтaндaрты oбывaтeльcкoгo мирoвoззрeния. Oни зaдaвaли нeудoбныe вoпрocы или дaжe прoтивoрeчили уcтoявшимcя дoгмaм, кoтoрыe, кaк прaвилo, были выгодны властям, чтобы убаюкивать общество, погружая его в сон разума.
А сон разума, как известно, рождает чудовищ...
Когда-то в далеком 1918 году великий рязанский ученый Иван Петрович Павлов (кстати, первый русский нобелевский лауреат) прочел три публичные лекции «Об уме вообще, о русском уме в частности». Потом эти лекции нигде не публиковались вплоть до окончания века (впервые эти лекции опубликовали в сокращении в газете АиФ, 15 апр. 1999, а полностью издали чуть позже - к 150-летию великого академика).
Имена, подобные Павлову, в нашем сознании занимают очень странное место. С одной стороны, если кому-то придёт вдруг в голову назвать выдающихся учёных, то Павлов, несомненно, будет в их числе (и сразу все вспомнят о собаках Павлова и, конечно, об условном и безусловном рефлексах). Но ничего иного об этом ученом никто не припомнит и его личность мало кому интересна. Ну, типа, про Павлова все учили в школе и этого нам достаточно.
Однако в отличие от нашего времени, в XIX веке естественные науки не замыкались в своих изолированных областях. Открытия Павлова, несмотря на кажущуюся научную специализацию, многими воспринимались как чрезвычайно важное подтверждение верности набирающего тогда силу материалистического представления о действительности.
В конечном счёте, в его работах речь шла не просто о том, как устроен мозг человека, но и о том, как формируется наше восприятие реальности, что здесь первично и что вторично - а это уже вопросы из области философии. Не случайно статьи о Павлове находятся и в философских словарях. Учёный задумывался о природе абстрактного мышления, физиологической основой которого он считал вторую сигнальную систему, то есть систему ориентировки человека в ответ на речь - словесные сигналы. «Если наши ощущения и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы действительности, конкретные сигналы, - писал Павлов, - то речь, специально прежде всего кинэстезические раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов».
Именно поэтому работы учёного были когда-то так важны для большевиков, не желавших выпускать его из России, несмотря на демонстративное неприятие Павловым «большевистского эксперимента». В 1920-ом году Павлов даже обратился с письмом в СНК с просьбой отпустить его с семьей в эмиграцию, откровенно высказав своё неприятие коммунистического эксперимента, от которого ожидал лишь несчастье для России. Однако в конечном итоге он всё же остался. «Хотел было выехать из России, - пишет физиолог одному из своих адресатов в 1921 году, - но, во-первых, не пускают, а во-вторых, всё равно и заграницей какая работа при неотступной мысли о гибели родины».
Но было бы ошибкой думать, что Павлов смирился с большевиками. «То, что вы делаете, есть, конечно, только эксперимент и пусть даже грандиозный по отваге, ...но не осуществление бесспорной насквозь жизненной правды - и, как всякий эксперимент, с неизвестным пока окончательным результатом. Во-вторых, эксперимент страшно дорогой (и в этом суть дела), с уничтожением всего культурного покоя и всей культурной красоты жизни», - так оценивал Павлов большевистскую революцию и много лет спустя после Октябрьского переворота. Эти слова были написаны учёным в письме, направленном им в Совнарком в декабре 1934 г., через три недели после убийства С. М. Кирова. Вряд ли кто-то ещё в Советской России в это время (репрессии идут уже полным ходом!) мог критиковать её столь же резко и совершенно открыто.
АНЕКДОТ:
- Кто придумал "коммунизм" - ученые или коммунисты?
- Конечно коммунисты, если бы ученые, - они бы сначала на собаках попробовали...
Но еще более нелицеприятную оценку поставил Павлов русской нации в своих знаменитых лекциях «Об уме вообще, о русском уме в частности».
И эти лекции сегодня прочитать необходимо, хотя бы потому, что сейчас модно перевирать цитаты классиков и обычно ссылки на эти лекции Павлова сопровождаются довольно русофобскими перевираниями. Так, например, в книге господина А. Пиотнтковского «Третий путь к рабству» приведена такая якобы цитата:
За четыре года до своей смерти в 1932 году великий русский физиолог Иван Павлов написал: «Должен высказать свой печальный взгляд на русского человека - он имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами».
Понятно что физиолог Павлов такого сказать не мог - он-то в отличие от господина А. Пиотнтковского уж точно отличает вторую сигнальную систему от первой. И не в 32-ом, а в 18-ом году великий рязанский ученый говорил на самом деле следущее:
Национальные особенности русского ума
(в сокращении)
Отсутствие сосредоточенности на обсуждаемой теме
Первое свойство ума - это чрезвычайное сосредоточение мысли. Мне кажется, мы не склонны к сосредоточенности, мы даже к ней отрицательно относимся. Мы проводим многие часы в бесплодных, ни к чему не ведущих разговорах. Ставится на обсуждение тема, и сначала охотников говорить нет. Но вот выступает один голос, и после этого уже все хотят говорить, говорить без всякого толку, не подумав хорошенько о теме, не уясняя себе, осложняется этим решение вопроса или ускоряется. Подаются бесконечные реплики, на которые тратится больше времени, чем на основной предмет, и наши разговоры растут, как снежный ком. И в конце концов вместо решения получается запутывание вопроса.
Отсутствие интеллектуального здравомыслия и ясного видения действительности
Второй прием ума - это стремление мысли прийти в непосредственное общение с действительностью, минуя все перегородки и сигналы, которые стоят между действительностью и познающим умом. В науке нельзя обойтись без методики, без посредников, и ум всегда разбирается в этой методике, чтоб она не исказила действительности. Мы знаем, что судьба всей нашей работы зависит от правильной методики. Неверна методика, неправильно передают действительность сигналы - и вы получаете неверные, ошибочные, фальшивые факты. Конечно, методика для научного ума - только первый посредник. За ней идет другой посредник - это слово.
Слово - тоже сигнал, оно может быть подходящим и неподходящим, точным и неточным. Я могу представить вам очень яркий пример. Ученые-натуралисты, которые много работали сами, которые на многих пунктах обращались к действительности непосредственно, такие ученые крайне затрудняются читать лекции о том, чего они сами не проделали. Значит, какая огромная разница между тем, что вы проделали сами, и между тем, что знаете по письму, по передаче других. Настолько резкая разница, что неловко читать о том, чего сам не видел, не делал.
А русская мысль совершенно не применяет критики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не идет за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни. И это общая, характерная черта русского ума. А ведь если ум пишет разные алгебраические формулы и не умеет их приложить к жизни, не понимает их значения, то почему вы думаете, что он говорит слова и понимает их?
Русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует
Возьмите вы русскую публику, бывающую на прениях. Это обычная вещь, что одинаково страстно хлопают и говорящему “за”, и говорящему “против”. Разве это говорит о понимании? Ведь истина одна, ведь действительность не может быть в одно и то же время и белой, и черной. Я припоминаю одно врачебное собрание, на котором председательствовал покойный Сергей Петрович Боткин. Выступили два докладчика, возражая друг другу; оба хорошо говорили, оба были хлесткие, и публика аплодировала и тому, и другому. И я помню, что председатель тогда сказал: “Я вижу, что публика еще не дозрела до решения этого вопроса, и потому я снимаю его с очереди”. Ведь ясно, что действительность одна. Что же вы одобряете и в том и в другом случае? Красивую словесную гимнастику, фейерверк слов...
Возьмите другой факт, который поражает сейчас. Это факт распространяемости слухов. Серьезный человек сообщает серьезную вещь. Ведь сообщает не слова, а факты, но тогда вы должны дать гарантию, что ваши слова действительно идут за фактами. Этого нет. Мы знаем, конечно, что у каждого есть слабость производить сенсацию, каждый любит что-либо прибавить, но все-таки нужна же когда-нибудь и критика, проверка. И этого у нас и не полагается. Мы главным образом интересуемся и оперируем словами, мало заботясь о том, какова действительность.
Отсутствие свободы мысли и нетерпимость к инакомыслию
Перейдем к следующему качеству ума - это свобода, абсолютная свобода мысли, свобода, доходящая прямо до абсурдных вещей, до того, чтобы сметь отвергнуть то, что установлено в науке, как непреложное. Если я такой смелости, такой свободы не допущу, я нового никогда не увижу. <...> Есть ли у нас эта свобода? Надо сказать, что нет. Я помню мои студенческие годы. Говорить что-либо против общего настроения было невозможно. Вас стаскивали с места, называли чуть ли не шпионом. Но это бывает у нас не только в молодые годы.
Разве наши представители в Государственной Думе не враги друг другу? Они не политические противники, а именно враги. Стоит кому-либо заговорить не так, как думаете вы, сразу же предполагаются какие-то грязные мотивы, подкуп и т.д. Какая же это свобода? Мы всегда в восторге повторяли слово "свобода", и когда доходит до действительности, то получается полное третирование свободы.
Пристрастность к идее
Следующее качество ума - это привязанность мысли к той идее, на которой вы остановились. Если нет привязанности - нет и энергии, нет и успеха. Вы должны любить свою идею, чтобы стараться для ее оправдания. Но затем наступает критический момент. Вы родили идею, она ваша, она вам дорога, но вы вместе с тем должны быть беспристрастны. И если что-нибудь оказывается противным вашей идее, вы должны ее принести в жертву, должны от нее отказаться. Значит, привязанность, связанная с абсолютным беспристрастием, - такова следующая черта ума.
Вот почему одно из мучений ученого человека - это постоянные сомнения, когда возникает новая подробность, новое обстоятельство. Вы с тревогой смотрите, что эта новая подробность: за тебя или против тебя. И долгими опытами решается вопрос: смерть вашей идее или она уцелела? Посмотрим, что в этом отношении у нас. Привязанность у нас есть. Много таких, которые стоят на определенной идее. Но абсолютного беспристрастия - его нет.
Мы глухи к возражениям не только со стороны иначе думающих, но и со стороны действительности...
Отсутствие простоты изложения
Следующее свойство ума - это стремление научной мысли к простоте. Сложное достижение ничего не стоит. Русский человек, не знаю почему, не стремится понять то, что он видит. Он не задает вопросов, с тем чтобы овладеть предметом...
… Вообще у нашей публики есть какое-то стремление к туманному и темному. Я помню, в каком-то научном обществе делался интересный доклад. При выходе было много голосов: “Гениально!”. А один энтузиаст прямо кричал: “Гениально, гениально, хотя я ничего не понял!”. Как будто туманность и есть гениальность. Как это произошло? Откуда взялось такое отношение ко всему непонятному?
Нехватка обстоятельности
Следующая черта - это обстоятельность, детальность мысли. Что такое действительность? Это есть воплощение различных условий, степени, меры, веса, числа. Вне этого действительности нет. Возьмите астрономию, вспомните, как произошло открытие Нептуна. Когда расчисляли движение Урана, то нашли, что в цифрах чего-то недостает, решили, что должна быть еще какая-то масса, которая влияет на движение Урана. И этой массой оказался Нептун. Все дело заключалось в детальности мысли. И тогда так и говорили, что Леверье кончиком пера открыл Нептун.
То же самое, если вы спуститесь и к сложности жизни. Сколько раз какое-либо маленькое явленьице, которое едва уловил ваш взгляд, перевертывает все вверх дном и является началом нового открытия. Все дело в детальной оценке подробностей, условий. Это основная черта ума. Что же? Как эта черта в русском уме? Очень плохо. Мы оперируем насквозь общими положениями, мы не хотим знаться ни с мерой, ни с числом. Мы все достоинство полагаем в том, чтобы гнать до предела, не считаясь ни с какими условиями. Это наша основная черта…
Самоуверенность и гордыня
Перейдем к последней черте ума. Так как достижение истины сопряжено с большим трудом и муками, то понятно, что человек, в конце концов, постоянно живет в покорности истине, научается глубокому смирению, ибо он знает, что стоит истина. У нас наоборот. Возьмите вы наших славянофилов. Что в то время Россия сделала для культуры? Какие образцы она показала миру? А ведь люди верили, что Россия протрет глаза гнилому Западу. Откуда эта гордость и уверенность. И вы думаете, что жизнь изменила наши взгляды. Нисколько! Разве мы теперь не читаем чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества? И не свидетельствует ли это, до какой степени мы не знаем действительности, до какой степени мы живем фантастически!
Как вы видите, у нас обстоит дело так, что в отношении почти каждой черты мы стоим на невыгодной стороне. Например, у нас есть любопытство, но мы равнодушны к абсолютности, непреложности мысли. Или из черты детальности ума мы вместо специальности берем общие положения. Мы постоянно берем невыгодную линию, и у нас нет силы идти по главной линии. Понятно, что в результате получается масса несоответствия с окружающей действительностью. Ум есть познание, приспособление к действительности. Если же я действительности не вижу, тот как же я могу ей соответствовать? Здесь всегда неизбежен разлад.
… Нарисованная мною характеристика русского ума мрачна, и я сознаю это, горько сознаю. Вы скажете, что я сгустил краски, что я пессимистически настроен. Я не буду этого оспаривать. Картина мрачна, но и то, что переживает Россия, тоже крайне мрачно. Но мы не можем сказать, что все произошло без нашего участия. Вы спросите, для чего я читал эту лекцию, какой в ней толк? Вы скажете, что я наслаждаюсь несчастьем русского народа? Нет, здесь есть жизненный расчет. Во-первых, это есть долг нашего достоинства - сознать то, что есть.
А другое - вот что: ну хорошо, мы, быть может, лишимся политической независимости, мы подойдем под пяту одного, другого, третьего. Но мы жить все-таки будем! Следовательно, для будущего нам полезно иметь о себе представление. Нам важно отчетливо сознавать, что мы такое. Вы понимаете, что если я родился с сердечным пороком и этого не знаю, то я начну вести себя как здоровый человек и это вскоре даст себя знать. Я окончу свою жизнь очень рано и трагически. Если же я буду испытан врачом, который скажет, что вот у вас порок сердца, но если вы к этому будете приспособляться, то вы сможете прожить и до 50 лет. Значит, всегда полезно знать, кто я такой…
Затем еще есть и отрадная точка зрения. Ведь ум животных и человека это есть специальный орган развития. На нем всего больше сказываются жизненные влияния, и им совершеннее всего развивается как организм отдельного человека, так и наций. Следовательно, хотя бы у нас и были дефекты, они могут быть изменены. Это научный факт. А тогда и над нашим народом моя характеристика не будет абсолютным приговором. У нас могут быть и надежды, некоторые шансы. Я говорю, что это основывается уже на научных фактах. Вы можете иметь нервную систему с очень слабым развитием важного тормозного процесса, того, который устанавливает порядок, меру. И вы будете наблюдать все последствия такого слабого развития. Но после определенной практики, тренировки на наших глазах идет усовершенствование нервной системы, и очень большое. Значит, не взирая на то, что произошло, все-таки надежды мы терять не должны.