Дорога домой. Сквозь тернии.
Продолжаю рассказ о том, каким путём в наш дом шли дети.
После всей неоднозначной истории с Машей, мы с мужем решили усмирить нашу активность и дать ребенку возможность передохнуть от нашего общества и поскучать немного, если она, конечно, хоть немного к нам привыкла. Артём, вероятно, за те 10 дней карантина и вовсе нас забыл. Подумали, что пару-тройку дней мы их не будем навещать, заодно и сами отдохнем и займемся своими делами.
Но, не тут-то было.
Следующим утром после "школьной истории" я валюсь в кровать с ангиной. А из приюта поступает звонок "Артёма отвезли в больницу. Пневмония".
Муж в очередной раз прощается с идеей попасть на работу и мчиться по привычному маршруту. В больницу.
Два дня он почти безвылазно находится при мальчике. На третий день я стала "ползать" и, чтобы немного облегчить мужу жизнь, первую половину дня в больнице стала брать на себя. Вечером я ехала в приют к Маше, муж навещал Артёма.
Если в случае с Машей за ребенка было спокойно, потому что мама, что лежала с ней в палате со своим ребенком, курировала Машу, словно свою дочь, то Артёму (хотя, скорее нам) не повезло. Его определили в палату, где лежали ещё трое мальчиков с мамами. "Много нянек, дитя без присмотра". Женщины себя не утруждали чужим самостоятельным ребенком. Артём действительно вел себя очень самостоятельно и независимо. Он сам садился есть (если нас не было), сам мыл руки, сам ходил на процедуры и держал себе ингаляторы и магниты, сам-сам-сам... Но кто контролировал, кто интересовался? Поел-не поел, ну и ладно. Умылся-не умылся, какая разница. Чистил ли зубы, вытирал ли попу, помыл ли горшок, когда переодел белье и одежду, как он сходил в туалет, удобно ли мочиться маленькому мальчику во взрослый унитаз, помыл ли руки во взрослом умывальнике, где с трудом достает до смесителя, открыть воду? Вообще, это уму непостижимо. Детская больница. Ни одного сантехприбора на детском уровне. Ни одного предмета мебели в палате детского размера. Офигительно "удобно" детям справлять нужду, совершать гигиенические процедуры, сидеть за столом питаться и рисовать, спать на взрослой кровати со слежалым, зашитым в медицинскую клеенку матрацем, с огроменной древней "каменной" подушкой. И совершенно нереально включить-выключить свет (в туалете, например). Зато наше государство строит ледовые дворцы и библиотеки. Тьфу!
Да, так вот чужим мамам на все эти вопросы было глубоко и фиолетово. Но милосердные дамы проявляли участие, угощая малыша конфетами и печеньками...
Во мне столько возмущений, что аж давление подскакивает, когда вспоминаю Артёмино лежание в больнице. Мы не могли и не имели права находиться с ним долго, нам и так пошли навстречу, дав возможность приходить в навещательные часы.
В один из дней, когда дело шло к выписке, врач объявила, что из палаты всех выписывают, Артёма переводят в другую палату. Там он будет один. Он приютский, его надо долечить до упора, а остальных детей долечивают дома. Я стала просить выписать и Артёма, ведь мы по договору имеем право на время болезни забирать ребенка домой. Врач ответила примерно следующее: "зачем вам это надо? Он совершенно социально-адаптированный ребенок, он все может делать сам". Я чуть сдержалась, чтобы не вцепиться к ней в плечи и не тряхануть, что есть сил.
Социально-адаптированный? Самостоятельный? А ты вообще своей башкой думаешь, каково 4-летнему ребенку себя обслуживать? Кто из персонала хоть раз его переодел и помыл за 2 недели? Или он сам должен идти в помещение "ванной" и плескаться? Кто ему ложку или кружку (которые мы принесли) хоть раз помыл или хотя бы проверил, помыты ли? Каково ребенку круглые сутки быть одному? Каково ребенку чувствовать себя вот таким вот... Социально-адаптированным и самостоятельным?
С трудом вырвавшись на тихом часу от Артёма, который хватает за руки и каждую минуту спрашивает "ты еще побудешь? Почему ты уходишь? Не уходи. Я хочу к вам. Я не хочу тут быть. А сколько ты еще побудешь?", я шла к машине и рыдала от бессильной ярости, от ненависти к этой долбанной системе, этой дурацкой больнице, этим "сердобольным" врачам и чужим мамашам, к этим близким родственникам, которые довели детей до приюта, и даже не звонят и не интесуются, где и что с их детьми, к себе, что не в силах на что-то повлиять.
В таком изматывающий режиме мы провели до выписки Артёма две недели.
Отношения с маленьким четырехлетнем человеком, которому по виду не дашь больше двух, строились непросто. Во-первых, что он говорит, было совершенно не понятно. По 10 раз переспросишь, а ясности никакой не добавиться. Во-вторых, он всегда и на все реагирует "я сам" и страшно обижается, если успеваешь сделать что-то раньше. Однако, ест плохо, совершенно отвратительно, и пока не возьмешь ложку и не начнешь кормить, толку нет. Да еще надо же повыпендриваться, чтобы рот открыл, поуговаривать, придумать игру какую-то. В-третьих, бесконечные вопросы. Бесконечные... По кругу... Это что это? А зачем? А почему? Это что это? Почему? Это чтобы...? А этим можно сделать что-то? А почему? А у вас есть это? А у меня? Это что это? А это зачем? Об одном и том же он может спрашивать целый день и повторять-повторять-повторять одно и то же "почему" и после ответа обязательно переспросит, будто не услышал "что?"
Непросто было еще и по той причине, что он капризничал все больше и больше, элементарно не хотел слушаться, а рычагов управления у нас, кроме "перехитрить", не было. Мы для него просто люди, чужие люди. К тому же ребенок уже устал и от больницы и от приюта, в котором он провел полгода из своей четырехлетней жизни (это второе попадание детей, было еще и первое на несколько месяцев). Больше всего на свете и Артем, и Маша хотели домой. И, как сказала нам Маша, все дети в приюте хотят домой. К маме. Не просто в чей-то дом, где о них будут заботиться, а ДОМОЙ!
Нервы горели у нас с мужем, конечно, по полной программе. Одним вечером муж сдался и просто ушёл, предварительно предупредив, конечно, что он так поступит, если Артём будет продолжать так себя вести. Потом полночи я мужа успокаивала, ведь он же не робот. Ну да, нельзя с этими детьми так. Ни при каких условиях, даже если они будут прогонять, уходить нельзя. Надо быть рядом. Они сейчас нас испытывают на подсознательном уровне, тестируют, но ведь мы люди и можем и ошибаться, и сами учимся многому на практике. На следующий день мы приехали к Артёму вместе. Артём попросил прощения (мамы в палате вечером с ним провели беседу), а муж извинился перед Артёмом.
Тем не менее, в больнице стали видны и другие черты характера мальчика. Он ласковый, болтушка, очень щепетильный, и будет разбираться с непонятным до тех пор, пока не поймет, и смешной.
Как и всему, пребыванию Артёма в больнице, пришёл конец. Мы забрали его в пятницу. И в приют заехали только за Машей. Детей мы забрали на выходные домой.
Во время болезни Артёма, в предыдущие выходные, Маша уже была у нас. Кроваток для детей не было. Маша спала со мной. Наверно, именно в те дни я и начала понимать, что она может быть моим ребенком. Никакого негатива. Никакого ощущения присутствия чужого человека в доме, никакого раздражения, что весь порядок мгновенно превращается в непорядок. В приюте хорошо усвоены некие правила, которыми было удобно пользоваться, если напоминать. Чужие вещи трогать нельзя. Умываться и чистить зубы - 2 раза в день. Сейчас уж не упомню всего, но особенных проблем с Машей не было. Девочку надо было просто знакомить с квартирой, с бытовым укладом в семье, с правилами поведения у нас дома, аккуратности в действиях. Почему-то те выходные Маша активно искала у себя болячки. То у нее все чешется, то насморк начинается, то ушко заболело, то она оцарапалась (не важно, что неделю назад, обработать надо). Особенно вечерами, когда мы только уляжемся спать. Я подыгрывала, конечно. Мы лечили все проблемы )))
Когда в доме появился и Артём, было и вовсе просто. Маша ведь уже "бывалая". И ее врожденно-приобретенная способность быть для младшего брата не только старшей сестрой, но и мамой, сейчас играла нам добрую службу. Чувство ответственности - большое дело.
Мальчишки спали вместе, мы с Машей тоже вместе. Ни на одну секунду дети нас не отпускали. И в душ и в туалет ходили парами. Постоянно сидели на руках. Маша-то уже кобылка будь здоров, но приходилось носить, давать ребенку недоданное. Засыпали (да и до сих пор засыпают) очень тяжело. Спят беспокойно.
После первых совместных выходных расставаться было не слишком легко, но и особенных проблем не возникло. Артём ныл и хныкал, но все-таки шёл и делал, что говорят.
Следующие выходные мы опять провели вчетвером. Дети все больше привыкали к квартире, мы привезли из Польши их кроватки и вместе с мужем дети активно их собирали.
Потом учились засыпать в своей комнате, не сами, конечно. Я с Машей на кровати, скукорячившись, муж с Артёмом (кровати-то по 1,6 м).
В воскресенье пришло время везти их в приют. После тихого часа Артём устроил истерику. Плачет и плачет. Что говорит, невозможно понять. Я, вроде, разобрала "я хочу к маме". Уточняем у переводчика-Маши. Та как-то съежилась и соврала "он ко мне хочет". Но тут Артём очень четко с отчаянием в голосе произнес, заливаясь слезами: "почему мама нас не забирает? Я хочу к маме! Я не хочу в приют". Муж схватил ребенка на руки, обнял, и хоть мы и спешили, чтобы не опоздать, это стало не важным. Они сидели на кроватке, плачущий мальчик и мужчина, сердце которого тоже рыдало. Мы с Машей не мешали, тихонько оделись и ждали в прихожей. И тут я заметила, что у Машуни по щекам льются слезы. Она плакала бесшумно. Я прижала ее к себе. Вышли из комнаты наши мальчики. Артём, увидев висящую на мне сестру, подбежал, обнял и завыли они в два голоса.
Были у нас еще выходные. И каждый раз прощание заканчивалось повисшими на руках детьми и их слезами отчаяния и безысходности. В приюте все это повторялось. Нас не отпускают "наши" дети, приютские девочки висят у нас на талии и рыдают все. Даже парочка мальчишек-малышей, братьев-хулиганов, 4 и 5 лет. Мальчишки постарше в "мокром деле" не участвовали.
Пока мы мотались по больницам, слушание суда дважды переносили в связи с неявкой мамы. В дни суда состояние было катастрофическим. С одной стороны, к детям прикипаешь и как-то жалко, если их вернут матери, а потом она опять их предаст, да и кого воспитает-то, если за полгода не сделала ни шага, чтобы исправиться? А с другой... Детей лишают матери. Лишают семьи. Лишают прошлого и всего того, что им знакомо и было дорого. Сердце рвется на части.
Период, между третим (и последним) судом и моментом вступления приговора о лишении родительских прав и обретением детьми статуса сирот, испытал наши с мужем отношения на прочность. Был момент, когда наши взгляды разошлись кардинально. Усыновлять? Создавать приемную семью? Оставаться патронатными воспитателями? Мы спорили, ругались, что-то доказывали друг-другу, что же будет для детей лучше и правильнее. О себе думалось в последнюю очередь. Как поступить правильно? А кто же его знает. Я быстрее, чем муж определилась с убежденностью, что единственно верным будет усыновление. И больше не желала слушать никаких доводов и аргументов. Повздорили. Спустя пару дней, прийдя в приют и общаясь с руководством, слышу от мужа о наших дальнейших действиях об усыновлении. Фууууууух.
С момента вступления решения суда в силу у детей по закону есть месяц оформления документов для попадания в Детский дом и базу Центра усыновления. Есть месяц на то, чтобы мы могли их усыновить минуя эти заведения.
На следующий день мы отнесли все наши документы в суд.
Суд... Это такая жо... Такое болото. Форменное безобразие и беспредел. Тебя пинают по кабинетам, тебя посылают "ждите, вам придет по почте, не звоните и не ходите". Если бы не активность мужа и не возможность узнать "по каналам" на какое число у нас назначено слушание суда, мы бы до сих пор ждали повесток (их так и нет). Не удосужились сообщить ни нам, ни приюту, ни органам опеки. В день суда утром позвонили в приют вахтеру сказали... Благо, что муж знал, что сообщил сам, что все эти организации подготовили заранее свои документы. Судья была оооочень удивлена, что все заинтересованные стороны имеются.
Меня трясет, когда вспоминаю наш процесс. Словно бы судили преступников, а не людей, желающих дать детям шанс на нормальную жизнь. С какой неприязнью судья и прокурор(ша) опрашивали мужа. Какие дурацкие вопросы задавали и не давали возможности ответить, тут же делая выводы из собственной головы. Надо знать моего мужа. Тот "сел на коня". Я уже начала мысленно прощаться с детьми. Дали слово мне. Насколько возможно спокойно я стала рассказывать все, что приходило в голову, пытаясь ответить на те вопросы, на которые так и не дали возможности ответить мужу. Органы опеки и представитель приюта отозвались очень положительно о нашей семье и о наших с детьми отношениях. Спасибо им. Однако, слушание суда перенесли. Приют не предоставил справок о здоровье детей. Мы вышли. Трясло всех. Такого слушания суда ни у кого из давно работающих в этой системе, не было.
На следующий день справки были предоставлены. Слушание длилось 1 минуту. Судья с чего-то своего личного похохотала, и вынесла вердикт "просьбу об усыновлении удовлетворить." Через 12 дней решение суда, если никто не обжалует, вступит в силу.
И эти дни ожидания не были спокойными. К детям пришла мать, прорвалась к Маше. Правда, ей дали поговорить только 5 минут. Объявили о том, что она лишена родительских прав и теперь может видеть детей только с разрешения органов опеки. Ни в какую опеку она и не пошла... Скоро у нее родится еще ребенок. Возможно, имеющиеся дети ей сейчас в тягость. Ближе к каникулам, к Новому году, детей навестила тетя, нанесла гору конфет и еще чего-то там, я так и не выяснила чего. В приют звонили из Министерства, выясняли на счет детей, якобы у них есть родные, которые хотят взять их под опеку (любопытно, где же они были полгода и год назад?), страшно удивились, что уже был суд по усыновлению, как это так быстро? Мы чуть дождались дня вступления в силу решения суда. Слава Создателю, никто никаких кассационных жалоб не подал...
Мы с мужем успеваем за все это время еще съездить пару раз в Варшаву, доукомплектовать детскую комнату мебелью. И 25-го декабря в 8 утра после ночной дороги заезжаем в приют забрать детей сначала на каникулы. А с 30-го декабря, получается, НАВСЕГДА!
Раз уж этот пост "жалования", то я еще дожалуюсь ))))
Я не помню, когда спала больше 6 часов в сутки. Не помню сколько ночей я не спала вовсе. За ноябрь я потеряла 5 кг при том, что особенными габаритами и не отличалась. Нынешнего веса я не помню с класса 8-го. Мне носить нечего ))))) из всего вылетаю и не задерживаюсь.
Зато! Зато наши "стремительные роды" закончились 2-мя самыми дорогими, самыми замечательными, любимыми детками. Все наши близкие принимают их, как родных. Дети потихоньку привыкают называть нас мамой и папой. И им это нравится. Маша пошла в новую школу. Артёма готовим в сад. Малыши растут. Малыши улыбаются. НАШИ ДЕТИ!
После всей неоднозначной истории с Машей, мы с мужем решили усмирить нашу активность и дать ребенку возможность передохнуть от нашего общества и поскучать немного, если она, конечно, хоть немного к нам привыкла. Артём, вероятно, за те 10 дней карантина и вовсе нас забыл. Подумали, что пару-тройку дней мы их не будем навещать, заодно и сами отдохнем и займемся своими делами.
Но, не тут-то было.
Следующим утром после "школьной истории" я валюсь в кровать с ангиной. А из приюта поступает звонок "Артёма отвезли в больницу. Пневмония".
Муж в очередной раз прощается с идеей попасть на работу и мчиться по привычному маршруту. В больницу.
Два дня он почти безвылазно находится при мальчике. На третий день я стала "ползать" и, чтобы немного облегчить мужу жизнь, первую половину дня в больнице стала брать на себя. Вечером я ехала в приют к Маше, муж навещал Артёма.
Если в случае с Машей за ребенка было спокойно, потому что мама, что лежала с ней в палате со своим ребенком, курировала Машу, словно свою дочь, то Артёму (хотя, скорее нам) не повезло. Его определили в палату, где лежали ещё трое мальчиков с мамами. "Много нянек, дитя без присмотра". Женщины себя не утруждали чужим самостоятельным ребенком. Артём действительно вел себя очень самостоятельно и независимо. Он сам садился есть (если нас не было), сам мыл руки, сам ходил на процедуры и держал себе ингаляторы и магниты, сам-сам-сам... Но кто контролировал, кто интересовался? Поел-не поел, ну и ладно. Умылся-не умылся, какая разница. Чистил ли зубы, вытирал ли попу, помыл ли горшок, когда переодел белье и одежду, как он сходил в туалет, удобно ли мочиться маленькому мальчику во взрослый унитаз, помыл ли руки во взрослом умывальнике, где с трудом достает до смесителя, открыть воду? Вообще, это уму непостижимо. Детская больница. Ни одного сантехприбора на детском уровне. Ни одного предмета мебели в палате детского размера. Офигительно "удобно" детям справлять нужду, совершать гигиенические процедуры, сидеть за столом питаться и рисовать, спать на взрослой кровати со слежалым, зашитым в медицинскую клеенку матрацем, с огроменной древней "каменной" подушкой. И совершенно нереально включить-выключить свет (в туалете, например). Зато наше государство строит ледовые дворцы и библиотеки. Тьфу!
Да, так вот чужим мамам на все эти вопросы было глубоко и фиолетово. Но милосердные дамы проявляли участие, угощая малыша конфетами и печеньками...
Во мне столько возмущений, что аж давление подскакивает, когда вспоминаю Артёмино лежание в больнице. Мы не могли и не имели права находиться с ним долго, нам и так пошли навстречу, дав возможность приходить в навещательные часы.
В один из дней, когда дело шло к выписке, врач объявила, что из палаты всех выписывают, Артёма переводят в другую палату. Там он будет один. Он приютский, его надо долечить до упора, а остальных детей долечивают дома. Я стала просить выписать и Артёма, ведь мы по договору имеем право на время болезни забирать ребенка домой. Врач ответила примерно следующее: "зачем вам это надо? Он совершенно социально-адаптированный ребенок, он все может делать сам". Я чуть сдержалась, чтобы не вцепиться к ней в плечи и не тряхануть, что есть сил.
Социально-адаптированный? Самостоятельный? А ты вообще своей башкой думаешь, каково 4-летнему ребенку себя обслуживать? Кто из персонала хоть раз его переодел и помыл за 2 недели? Или он сам должен идти в помещение "ванной" и плескаться? Кто ему ложку или кружку (которые мы принесли) хоть раз помыл или хотя бы проверил, помыты ли? Каково ребенку круглые сутки быть одному? Каково ребенку чувствовать себя вот таким вот... Социально-адаптированным и самостоятельным?
С трудом вырвавшись на тихом часу от Артёма, который хватает за руки и каждую минуту спрашивает "ты еще побудешь? Почему ты уходишь? Не уходи. Я хочу к вам. Я не хочу тут быть. А сколько ты еще побудешь?", я шла к машине и рыдала от бессильной ярости, от ненависти к этой долбанной системе, этой дурацкой больнице, этим "сердобольным" врачам и чужим мамашам, к этим близким родственникам, которые довели детей до приюта, и даже не звонят и не интесуются, где и что с их детьми, к себе, что не в силах на что-то повлиять.
В таком изматывающий режиме мы провели до выписки Артёма две недели.
Отношения с маленьким четырехлетнем человеком, которому по виду не дашь больше двух, строились непросто. Во-первых, что он говорит, было совершенно не понятно. По 10 раз переспросишь, а ясности никакой не добавиться. Во-вторых, он всегда и на все реагирует "я сам" и страшно обижается, если успеваешь сделать что-то раньше. Однако, ест плохо, совершенно отвратительно, и пока не возьмешь ложку и не начнешь кормить, толку нет. Да еще надо же повыпендриваться, чтобы рот открыл, поуговаривать, придумать игру какую-то. В-третьих, бесконечные вопросы. Бесконечные... По кругу... Это что это? А зачем? А почему? Это что это? Почему? Это чтобы...? А этим можно сделать что-то? А почему? А у вас есть это? А у меня? Это что это? А это зачем? Об одном и том же он может спрашивать целый день и повторять-повторять-повторять одно и то же "почему" и после ответа обязательно переспросит, будто не услышал "что?"
Непросто было еще и по той причине, что он капризничал все больше и больше, элементарно не хотел слушаться, а рычагов управления у нас, кроме "перехитрить", не было. Мы для него просто люди, чужие люди. К тому же ребенок уже устал и от больницы и от приюта, в котором он провел полгода из своей четырехлетней жизни (это второе попадание детей, было еще и первое на несколько месяцев). Больше всего на свете и Артем, и Маша хотели домой. И, как сказала нам Маша, все дети в приюте хотят домой. К маме. Не просто в чей-то дом, где о них будут заботиться, а ДОМОЙ!
Нервы горели у нас с мужем, конечно, по полной программе. Одним вечером муж сдался и просто ушёл, предварительно предупредив, конечно, что он так поступит, если Артём будет продолжать так себя вести. Потом полночи я мужа успокаивала, ведь он же не робот. Ну да, нельзя с этими детьми так. Ни при каких условиях, даже если они будут прогонять, уходить нельзя. Надо быть рядом. Они сейчас нас испытывают на подсознательном уровне, тестируют, но ведь мы люди и можем и ошибаться, и сами учимся многому на практике. На следующий день мы приехали к Артёму вместе. Артём попросил прощения (мамы в палате вечером с ним провели беседу), а муж извинился перед Артёмом.
Тем не менее, в больнице стали видны и другие черты характера мальчика. Он ласковый, болтушка, очень щепетильный, и будет разбираться с непонятным до тех пор, пока не поймет, и смешной.
Как и всему, пребыванию Артёма в больнице, пришёл конец. Мы забрали его в пятницу. И в приют заехали только за Машей. Детей мы забрали на выходные домой.
Во время болезни Артёма, в предыдущие выходные, Маша уже была у нас. Кроваток для детей не было. Маша спала со мной. Наверно, именно в те дни я и начала понимать, что она может быть моим ребенком. Никакого негатива. Никакого ощущения присутствия чужого человека в доме, никакого раздражения, что весь порядок мгновенно превращается в непорядок. В приюте хорошо усвоены некие правила, которыми было удобно пользоваться, если напоминать. Чужие вещи трогать нельзя. Умываться и чистить зубы - 2 раза в день. Сейчас уж не упомню всего, но особенных проблем с Машей не было. Девочку надо было просто знакомить с квартирой, с бытовым укладом в семье, с правилами поведения у нас дома, аккуратности в действиях. Почему-то те выходные Маша активно искала у себя болячки. То у нее все чешется, то насморк начинается, то ушко заболело, то она оцарапалась (не важно, что неделю назад, обработать надо). Особенно вечерами, когда мы только уляжемся спать. Я подыгрывала, конечно. Мы лечили все проблемы )))
Когда в доме появился и Артём, было и вовсе просто. Маша ведь уже "бывалая". И ее врожденно-приобретенная способность быть для младшего брата не только старшей сестрой, но и мамой, сейчас играла нам добрую службу. Чувство ответственности - большое дело.
Мальчишки спали вместе, мы с Машей тоже вместе. Ни на одну секунду дети нас не отпускали. И в душ и в туалет ходили парами. Постоянно сидели на руках. Маша-то уже кобылка будь здоров, но приходилось носить, давать ребенку недоданное. Засыпали (да и до сих пор засыпают) очень тяжело. Спят беспокойно.
После первых совместных выходных расставаться было не слишком легко, но и особенных проблем не возникло. Артём ныл и хныкал, но все-таки шёл и делал, что говорят.
Следующие выходные мы опять провели вчетвером. Дети все больше привыкали к квартире, мы привезли из Польши их кроватки и вместе с мужем дети активно их собирали.
Потом учились засыпать в своей комнате, не сами, конечно. Я с Машей на кровати, скукорячившись, муж с Артёмом (кровати-то по 1,6 м).
В воскресенье пришло время везти их в приют. После тихого часа Артём устроил истерику. Плачет и плачет. Что говорит, невозможно понять. Я, вроде, разобрала "я хочу к маме". Уточняем у переводчика-Маши. Та как-то съежилась и соврала "он ко мне хочет". Но тут Артём очень четко с отчаянием в голосе произнес, заливаясь слезами: "почему мама нас не забирает? Я хочу к маме! Я не хочу в приют". Муж схватил ребенка на руки, обнял, и хоть мы и спешили, чтобы не опоздать, это стало не важным. Они сидели на кроватке, плачущий мальчик и мужчина, сердце которого тоже рыдало. Мы с Машей не мешали, тихонько оделись и ждали в прихожей. И тут я заметила, что у Машуни по щекам льются слезы. Она плакала бесшумно. Я прижала ее к себе. Вышли из комнаты наши мальчики. Артём, увидев висящую на мне сестру, подбежал, обнял и завыли они в два голоса.
Были у нас еще выходные. И каждый раз прощание заканчивалось повисшими на руках детьми и их слезами отчаяния и безысходности. В приюте все это повторялось. Нас не отпускают "наши" дети, приютские девочки висят у нас на талии и рыдают все. Даже парочка мальчишек-малышей, братьев-хулиганов, 4 и 5 лет. Мальчишки постарше в "мокром деле" не участвовали.
Пока мы мотались по больницам, слушание суда дважды переносили в связи с неявкой мамы. В дни суда состояние было катастрофическим. С одной стороны, к детям прикипаешь и как-то жалко, если их вернут матери, а потом она опять их предаст, да и кого воспитает-то, если за полгода не сделала ни шага, чтобы исправиться? А с другой... Детей лишают матери. Лишают семьи. Лишают прошлого и всего того, что им знакомо и было дорого. Сердце рвется на части.
Период, между третим (и последним) судом и моментом вступления приговора о лишении родительских прав и обретением детьми статуса сирот, испытал наши с мужем отношения на прочность. Был момент, когда наши взгляды разошлись кардинально. Усыновлять? Создавать приемную семью? Оставаться патронатными воспитателями? Мы спорили, ругались, что-то доказывали друг-другу, что же будет для детей лучше и правильнее. О себе думалось в последнюю очередь. Как поступить правильно? А кто же его знает. Я быстрее, чем муж определилась с убежденностью, что единственно верным будет усыновление. И больше не желала слушать никаких доводов и аргументов. Повздорили. Спустя пару дней, прийдя в приют и общаясь с руководством, слышу от мужа о наших дальнейших действиях об усыновлении. Фууууууух.
С момента вступления решения суда в силу у детей по закону есть месяц оформления документов для попадания в Детский дом и базу Центра усыновления. Есть месяц на то, чтобы мы могли их усыновить минуя эти заведения.
На следующий день мы отнесли все наши документы в суд.
Суд... Это такая жо... Такое болото. Форменное безобразие и беспредел. Тебя пинают по кабинетам, тебя посылают "ждите, вам придет по почте, не звоните и не ходите". Если бы не активность мужа и не возможность узнать "по каналам" на какое число у нас назначено слушание суда, мы бы до сих пор ждали повесток (их так и нет). Не удосужились сообщить ни нам, ни приюту, ни органам опеки. В день суда утром позвонили в приют вахтеру сказали... Благо, что муж знал, что сообщил сам, что все эти организации подготовили заранее свои документы. Судья была оооочень удивлена, что все заинтересованные стороны имеются.
Меня трясет, когда вспоминаю наш процесс. Словно бы судили преступников, а не людей, желающих дать детям шанс на нормальную жизнь. С какой неприязнью судья и прокурор(ша) опрашивали мужа. Какие дурацкие вопросы задавали и не давали возможности ответить, тут же делая выводы из собственной головы. Надо знать моего мужа. Тот "сел на коня". Я уже начала мысленно прощаться с детьми. Дали слово мне. Насколько возможно спокойно я стала рассказывать все, что приходило в голову, пытаясь ответить на те вопросы, на которые так и не дали возможности ответить мужу. Органы опеки и представитель приюта отозвались очень положительно о нашей семье и о наших с детьми отношениях. Спасибо им. Однако, слушание суда перенесли. Приют не предоставил справок о здоровье детей. Мы вышли. Трясло всех. Такого слушания суда ни у кого из давно работающих в этой системе, не было.
На следующий день справки были предоставлены. Слушание длилось 1 минуту. Судья с чего-то своего личного похохотала, и вынесла вердикт "просьбу об усыновлении удовлетворить." Через 12 дней решение суда, если никто не обжалует, вступит в силу.
И эти дни ожидания не были спокойными. К детям пришла мать, прорвалась к Маше. Правда, ей дали поговорить только 5 минут. Объявили о том, что она лишена родительских прав и теперь может видеть детей только с разрешения органов опеки. Ни в какую опеку она и не пошла... Скоро у нее родится еще ребенок. Возможно, имеющиеся дети ей сейчас в тягость. Ближе к каникулам, к Новому году, детей навестила тетя, нанесла гору конфет и еще чего-то там, я так и не выяснила чего. В приют звонили из Министерства, выясняли на счет детей, якобы у них есть родные, которые хотят взять их под опеку (любопытно, где же они были полгода и год назад?), страшно удивились, что уже был суд по усыновлению, как это так быстро? Мы чуть дождались дня вступления в силу решения суда. Слава Создателю, никто никаких кассационных жалоб не подал...
Мы с мужем успеваем за все это время еще съездить пару раз в Варшаву, доукомплектовать детскую комнату мебелью. И 25-го декабря в 8 утра после ночной дороги заезжаем в приют забрать детей сначала на каникулы. А с 30-го декабря, получается, НАВСЕГДА!
Раз уж этот пост "жалования", то я еще дожалуюсь ))))
Я не помню, когда спала больше 6 часов в сутки. Не помню сколько ночей я не спала вовсе. За ноябрь я потеряла 5 кг при том, что особенными габаритами и не отличалась. Нынешнего веса я не помню с класса 8-го. Мне носить нечего ))))) из всего вылетаю и не задерживаюсь.
Зато! Зато наши "стремительные роды" закончились 2-мя самыми дорогими, самыми замечательными, любимыми детками. Все наши близкие принимают их, как родных. Дети потихоньку привыкают называть нас мамой и папой. И им это нравится. Маша пошла в новую школу. Артёма готовим в сад. Малыши растут. Малыши улыбаются. НАШИ ДЕТИ!