Рубашка
Медардо Фрайле
Рубашка
Ферми́н Ули́я, бедный и всё такое - из своего бедного квартала - уже странствовал, если не по семи морям, то по крайней мере по двум или трем. Дело в том, что его квартал был расположен на склоне, а между окнами домов одежда сохла в чахлых снастях, сменивших парус на рубашку и подгузник. Дело в том, что в его квартале на рассвете была беготня, и рассветы брезжили фонариками. Дело в том, что Фермин был рыбаком. Он ежедневно ходил на этот большой завод рыбьего жира: в море; на этот большой фосфорный завод.
Моря видели его на судах водоизмещением в две тысячи пятьсот тонн и на маленьких лодках, ялах и тому подобных судах. Но Фермин Улия, путешественник непостижимого, таинственного, ничего не знал о любви. Любовь встречалась, когда шла по улице. Ее перемещали чернильные сердца, которые завладевали руками, как сыпь. Это была наветренная любовь с рыбными губами и с душой из опилок. Это ограничивалось желанием, с одной стороны, и с другой стороны, юмористической фразой, вытатуированной на груди: «Я убил ее, потому что она была моей». В разговоре рыбаков, гребущих по направлению к бухтетакже была любовь, Глупая и мокрая любовь, как аперитив с шутками. Фермин Улия никогда не совершал любовного путешествия, которое называют непостижимым и загадочным. Он ломал себе голову и душу, чтобы начать любовь с одной из тех девушек, которые в портах ищут соли в жизни. И однажды, побывав и там, и сям, случай привел его в Дувр за Ла-Маншем. Из этого рукава Фермин достал шотландскую рубашку, чудесным образом переломанную судьбу и белокурую женщину.
Это правда, что моряк прибыл в Дувр под нужным градусом в человеке, для большой рыбалки. В трюме корабля две пустые бутылки из-под водки указывали на то, что в пути они лечили ностальгию, зажимая ее ватой. Но, в любом случае, присутствия этой девушки в гавани было достаточно, чтобы сделать огромными буквы в названии Дувр на розовой карте Англии. Просмоленная стена на заднем плане выделяла ее тело и светлые волосы, как на плакате с кинорекламой. Она была настоящей блондинкой; блондинкой с севера, кроме того, у нее были такие же ладные вершины, как у Розы Ветров, хотя, конечно, их, было на тридцать меньше. Ее звали Мори́н; ее имя было Мари, Мария, как у любой милой девушки. Когда Фермин сошел с корабля и посмотрел на нее, он подумал, что он стоит перед огнями почтового парохода. Он наблюдал за ней три минуты; две из них он посвятил ее носу. Нос был вздернут и придавал впечатление ложной простуды, полной изящества без осложнений. Они оба улыбнулись, глядя друг на друга. Было бесполезно говорить; они не поняли бы друг друга словами. Взглядами, да. Они внезапно засмеялись. Моряк показал девушке бутылку бренди под дождевиком. Он собирался поменять ее на что-то типичное для этой местности в портовом магазине. Они ушли вместе, не спуская глаз друг с друга, отвечая на простую мимику улыбкой.
Они попали в «современный торговый центр», который был старым и пахнул старомодными обычаями. Продавщицы тосковали по утонченности прошлого и просто ждали смерти, чтобы получить свой розовый шип. Фермин и Мария за манекеном с зонтиком поцеловали друг друга. У нее были губы такие же вкусные, как анчоус. Они гуляли по магазинам, и Мари понравилась клетчатая рубашка мягких тонов для него. Моряк со значительным подмигиванием показал продавщице бутылку. Мари пыталась помешать ему поменять ее. Она достала несколько монет. Ну, давай! Фермин Улия это понял. Они опустошили бутылку бренди вместе в маленькой комнате с голубыми стенами. Он надел там рубашку мягких тонов. Это было точно цвета каракатицы в жару.
Довер остался позади вместе с блондинкой. Фермин вернулся в свой рыбацкий район. Он ходил на рыбалку каждый день в рубашке шотландского моряка. Воспоминание о любви душило его во время отлива. Во сне он видел Мари среди прожорливых морских свиней. Он просыпался от боли. Воспоминания, которые навсегда пришвартовались к девушке, заставляли его забыть про ставриду и макрель, как будто он намеревался отлынивать от работы. Он думал, облокотившись о борт судна, и было видно, что волна - самая маленькая - может снести его в любой момент.
Но самое смешное произошло тем ранним утром, когда моряк и его рубашка не ходили на рыбалку вместе. Ночь была мягкой, с огромным лоном, почти как желе, а море, как вздох ребенка. Рубашка со свежевымытыми серым, фиолетовым, желтым и розовым тонами была повешена на веревке для просушки. Рыбак со своими мыслями направлялся к бухте. Около четырех часов, без ветра, рубашка начала двигаться. Она зашевелилась от боли своей пустоты, как будто хотела разорвать узы, сжимавшие ее плечи. Скрученные рукава поднимались и опускались от дыхания невидимого плача трагедии. Иногда они собирались вместе, как бы в кулаки, иногда раскрывались крестом. И тело, схваченное в плечах, изгибалось и снова сгибалось в таинственном потоке пыток. Затем она напряглась, как палка, измученная, с рукавами, указывающими на землю.
Фермин Улия погиб, утонув в море, примерно в четыре часа той же ночью.
Опубликовано в сборнике Cuentos con algún amor (1954).
Medardo Fraile (1925-2013), uno de los grandes escritores españoles, nos ofrece un cuento de iniciación a la vida, «Una camisa» que narra con un lenguaje poético de gran calidad la circunstancia de Fermín Ulía, un joven y pobre pescador que «no había hecho nunca el viaje del amor, que dicen insondable y misterioso».
En un viaje a Dover, el pescador (o marinero, también así citado en la historia) conoce a Maureen, con la que vive una aventura durante un día. Durante esa jornada ella le compra una camisa, que tendrá una fuerte carga simbólica y dramática al final de la narración.
«Una camisa» es uno de los cuentos incluidos en el libro de Medardo Fraile Cuentos de verdad, publicado en 1964.